1
РОМАНТИКА ТРУДА

Солдат полей

 

Я повстречался с Акинфиевым в поле, где на подстриженной ежиком земле стоял его комбайн.

Невдалеке зеленой волной вставал из-за холма лес

и манил к себе мягкой тенью, хрустом сучьев под ногами, лукавыми бугорками грибов, словно играющих с тобой в прятки, золотом ранней проседи берез, уютной зеленью мохнатых елей, вокруг каждой из которых заводить бы ребятишкам хоровод!..

Молодой комбайнер сказал:

— Приволье-то какое! Тут только и жить человеку. Это временно пошел он от земли в тесноту городов, не­пременно вернется.

Как вернется? Почему?

Да потому, что силен человек и красив близостью к природе, вот к этому цеху без крыши и стен... Конечно, будет он и в заводских цехах работать, только домой сюда прилетать станет.

Прилетать?

А как же! На вертолетах каких-нибудь... после ра­бочего дня. А жить вон под тем леской, будет в хатках-коттеджиках. А мне так и совсем близко да цеха моего...

Можно оставить на совести знатного комбайнера его отношение к городу. Не все, конечно, могут разделить его мнение, нельзя отрицать огромного культурного на­чала, заложенного в городе, нельзя забыть, что города всегда были очагами прогресса человечества. Однако нельзя и не -восхититься любовью "солдата полей» к при­роде. Оказывается, пожил он и в городе, работал элек­триком на заводе, токарем — в цехах. Недавно в Латвии мне попалась его книжка. Акинфиев, прославившийся своей работой на квадратно-гнездовой картофелесажалке, передавал свой опыт.

Акинфиев — еще и механик, ремонтный слесарь.

А как же! Солдат полей у нас на все руки должен,  быть, как в армии, — улыбнулся комбайнер. — Тем и ближе к коммунизму.

Ближе?

Точно. При коммунизме человек самым разносторонним будет. И, главное, ближе к земле... Ведь в поле-то — красота! — и он сделал широкий жест рукой.

Потом он забрался на свой самоходный комбайн и, прощаясь, улыбнулся. Я знал, что ему, закончившему уборку в своих колхозах Раменского района, предстоит этой ночью пройти по Садовому кольцу столицы, пере­браться по ту сторону Москвы, чтобы убирать хлеб теперь уже в другом подмосковном районе.

Прав Акинфиев, солдат полей. Заманчив его труд на земле, позволяющий быть и шофером, и командиром машин, и индустриальным рабочим, даже писателем...

Да нет! Какой я писатель! — уже с комбайна крикнул Акинфиев. — Вот кто бы написал о том, каков наш труд, позвал бы на землю людей, на приволье на­ше... Простор и вокруг и в труде... Горы ворочать надо!

Да, хоть и в поле, но горы дел ворочать надо: страну кормить, машинами владеть! Не только сеять и жать, но и придумывать, изобретать! Видеть плод своих трудов, как скульптору или ученому, держать его в руках, пере­бирать пальцами золотые колосья! И петь на все поля, на все леса, на всю землю! Я пообещал тогда, как хотел того солдат полей, рассказать в специальной книжке все, что знаю, что писал уже и что увижу вновь, о романтике и вооружении его труда, о том новом, что делает этот труд столь притягательным, зовущим новых людей работать по-новому на новой земле.

след.