С волнующим чувством шел я в этот летний ветреный день по необозримым золотисто-солнечным полям. Со скоростью мчащихся машин проносились по ним тени облаков, на мгновение делая более сочной окраску не сжатых еще хлебов, чтобы минуту спустя, они снова засветились, словно изнутри, желтым солнечным светом.
У горизонта плыли корабли-комбайны, и невольно в моем воображении вставали картины былого труда, на смену которому пришли машины. Раньше в страдную пору поле покрывалось бесчисленными белыми платочками женщин. Левая рука захватывает пучок, правая отводит серп. Жикающий звук, шаг вперед. Мерные, автоматические движения одно за другим. Словно и не человек повелевает руками, а они сами, один раз заведенные, повторяют и повторяют заданные движения легко и свободно. И только, когда женщина на мгновение разгибает занемевшую спину, когда проводит рукой по коричневому, влажному лбу и, высоко поднимая грудь, старается захватить побольше воздуха, поймешь, что не сами собой ходят эти руки, не сами собой валятся наземь срезанные стебли. Их заботливо свяжут потом в золотые снопы, свезут на ток, где будут молотить, размеренно взмахивая цепами.
Забытые времена! На смену серпам, а потом и косам на поля вышли первые машины — конные жатки. Вначале они только косили хлеб, который женщины подбирали за ними, вязали в снопы. Но сколько экономилось уже сил! Насколько производительнее становился труд человека!
Текло время, и на полях появились Тракторные жатки- сноповязалки. Они не только скашивали хлеб, они и вязали его в снопы. Снопы свозились подводами на тока, складывались в огромные скирды, потом попадали в молотилки, исчезая в них, чтобы наполнить подставленные мешки золотым зерном, чтобы желтым факелом соломы вылететь из конца трубы на вершине горы-омета.
...А вот и «степные корабли»!
Когда-то у старых пароходов колесо с плицами вертелось за кормой. У «степного корабля» похожее колесо расположено впереди. Это мотовило. Вращаясь, оно кладет хлеб на режущую часть комбайна — на хедер. Из колосьев, попавших в молотильную часть, почти молниеносно вымолачивается зерно и тут же очищается мощным «дыханием» вентиляторов. Позади комбайна виден движущийся на собственных колесах огромный прицепной ящик. В нем скапливаются выброшенные из комбайна солома и полова. Задняя стенка ящика только что приподнялась — и на жнивье вывалилась копна соломы.
По требованию науки о плодородии прицепленный к комбайну лущильник одновременно с уборкой хлебов обрабатывает жнивье, чтобы проросли на нем сорняки и погибли при зяблевой вспашке.
Комбайнер, стоящий у штурвала, сосредоточенно строг. Глаза его напряженно прищурены. Заметив впереди бугорок, он движением штурвала поднимает хедер. На мгновение этот человек представляется мне дирижером оркестра стройно работающих, соединенных в один организм разнородных машин: режущих, обмолачивающих, просеивающих, провеивающих, собирающих солому в копны.
Еще задолго до «страдной поры» каждый из этих механизмов заботливо налаживался комбайнером. Подобно оркестрантам, «репетировали» они свои «партии», чтобы исполнять их безукоризненно сейчас, в «симфонии» уборки.
Рядом с комбайном едет грузовик. Над его кузовом — конец наклонной трубы, идущей от комбайна. Шнек (бесконечный винт) гонит по ней обмолоченное зерно. Золотой струей, продуваемой довольно сильным ветром, оно льется в наполовину заполненный кузов. В кузове, направляя струю зерна, стоит подросток. Его обязанность разравнивать в автомашине пшеницу, всего лишь минуту (!) назад стоявшую на корню. На Площадках по обе стороны соломокопнителя виднеются фигурки двух женщин. По самые глаза повязанные платочками, они разгребают в ящике копнителя падающую туда потоком солому.
Летом 1956 года на целине снимали невиданный урожай. На помощь комсомольцам, поднявшим новые земли, посеявшим мореподобные поля, приехали молодые люди, студенты столичных вузов, молодежь из стран народной демократии. Многие из них впервые убирали хлеб, работали на машинах... или стояли на запятках машин.
Бывает так, когда конструкторы совершенной, отработанной машины приглашают к себе специалиста из совсем другой области, даже не специалиста, а человека с острым зрением и ищущей мыслью, незнакомого со всем укоренившимся, привычным для конструкторов машины. Новый человек всегда увидит простое и ясное, что ускользает от «старожилов техники»... Этот метод не раз оправдывал себя.
