Беседу вел Владимир ГАЛАЙКО
Газета «Версты» 30 января 2001 года
ТВОРЕЦ
Настоящий фантаст фантастичен во всем. Даже в обычной жизни.
В этом убеждаешься, когда знакомишься с Александром Петровичем КАЗАНЦЕВЫМ
Кроме 20 романов фантастики, переведенных на 25 языков мира, произведений, сыгравших огромную роль в жизни многих наших соотечественников, у писателя за плечами почти 95 прожитых лет. Они вместили в себя и встречи с интереснейшими людьми нашего столетия, и работу главным инженером в закрытом НИИ, и титул международного мастера по шахматной композиции, и фронтовые годы, в которые Казанцев вступил рядовым, а закончил полковником.
УНИЧТОЖИВШИЙ ПЛАНЕТУ
— Александр Петрович, расскажите о своей семье, кто ваши родители?
— Мой отец был купцом. А дед — сибирский миллионер, владел кожевенным заводом в Петропавловске. В Акмолинске дедову торговлю представлял мой отец. В гражданскую он воевал за Колчака, потом перешел на сторону красных. Умер в Москве 85 лет от роду.
Я закончил два класса реального училища в Петропавловске, недоучился: училище закрыли. В 1919 году мы переехали в Омск: отец в армии, мне 13 лет. Окончил курс машинописи и стенографии, работал в Губздраве «машинисткой». Поступил в техническое училище, преобразованное в техникум. Проучился два года. Был на пароходе на практике. Здесь познакомился с начальником Главпрофобра, я ему приглянулся, он предложил: «Зачем вам ждать? Два курса техникума равны средней школе. Я дам направление в Томск, в технологический». Приехал в Томск, экзамены уже кончились, но направление профобра приравнивало меня к рабфаковцам, освобожденным от вступительных экзаменов. Принять никак не хотели. В конце концов разрешили сдать минимум за первый курс. А я сдал за два. Считался одним из первых студентов. Прямо со студенческой скамьи в 1930 году я был назначен главным механиком Белорецкого металлургического завода.
В Белорецке изобрел электрическое орудие. Случилась командировка в Москву, я захватил с собой его деревянную модель. В перерыве между заседаниями пошел искать начальника всех военных заводов Павлуновского: может, он меня приметит. Вижу, написано на двери: «Н.И. Бухарин». И стоит мужичок с бородкой в сапогах, в полувоенной форме. Я спросил: «Где найти Павлуновского?» — «А зачем он вам нужен?» — «Я военный изобретатель». — «А что вы изобрели?» — «Военная тайна». Тут подходит такой могучий человек. Бухарин (а это он со мной разговаривал): «Товарищ Пятаков, вот военный изобретатель. Ищет Павлуновского, а что изобрел, сказать не хочет». «Ну, правильно делает, — говорит Пятаков. — Вот такая-то дверь, найдете?»
Я вошел, сидит свирепая секретарша. «Вам кого?» Я ответил. «А кто вас направил?» Говорю без вранья: «Бухарин и Пятаков». Они оба были заместителями наркома Орджоникидзе. Она засуетилась, и тут же меня принял Павлуновский. «Что ты изобрел?» — «Можно, я покажу, разрешите подключить к вашей розетке?» А у меня деревянная трубка, на ней катушки, которые подключены к розетке. Говорю: «Возьмите снарядик и поднесите к казенной части». Он поднес. Снарядик у него из рук вырвался, перелетел весь кабинет и уткнулся в дубовую панель. Еще раз запустил, еще. Потом говорит: «Садись и жди». Вошел грузин с усами, в кавалерийской шинели до пят. Я думал: Сталин. «Познакомьтесь, товарищ Орджоникидзе». Я воскликнул: «Серго?» Тот говорит мне: «Григорий Константинович. А Серго — моя партийная кличка». Я несколько раз выстрелил при нем. Павлуновский говорит: «Он мне весь кабинет испортит». — «Ничего, на ремонт твоего кабинета денег меньше потребуется, чем для разработки такой пушки».
Серго приказал перевести меня в Подмосковье, в Подлипки, на артиллерийский завод № 8. Сказал, чтобы вызвали моих родителей. Мне дали четырехкомнатную квартиру.
— А когда же вы стали писателем?
— Появились сообщения, что академик Иоффе создал теорию тонкослойной изоляции: чем она тоньше, тем якобы больше концентрируется в ней энергии. Утверждали, что Иоффе гарантирует в спичечном коробке Ниагару. То, что было нам нужно: мгновенная мощность. Меня послали в Ленинград. Иоффе сказал: «Моя теория ошибочна. Но в науке даже отрицательный результат не пропадает. Я на основе своей ошибки создал полупроводники. Но чтобы ваша идея не пропала, я вас отошлю сейчас в Дом ученых к Израилю Соломоновичу Шапиро. Сейчас Дом ученых совместно с киностудией «Межрабпомфильм» проводит конкурс научно-фантастических сценариев».
