Станислав ЖЕЛЕЗНЫЙ.
«Красная звезда» 6 мая 1995 г.
Александр КАЗАНЦЕВ:
Я - партизан от науки и фантастики
Званый гость
Ему - 88 лет. На груди четыре ряда орденских планок. Ученый, изобретатель, писатель, шахматный композитор. Гордость отечественной фантастики Александр Петрович Казанцев. Сегодня он в гостях у «Красной звезды».
— Александр Петрович, хотелось бы узнать о малоизвестной вашей работе в интересах обороны страны. Ведь вы, ко всему прочему, военный изобретатель...
— Начало тридцатых годов. Я работал главным механиком Белорецкого металлургического комбината и по его делам был командирован в Москву в Наркомат тяжелой промышленности. В чемоданчике привез с собой действующую модель «электрического орудия». Я был уверен, что пушка сможет стрелять через океан.
В большом кабинете с табличкой «Павлуновский» меня попросили показать модель в действии. Воткнул провода в розетку, модель выстрелила, металлический снарядик пролетел через весь кабинет и попортил стенку шкафа. Еще? Пожалуйста. Павлуновский тут же кому-то позвонил. Вскоре вошел невысокий грузин. Подумалось, неужели Сталин?
«Орджоникидзе, — протягивает мне руку вошедший. — Ну-ка, изобретатель, постреляй».
Выстрел, второй, третий.
«Серго, он же весь кабинет разорит!», — взмолился хозяин.
«Кабинет починить легко, труднее найти изобретателя, — сказал Орджоникидзе. — Привози из Томска родителей. Даю тебе квартиру в Москве, лабораторию, помощников. А сейчас покажи модель Тухачевскому».
Шофер тут же доставил меня во 2-й дом Наркомата обороны. Провожая меня, Михаил Николаевич сказал: «Стрелять через океан у нас пока нет необходимости, но держать в кармане такую возможность не мешает».
Так я получил в Подлипках лабораторию. А вскоре научная работа подвигнула меня и на стезю писательскую.
— При каких обстоятельствах?
— Абрам Федорович Иоффе посоветовал написать для конкурса научно-фантастический сценарий. Я продиктовал. Мне присудили первое место, а наступал в творческом плане мне на пятки Капица.
Вскоре сценарий перешел в мой первый роман «Пылающий остров». В нем космическую катастрофу пришлось заменить катастрофой, вызванной людьми. То было предвидение экологической войны.
— Шел 1937 год - вы тогда не пострадали?
— Нет. Меня никогда не трогали.
— Чем закончилась работа над пушкой?
— Очень просто. Незадолго до войны нам сказали: «Ваша работа на перспективу лет на десять. Мы выделяем деньги только на немедленные результаты». И нас перестали финансировать. К тому времени я уже был не одинок. Андроник Иосифьян (впоследствии академик, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда) сказал мне: «Мы делаем одно и то же, но врозь. Давай вместе». Я согласился, и мы подружились сразу и навсегда.
— Авторитет Иосифьяна при жизни был очень высок. Четверть века назад американские ученые и конструкторы обратились к советскому руководству: у вас, мол, уже летают ИСЗ с ориентацией солнечных батарей, а у нас не получается. Помогите. Тогдашний «хозяин» страны Леонид Ильич Брежнев передал послание Иосифьяну - директору Всесоюзного научно-исследовательского института электромеханики со словами: «Андроник, это по твоей части». Вник в суть дела Андроник Гевондович и отрезал: «Мы столько исхитрялись, а им просто так отдай? Пусть помучаются». И американцы помучались...
— Как для вас началась Великая Отечественная война?
— В июне 41-го был призван и направлен рядовым 39-го запасного саперного батальона под Серпухов. Развернули мастерские, наладили комплектование и отправку саперных подразделений на фронт. И вскоре мне как помпотеху присвоили сразу звание военного инженера 3 ранга.
В одном из поисков мы наткнулись на вездеход - вместо задних колес гусеницы. На гусеницах я смастерил электротанкетку с идеей «камикадзе». Не ладился запуск двигателя и трогание с места. Тогда я - в Москву, к Андронику. «Это «пара пустяк». Поставим асинхронный двигатель, и будет бегать как миленькая», - заключил Иосифьян.
В середине сентября на полигон под Перловкой к нам нагрянула комиссия: нарком электропромышленности Кабанов. Направили танкетку, куда попросили. Так возник завод № 627. Директор - Иосифьян, главный инженер - Казанцев. Нам выдали мандат на право отзыва любых специалистов из частей. Задание - к октябрю 41-го дать 30 танкеток.
Вскоре приказ: поставить завод на колеса и эвакуировать в Ковров и частично в Горький. Наладили выпуск изделий и там. 16 октября мы с Андроником перебрались в Москву. Тогда мы и захватили опустевший особняк у Красных ворот.