Я много беседовал с ребятами, поработавшими на уборке небывалого целинного урожая. Какой, оказывается, у них острый глаз! Как обижаются они на конструкторов машин, заставивших их, людей мыслящих, творческих, увлеченных выполнением грандиозной задачи, быть помощниками механизмов! Две девушки: музыкантша и будущий врач — возмущались тем, что им приходилось стоять на запятках комбайна и вилами расправлять в бункере солому, задыхаясь от пыли.
— Лучше бы нам серпы дали! — обиженно говорили они.
И правда! Пусть машина заменила сотни жней, но зачем же оставлять на комбайне двух девушек на положении недодуманных рычагов?
Друзья этих студенток, помогавших на целине, — студенты технических вузов уже изобретали приспособления, которые прессовали бы солому и сбрасывали ее на поле в виде тюков. Студенты на целине были правы, желая изобрести такие машины, применить их на уборке. Но изобретали и до них. Механизаторы и конструкторы давно уже создали конструкции прессов-подборщиков, но, только в поле... по-прежнему не тюк, а копна соломы...
Все выше становится культурный уровень тружеников полей, все больше в их среде появляется изобретателей.
И, может быть, многим из них интересно узнать, кто был изобретателем первого комбайна — этого вседелаюшего; механического умельца, коренным образом изменившего характер страдного крестьянского труда.
Слово «комбайн» пришло к нам из Америки, так названа была жнейка-молотилка.
Американская машина, проезжавшая по полю и не только собиравшая, но и вымолачивавшая зерно, впервые была продемонстрирована в 1879 году в Калифорнии. Эту «фабрику зерна» на колесах тащили по полю 24 мула, на ней работало 7 человек.
Но за 11 лет до этого, летом 1868 года, в Россия — в Бежецком уезде, Тверской губернии, — уже работала машина, совсем не похожая на американскую, собиравшая обмолоченное зерно прямо в поле, скорее и чище. Ее тащили две пары лошадей, управляли ею два человека. И если американский комбайн, по утверждению русских наблюдателей, «терял зерна изрядно», то после машины, работавшей близ села Борисовского, Бежецкого уезда, «трудно было обнаружить на земле зерна».
Первая «вседелающая» машина, собирающая прямо в поле вымолоченные зерна, была построена в России в 1868 году. Изобрел ее просвещенный русский агроном Андрей Романович Власенко. «...Зерноуборка с корня, изобретенная Андреем Романовичем Власенко, показала нежданно хороший результат... Во время работы шел дождь, овес был наклонившись — зерна были почти все собраны машиной». Группа бежецких помещиков, испытывавших «зерноуборку» 19 сентября 1868 года, признавала «введение и развитие этой машины вполне полезным и пригодным даже для; крестьянских хозяйств» — так отзывался о машине Власенко один из очевидцев.
Изобретатель первого в мире комбайна А. Р. Власенко описывал свою машину в статье, опубликованной в конце 1868 года в «Трудах Вольного экономического общества»:
«Цель и назначение такой машины, как показывает самое название, убирать хлеб прямо с корня зерном. Всякому и мало знакомому известно, сколько отнимает рабочих рук уборка хлеба и молотьба и с какими часто сопряжены бывают затруднениями и потерями для хозяйства эти работы, особенно в степных губерниях, где не редкость, что хлеб остается неубранным. Название в народе времени жатвы временем страдным вполне доказывает, как тяжко достается селянину уборка хлеба... После, долгих разысканий наилучшего способа, который соответствовал бы цели, я, наконец, достиг, по-видимому, желаемого результата, устроив такую машину, которая снимает хлеб прямо зерном, так что требуется только одно отвеивание зерна от мякины, солома же остается на корню и может быть убираема на сено. Но я должен сказать, что моя машина, как пробная, устроена плохо, сообразно с теми средствами, какие можно было иметь в глухой деревне. Тем не менее, не предаваясь некоторому увлечению, я долгом считаю сказать, что и эта пробная машина, несмотря на все ее недостатки, где нужно в ней употребить железо, последнее заменено деревом, - убирала хлеб зерном удовлетворительно. Опыт с этой пробной машиной был мною произведен в Бежецом уезде Тверской губернии, 8 сентября над овсом в ceле Борисовском, имении княгини Е. Г. Гагариной, и 19 того же сентября над ячменем в селе Зиновьеве, принадлежащем Н. А. Арнаутову».
А.Р. Власенко указывал, что его машина, убирая по четыре десятины в день, по сравнению с уборкой серпов и обмолотом цепом уменьшает затраты труда в 20 раз, а по сравнению с американской жаткой «Мак-Кормик» в 8 раз.