Я продиктовал стенографистке основу сценария, а потом вместе с Шапиро мы написали сценарий «Аренида» — по имени планеты, которая будто бы приближается к Земле и должна на нее упасть... Все в ужасе. На Западе пир во время чумы. Но у нас, в СССР, готовят электропушки, чтобы расстрелять противную планету. Построили в Каракумах целую батарею. Успешно уничтожили Арениду. И конца света не случилось.
К моему величайшему изумлению, сценарий получил высшую премию. Его опубликовала газета «Смена». И когда я приехал в Москву, ко мне обратился «Детиздат»: напишите роман. Не написав до этого ни одного рассказа, я тем не менее принялся за работу.
Но тут появилась статья секретаря ЦК комсомола Николая Косарева о том, что ленинградские сектанты пугают советский народ концом света. В качестве примера фигурировал наш фантастический сюжет. Я понял, что роман свой я не смогу опубликовать.
И тогда я решил написать роман о катастрофе, которая вызвана ситуацией, когда человеческий ум служит не добру, а злу. Книгу эту я переписывал 14 раз, и вскоре появился роман «Пылающий остров». Его одновременно печатали в «Пионерской правде» и газете французских коммунистов «Юманите». Он получил широкую известность. Тогдашний министр просвещения Потемкин поздравил Алексея Толстого и меня с тем, что самыми популярными книгами года в стране стали его роман «Хмурое утро» и мой «Пылающий остров». Недавно я встречался с Аркадием Вольским и он подарил мне очень дорогую авторучку фирмы «Вестерман» — в знак благодарности. Аркадий Иванович сказал, что желание стать инженером у него возникло в детстве, после чтения «Пылающего острова»...
ЕГО СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ
— А потом началась война...
— Меня призвали, обмундировали, присвоили звание рядового и сказали, чтобы к месту службы, в подмосковный Подольск, я добирался пешком. Но пока я шел, командиру батальона старшему лейтенанту Зимину сообщили, что я не просто рядовой, а писатель-фантаст. Встретив меня, он сказал, что назначает своим заместителем по технической части. Мне присвоили звание военного инженера III ранга.
Я организовал в подмосковной Перловке ремонт прибывающей автомобильной техники. Это происходило осенью 1941-го, когда шла подготовка к обороне Москвы. Однажды к нам попал грузовик, у которого вместо задних колес были гусеницы. Я отделил их, загрузил эту танкетку взрывчатым веществом, предполагая, что с ее помощью можно взрывать фашистские танки.
На ее испытание во главе правительственной комиссии прибыл Турчанинов, заместитель Маленкова. Ему наше изобретение пришлось по душе, и тогда немедленно приостановили эвакуацию 627-го военного завода, и мы стали выпускать эти электроторпеды. Но Жуков разбил немцев, и наши танкетки на улицах Москвы оказались ненужными.
Нас вызвали в ЦК: дескать, на уже изготовленные три десятка танкеток потрачены огромные деньги, что с ними дальше делать? Перебросили в Крым. Здесь я пережил крушение Крымского фронта. Мне пришлось принять на себя командование переправой наших войск через Керченский пролив. На берегу сгрудилось огромное количество людей. В аналогичной ситуации, под Дюнкерком, англичане для эвакуации использовали весь свой флот, а в нашем распоряжении было всего три катера. Нас постоянно бомбили. Меня увидел начальник инженерных войск генерал-полковник Хренов, который, поблагодарив меня за принятие командования, приказал также переправляться в Тамань. Я стоял на краю палубы переполненного катера, когда начался новый налет немецких самолетов. Одна бомба упала так близко, что стоявшие люди шарахнулись от взрыва и столкнули меня в воду. Я хорошо плавал и сумел достичь Тамани, а вскоре с Хреновым улетел в Москву.
Танкетки мои пригодились при прорыве блокады Ленинграда. Во время празднования 40-летия Дня Победы в нашем институте выступал полковник, который рассказал, как молодым лейтенантом командовал подразделением сухопутных торпед. Эти торпеды пробила брешь в немецком кольце, взрывали доты и дзоты, спасли не одну тысячу наших солдат. A к 50-летию Победы одну такую торпеду восстановили, и она выставлена в Музее Боевой славы на Поклонной горе и в Политехническом.
...Войну я закончил в Австрии. В чине полковника, уполномоченного Государственного комитета обороны. Здесь демонтировал и переправил в Союз заводы Геринга. Всего в моем подчинении было 10 офицеров, но действовал я решительно. Мобилизовал немецких специалистов, и в нашу страну (в Днепропетровск, Грозный) уехало несколько уникальных предприятий.
