Новое решение

—  Это ужасно, Гарри! Это ужасно...— только и могла выговорить Мэри Стрем, юная радистка американского космического корабля «Просперити» («Процветание»).

Гарри Вуд, молодой ученый, астроботаник, второй пилот корабля, очень интеллигентный, в больших и сильных очках, всегда задумчивый и рассеянный, не знал, что сказать. Сообщение было передано аварийным автоматом с головного русского корабля «Мечта», названного так в честь впервые созданной когда-то советскими людьми десятой планеты.

У Гарри перехватило горло, стекла очков сразу запотели. Он стал протирать их, растерянно моргая близорукими глазами. Беспокоясь, что начальник американской части экспедиции Аллан Керн, железный человек, презирающий людские слабости, заметит его состояние, он поспешно опустился в кресло рядом с Мэри и пододвинул к себе журнал с фотографиями трех знаменитых звездолетчиков с погибшего советского корабля.

Двое мужчин и одна женщина... То же самое могло случиться и с Мэри... Гарри украдкой посмотрел на нее. Как она дорога ему, тонкая, хрупкая, коротко стриженная, с нежным, словно прозрачным лицом и чуть вздернутым носиком.

Раздались звенящие шаги Аллана Керна. Магнитные подошвы, прилипая к полу, позволяли ходить и в условиях невесомости, но отчаянно стучали и звенели. Походка астронавта становилась неестественной, скованной. Гарри Вуд обернулся и протянул начальнику радиограмму автомата.

Керн, сухой, желчный, сдержанно презрительный, с узким лицом и глубоко запавшими глазами, нахмурился:

— Крайне плохо. Попрошу, мисс Стрем, поскорее прийти в себя и радировать командору Богатыреву, что мы соболезнуем.

— Это ужасно, — прошептала Мэри. — Удар метеорита и... — Она отвернулась.

— Аварийный автомат превосходно передал последнюю информацию, — удовлетворенно отметил Керн.

— О гибели «Мечты», — горько вставил Гарри Вуд.

— К сожалению, не только о гибели корабля «Мечта», но и нашей мечты высадиться на Венеру, — раздраженно сказал Керн и, круто повернувшись, прошел в кабину пилотов.

— Заплатить жизнью за то, чтобы убедиться в существовании жизни на других мирах...— задумчиво произнесла Мэри.

Вуд взял ее руку, в свою:

— Первым это сделал Джордано Бруно, Мэри... Он мог сойти с костра инквизиции на площади Цветов в Риме, мог бы... Стоило только признать, что нет жизни на других мирах, нет разумных существ нигде, кроме Земли...

— Я знаю... Вы верите, что Джордано прав, верите в жизнь на других мирах... Я зачитывалась вашими описаниями растений на Венере...

— Я посвятил этому жизнь, Мэри!

— Но не для того, чтобы отдать ее, не для того!..

Мэри не знала погибших астронавтов, но думала о них, как о людях близких ей, родных... Она уважала отвагу, с детства воспитывала в себе волю и была уверена, что не знает страха. Она бывала в прериях и носилась там на необъезженных лошадях, она специально ездила в Мексику, где за деньги смуглые юноши прыгали с непостижимой высоты в бурное море... Ей хотелось заставить, себя тоже прыгнуть... И она прыгнула... О ней писали газеты, а она лежала потом... в больнице. Но она все-таки прыгнула!

А потом встретился Гарри. Она вдруг почувствовала себя другой... Она могла рисковать сама, но он... Он был ей слишком дорог. Космос был страшнее, чем бурлившие где-то внизу волны... Космос был необъятен и неумолим... Идя в него, Гарри нуждался в ней, в Мэри, и она, поняв стремления любимого, уважая и поддерживая их, решила всюду быть с ним... Она овладела радиотехникой, изучила астрономию, сдала экзамены на астронавигатора...

Вместе с Гарри она готова была рассекать межпланетное пространство. Мно­гие считали это модой, капризом, даже безумием. Брат, коммерсант, сказал, что вполне достаточно прыжка в воду и га­зетного шума по этому поводу. Состоя­тельные родители отвернулись от нее. Словом, ее никто не понимал, никто, кро­ме членов комиссии, отбиравших состав экипажа корабля «Просперити». По пла­ну работ очередного Международного гео­физического года этот корабль вместе с двумя советскими кораблями входил в группу космических ракет международ­ной экспедиции на Венеру. Два участни­ка экспедиции — Керн и Вуд — были определены давно. Керн, выдающийся инженер и астронавт, владелец новейших автоматов, которым он пророчил удиви­тельное будущее при освоении других планет, считался одним из инициаторов экспедиции. Гарри Вуд был лауреатом национальной премии по астроботанике. Он оказался среди американцев лучшим последователем советского ученого Гав­риила Тихова. Изучая отраженные Вене­рой радиоволны, он доказывал существо­вание на ней гигантских форм раститель­ности, напоминающей флору каменно­угольного периода Земли.

А на третье место в ракете нашлось свыше тридцати восьми тысяч претенден­тов... Наверное, многие из них были опытнее Мэри, самостоятельнее, ценнее... И все же... комиссия остановилась имен­но на ней, потому что она была отважна, сильна духом и дорога молодому учено­му, который, на взгляд почтенных джентльменов из комиссии, был надеж­дой американской науки и имел право не разлучаться с невестой.

Аллан Керн, узнав об этом, желчно сказал Гарри:

— Надеюсь, вы не испортите ракету домашним уютом?