— В этом особняке с «амурным» залом и расположился знаменитый Всесоюзный научно-исследовательский институт электромеханики?
— Институтом ВНИИЭМ мы стали через месяц, когда нарком электропрома сказал: «Пора узаконить этих партизан от науки».
В начале 42-го меня вызвали в ЦК, и помощник Маленкова почему-то сердито начал выговаривать: «Немцев от Москвы мы отогнали, больше городов сдавать не будем, и ваши танкетки не нужны». Я возразил: «Оружие может применяться и в полевых условиях против дотов, огневых точек, бронетехники. Для этого только понадобится легкий танк, чтобы разместить на нем генератор».
Дали мне два легких танка и приказали с группой выехать на Керченский полуостров. Более неудачного места, времени и условий испытаний подобрать было невозможно. И все-таки там были взорваны танкетками два гитлеровских дзота и девять танков.
Танкетки широко и успешно применялись потом на Волховском фронте, при прорыве блокады Ленинграда. Теперь наша танкетка будет выставлена на Поклонной горе.
— Вырвались из пылающего Крыма. А дальше?
— Работали для фронта, но все-таки основным нашим заказчиком был партизанский штаб, которым руководил Пантелеймон Пономаренко - один из моих научных помощников по лаборатории в Подлипках. Вот наш актив: всевозможные мины для партизан, в том числе и неразряжаемые; различные электровзрыватели; гранаты, которыми можно было стрелять из винтовки; радиостанция А-7 с частотной модуляцией вместо амплитудной - перехватывать ее немцам было невозможно. Нам удалось решить для партизан проблему зарядки аккумуляторов радиостанций: Иоффе помог оборудовать лабораторию по изготовлению термопар, и мы выпускали чайники и котлы, которые от костра при приготовлении пищи заряжали аккумуляторы.
А в начале 45-го вдруг команда: полковнику (!) Казанцеву убыть на 2-й Украинский фронт в 26-ю армию генерал-лейтенанта Гагина. Был свидетелем взятия Будапешта, Вены... Как старший по званию несколько дней исполнял обязанности коменданта города Брук-на-Майне. Первую же просьбу депутации местных жителей не мог сразу и понять: они просили, чтобы наши солдаты не насиловали местных девушек. Оказывается, геббельсовская пропаганда внушила, что цель Красной Армии перенасиловать женщин Германии.
В Вене узнал цель моей командировки - меня назначили уполномоченным Государственного комитета обороны при 26-й армии. В моей группе был знаменитый представитель династии металлургов Илья Коробков - директор Днепропетровского металлургического завода. Мы обнаружили заводы концерна Германа Геринга, в том числе и прокатный стан. В счет компенсации ущерба, нанесенного Германией Советскому Союзу, вошел и стан. А как его вывезти? У нас ни монтажников, ни транспорта... Восстановили и пустили местные паровозы и вагоноремонтные заводы. Собрал немецких руководителей и специалистов стана и поставил задачу: разобрать, перевезти в Днепропетровск, там собрать и запустить. Если недостанет хоть одного болта - расстрел. Прокатный стан на берегу Днепра вскоре заработал.
— Ваше литературное творчество получило мировое признание. А какое произведение вызвало наибольший резонанс?
— «Взрыв» (1946 год). Рассказ-версия о взрыве ядерного топлива инопланетного корабля - Тунгусского метеорита. Сразу откликнулись академики Ландау и Капица. «Взрыв» был переведен на многие языки. Да и идея космических катастроф не обижена вниманием. Ведь в 1989 году земля разминулась от встречи с крупным астероидом только на шесть часов. А нравится мне последний роман «Озарения Нострадамуса» (печатается в журнале «Молодая гвардия»).
— Как вы, фантаст, относитесь к религии?
— Я материалист, атеист, но высоко ценю нравственные начала религии. Считаю, что Христос был первым коммунистом на Земле, а на Руси по существу коммунистом был и Сергий Радонежский.
— Мировое признание у шахматистов получила ваша композиторская и организаторская деятельность. Речь идет об «Альбомах ФИДЕ».
— Этюдов у меня не так уж и много, но за один из них в 1964 году меня наградили золотой медалью ФИДЕ. Он, кстати, очень понравился чемпиону мира Анатолию Карпову. Предлагаю его читателям газеты.
— В чем секрет вашей творческой активности и по сей день?
— За всю жизнь не выпил ни грамма водки. До 80 лет бегал трусцой. До сегодняшнего дня делаю зарядку по системе Мюллера и по утрам принимаю холодный душ.
Станислав ЖЕЛЕЗНЫЙ.
«Красная звезда» 6 мая 1995 г.