«Санкт-Петербургские сенатские ведомости» 24 октября 1869 года сообщали о выдаче привилегии ученому управителю А. Р. Власенко на изобретенную им «зерноуборку на корню». В газете приводилось подробное описание конструкции: «Лошади впрягаются сзади машины. Во время работы при ходе машины стебли хлеба поступают на гребенку... барабан с билами... вымолачивает зерна хлеба. Решетка (под барабаном. — А.К.) способствует более чистому обмолоту, посредством пружин она удаляется и приближается к билам барабана соответственно количеству хлеба. Обмолоченное зерно с мякиной относится бесконечным холстом на решето и через отверстие проходит в ящик (по-нынешнему бункер — А.К.)». К этому ящику были подвешены мешки, которые на ходу машины сразу и наполнялись обмолоченным зерном...
Машина Власенко была много лучше появившегося позднее ее американского комбайна.
К сожалению, наша страна в прошлом веке так и не увидела на своих полях замечательной машины — творения русского человека. По мнению тогдашнего министра земледелия, «выполнение подобной сложной машины оказалось не под силу нашим механическим заводам. Мы даже более простые жатвенные и косильные машины и молотилки привозим из-за границы». На просьбу передовых русских ученых построить машину Власенко правительство также согласия не дало. Отказало оно и в даче средств из казны для отправки «зерноуборки на корню» на выставку 1870 года в Австро-Венгрию.
Русский представитель на этой выставке высказывал сожаление в своем письме министру земледелия, что Россия не смогла блеснуть на выставке замечательным изобретением.
Верное интересам иностранного капитала, царское правительство не поддержало талантливого русского изобретателя. Но Власенко нашел поддержку среди крестьян, среди передовых людей своего времени, в числе которых был основоположник науки о плодородии П. А. Костычев. На добровольно собранные для него средства Власенко построил почти что своими руками две экспериментальные машины, которые много лет работали до полного износа в имениях Бежецкого уезда.
Следует заметить, что между «зерноуборкой на корню» А. Р. Власенко и американским комбайном — жнейкой-молотилкой — было одно коренное различие: американский комбайн сразу срезал солому и отправлял ее вместе с зерном в молотильное устройство; «зерноуборка» Власенко вымолачивала хлеб, стоявший в поле. Солому можно было косить позднее, когда пройдет страдная пора. Оттого меньше было и потерь и меньше требовалось тяговой силы.
Интересно проследить, как развивались дальше эти идеи в наши дни,
Комбайн в СССР был завезен из США.
На Западе усмехались, когда узнали, что в Советской России собираются строить свои комбайны. Такая задача была поставлена перед нашими механизаторами сельского хозяйства в 30-х годах. Речь шла о создании весьма производительной машины, способной не только убирать зерно, но и одновременно косить солому.
Наш комбайн выдерживал любое сравнение с американским.
Однако первые советские комбайны, пусть и не уступавшие американским, все же не могли удовлетворить требования колхозников. Для социалистических полей нужна была иная, значительно более высокая, чем в условиях капиталистического хозяйства, производительность машин. И у нас появлялись все более быстро, чисто и продуктивно работающие комбайны, в создании которых принимали участие не только инженеры, но и комбайнеры, проверявшие новые конструкции, подсказывавшие неожиданные решения. На комбайне появилось электрическое освещение, позволяющее работать по ночам, в предельно короткий срок заканчивать уборку.
Советские конструкторы комбайнов и механизатора не удовлетворяются достигнутыми результатами. Наши комбайны непрерывно совершенствуются; кроме прицепных, появились самоходные, более маневренные, им нужно меньше места для разворота, они могут убирать и небольшие участки, что очень важно для нечерноземной полосы, для наших гористых и северных районов. На изготовление таких машин идет меньше металла, они затрачивают меньше тяговой энергии на гектар, для обслуживания их нужно меньше людей.
Все новые и новые требования предъявляются комбайнам. Чем больше достигнуто, тем стремительнее дальнейшее движение вперед. Комбайн должен быть производительнее, безотказнее, лучше молотить, очищать, собирать без потерь.
Солома, остающаяся в поле, причиняет много забот. Ее нужно собрать в гигантские скирды. Потом она будет служить и для корма скоту, и как строительный материал, и как топливо. А быть может, лучше уплотнить или даже спрессовать солому тут же на ходу в прицепленной к нему специальной машине, как об этом мечтают механизаторы? Насколько будет удобнее перевозить соломенные тюки! Словом, конструкторам комбайнов еще есть над чем подумать...