На войне я был ранен... Последствия ощущаю до сих пор.
Я — НЕ ПРОРОК
— Александр Петрович, вы сделали много технических прогнозов. Так, в свое время, рецензируя ваше творчество, профессор Протодьяконов насчитал в нем около 100 новых открытий и изобретений, таких, как гипотеза о возможном использовании энергии вакуума, создание глобальной радиоантенны, пробуждение памяти предков и прочие. Но ведь многие проекты не осуществлены, а некоторые, к примеру, такие, как повороты сибирских рек, резко осуждены нашими нынешними современниками. Какие чувства вызывает у писателя столь разное отношение к его прогнозам?
— На этот вопрос я хотел бы ответить цитатой из своего романа «Мол северный»: «Я не собирался пророчествовать! Я не выдумывал безаварийных машин и сказочных вещей, «сладкого мира» с кнопочным управлением, который якобы будет нас окружать. Я мечтал о главном: о направлении, в котором приложат люди завтрашнего дня свои усилия. Хотел, чтобы это главное показалось читателям реальным и осуществимым. Свершить завтра великое можно лишь тогда, когда мечтаешь об этом сегодня!»
— Некоторое время назад в печати появилось сообщение о том, что, если я не ошибаюсь, 42 нобелевских лауреата считают Бога источником жизни на Земле...
— На этот вопрос нет ответа. Мне кажется, что в настоящее время наука не обладает достаточными знаниями, для того чтобы прийти к выводу о существовании Бога. Хотя еще много веков назад Декарт алгебраически доказал существование Бога. Но ему сказали, что вера не нуждается в доказательствах, и отлучили от церкви...
Я уважаю верующих. Большинство религий, как правило, для своего времени являются прогрессивными учениями, воплощают передовые идеи, провозглашают великие истины. Но очень часто так получается, что ради их утверждения используются насилие, кровопролитие. Вспомним крестовые походы, религиозные войны. Люди враждуют из-за того, что одни крестятся двумя, а другие тремя перстами...
— А как, кстати, в контексте этого вопроса вы относитесь к коммунистическому учению, ведь и оно, что ни говори, своеобразная религия?
— Сейчас это слово употребляют в основном в ругательном смысле. Замечу, что я ни одного дня не был в партии вместе со Сталиным, вступил в нее лишь после его смерти. Так вот, коммунизм я считаю выдающимся учением. Если выражать свое мнение более точно, то я считаю, что оно слишком рано попало в руки людей, мы все оказались нравственно не готовы к нему, и даже недостойны его. Я уверен, что когда-нибудь такое учение, учение коммунизма, восторжествует на земле, в том обществе, в котором мораль будет значительно выше, чем в нашем.
— Вы так оптимистично смотрите в будущее... Какими, по вашему мнению, будут люди будущего?
— Я считаю, что гуманистические тенденции в развитии человечества выйдут на первый план, несмотря на различного рода трудности. На другую планету мы не улетим, люди не «одичают».
— Над чем вы сейчас работаете?
— Вместе с младшим сыном закончил книгу, которая называется «Фантаст. Мнемонимический роман в памяти очевидца». В ней рассказывается о моей жизни, герой книги Званцев носит мои черты.
— Писали с помощью компьютера?
— Да, сын установил мне компьютер, когда мне было уже около 90 лет, я его быстро освоил. Но сейчас подводит зрение.
— И последний вопрос, вернее, просьба: поделитесь секретом долголетия.
— Тут особого секрета нет. Нужно много трудиться, соблюдать режим работы и отдыха. В основе же всего лежит здоровый образ жизни. Скажу так: за всю свою долгую жизнь я не выкурил ни одной сигареты — мне и моему брату отец в молодости подарил по серебряному портсигару, так ни одной сигареты в нем не побывало. Кроме того, я не выпил за всю свою жизнь ни одной (!) рюмки спиртного. Даже в самые тяжелые минуты жизни, во время обороны Крыма, когда командующий фронтом генерал Козлов, дабы снять стресс, приказывал мне выпить стакан водки, я не выпил, не пошел против своих правил...
Ну, кроме того, нужно регулярно заниматься физкультурой. В молодости я много плавал. Каждый день совершал пробежки, буквально совсем недавно я их прекратил. Но физическую зарядку до сих пор делаю и принимаю ледяной душ ежедневно.
— А еда имеет значение?
— Нет, что есть — для меня не играло большой роли. Хотя имею одну слабость, я — сладкоежка...
Беседу вел Владимир ГАЛАЙКО
Газета «Версты» 30 января 2001 года