Гарри был счастлив. Вместе со своей Мэри, вместе со знаменитыми русскими звездолетчиками он сможет заглянуть под вечный облачный покров самой таинственной из всех планет, более близкой к Солнцу, быть может, похожей на Землю, а возможно, и совсем другой.

И вот некоторые из них уже платили жизнью за свое дерзкое стремление...

Сзади Мэри послышались звенящие шаги и металлическое пощелкивание.

Мэри вздрогнула и, не оборачиваясь, шепнула Гарри:

— Зачем он ведет это страшилище?

В проеме двери, почти загораживая его, появилась огромная человекообразная машина, напоминающая исполинского рыцаря в доспехах, в шлеме с опущенным забралом.

— В наших поступках теперь нужна безупречная, электронная логика, — сказал Аллан Керн, входя вслед за роботом.— Железный Джон поможет нам.

Человекообразная машина Железный Джон была чудом современной техники. Ее электронный мозг, обладавший более чем пятью миллионами запоминающих ячеек, вместил в электронной памяти несметное количество понятий, составляющих людские знания. Робот Джон не только переводил с русского языка на английский и говорил на обоих языках, вполне грамотно и литературно отделывая фразы, но и мог безупречно логически мыслить, ставить перед собой задачи и решать их, выбирая наивыгоднейшее; решение. Конечно, он делал это, находя ответ в сотне тысяч вариантов, которые последовательно перебирал. Но скорость его электронного мышления была столь молниеносной, что он успевал сделать до миллиона попыток в секунду, в конце; концов приходя к верному решению. Железный Джон обладал и завидными электромагнитными мышцами и емким энергетическим источником — аккумулятором, подзаряжающимся раствором меди. Из-за этого робот должен был «питаться», глотая медные стержни, которые таскал у себя за спиной.

Мэри заставила себя оглянуться. Робот не смотрел в ее сторону, он был занят Алланом Керном, который задавал ему программу мышления:

— Нужно решить уравнение, Джон, прошу вас. Три корабля, советские — «Мечта» и «Знание» и американский — «Просперити», подходят к Венере. Маршрут, запас топлива, его расход на посадки заложены в вашем запоминающем устройстве. Прошу вас, подтвердите.

Робот щелкнул и проскрипел неприятным металлическим голосом:

— Три корабля идут к Венере, чтобы вернуться на Землю. Один из них должен остаться на орбите икусственного спутника Венеры, сохраняя запасы топлива. Два других корабля израсходуют свое топливо на спуск и подъем с поверхности планеты. Для возвращения на Землю они воспользуются топливом, сохранившимся на третьем корабле.

Керн удовлетворенно кивнул головой: — Превосходно, уважаемый Джон. Таково предварительное решение, но из уравнения выбыл один член. Головной советский корабль «Мечта», который на время должен был стать спутником Венеры, больше не существует.

Робот щелкнул и сказал:

— Опустить на планету можно один корабль с тремя членами экипажа. Другой корабль с запасом топлива на обратный путь обоих кораблей должен остаться на орбите спутника.

— О’кэй, Железный Джон, благодарю вас. В вашей памяти есть основной закон людей — «человек человеку волк». Можно ли по такому закону договориться людям: кому спускаться на Венеру — русским или американцам?

— Нет, не думаю, —ответил робот.

— А нет ли варианта со спуском хотя бы пяти человек?

— Топлива на одном корабле хватит, чтобы поднять с поверхности пять человек. Спустить допустимо только трех.

— Не понимаю, — признался Гарри.

— Напротив. Все ясно, — сказал Керн.— Машина подсказывает нам единственное решение.

— Какое? — спросил Гарри.

— Планер, Гарри! У нас есть планер, на котором мы с вами сможем спуститься. Американцы всегда были смелыми ребятами. Мы захватим с собою Железного Джона.

— А я? — вырвалось у Мэри.

— А вы, мисс Стрем, — медленно повернулся к ней Керн, — останетесь здесь. Будете ждать, когда русские поднимут нас на своем корабле. Мы расплатимся с ними топливом, которое вы сохраните.

— Как? Мне остаться на корабле одной? Ну нет, шеф! Разве вы не знаете, зачем я здесь! Или у вас электронный мозг?!

— Польщен. Уверен, что со временем люди будут управляться именно электронным мозгом, совершенным, никогда не ошибающимся, бесстрастным.

— Это возмутительно! Я никогда не думала об одиночестве...

— Надеюсь, вы не думали, что вас ждет на корабле голубая спальня новобрачных? Вы член экипажа, черт возьми!

— Я сойду с ума...— с ненавистью сказала Мэри.

— Вы будете нужны на спутнике, чтобы поддерживать связь с русской ракетой и планером, пока нам не удастся спуститься около них. Потом можете сходить с ума, если это вам нравится, — и Керн, сопровождаемый роботом, вышел в кабину пилотов.

Мэри, тяжело дыша, прильнула лбом к стеклу окна, в котором сверкало испепеляющее солнце. Сейчас она могла бы спрыгнуть хоть с небоскреба...

Гарри подошел к ней и нежно повернул за плечи:

— Так вредно для глаз, родная. Шеф — удивительный человек. Стоит быть таким же храбрецом! Подумайте. Мэри... Быть так близко... и вдруг не увидеть гигантских папоротников и хвощей. Ведь я уже нащупал их астролокатором. Вы будете в полной безопасности, моя маленькая Мэри.

Гарри держал ее руки в своих и смотрел в противоположное солнцу окно. В нем был виден маленький полузатененный серп луны, но не серебристый, а оранжевый. Это была Венера...

след.