Александр КАЗАНЦЕВ

---------------------------------------------------------------------

Книга: Рэй Брэдбери

"451º по Фаренгейту», фантастическая повесть

Издательство "Детская литература", Москва, 1983

Библиотека приключений и научной фантастики

---------------------------------------------------------------------

Предисловие

Впервые мы встретились в кабинете главного редактора издательства «Молодая гвардия» в годы войны. При моем появлении посетитель вежливо встал с дивана, огромный, с застенчивой улыбкой, словно он стеснялся своего роста и из-за этого даже слегка заикался. Открытое русское лицо с чуть приподнятыми к вискам бровями и внимательными, умными, проницательными глазами.

Перед нами фантастическая повесть американского писателя Рэя Брэдбери, создавшего уже немало в этом жанре, прежде чем выступить с неожиданной для всех книгой «451° по Фаренгейту».

«451° по Фаренгейту»! Что это такое? Что означает эта цифра?

Посмотрим эпиграф к повести:

«451° по Фаренгейту — температура, при которой воспламеняется и горит бумага...»

Почему бумага?

Перевернем несколько страниц, и писатель перенесет нас в мир будущего...

Мир будущего? Вот он, «мир будущего», отвечает нам автор, смотрите и... ужасайтесь!

Однако не морлоки из уэллсовской «Машины времени», пожирающие свой человекообразный скот, встретят нас на страницах повести. Нет! Мы познакомимся с обыкновенными американцами, поставленными не в какие-либо фантастические условия, а именно в те самые условия, которые существовали в дни, когда Рэй Брэдбери гневно взялся за перо, и остались повседневной реальностью в современной Америке.

Американцев XXI века окружают «чудеса» достижений техники, которые со свойственной ему прозорливостью сумел предугадать писатель. Радио и телевидение, автоматика и телемеханика, кибернетика и атомная техника достигли небывалого уровня развития. Но это не принесло людям ни счастья, ни радости; чудеса техники наступают на живую природу и разум человека. В царстве технократии люди глубоко несчастны и разобщённы. Некогда мирные профессии, призванные служить человеку, обращены отныне против него.

В книге Рэя Брэдбери читателю предстоит познакомиться с рядовым пожарником XXI века, который давно уже не тушит пожары, не спасает людей и их имущество от огня. Нет, Гай Монтэг — главный герой повести, профессиональный и потомственный пожарник — начинает свою жизнь на страницах книги с того, что разжигает пожары. По приказанию властей он обливает керосином и поджигает дома, где есть хотя бы одна книга, не говоря уже о библиотеках. Сломя голову мчатся пожарники по городу на своих ревущих автомобилях, едва только раздастся сигнал тревоги или, попросту говоря, телефонный донос. Достаточно кому угодно позвонить в пожарное депо и донести на соседа, прячущего книги, обыкновенные книги, будь то сочинения Шекспира или же библия, все равно,— и вот уже свирепая команда молодчиков в шлемах, украшенных символической цифрой 451, с воем мчится на своих машинах-саламандрах, чтобы уничтожить, испепелить «ужасные книги», плод мыслей и раздумий человека, а вместе с ними сжечь, превратить в пепел «зараженный» дом ослушника, преступившего основной закон будущего, запрещающий человеку читать книги. Что это? Биологически выродившиеся потомки человека?

Ничего подобного!

Это самые обыкновенные американцы, выполняющие задачи, которые перед ними ставятся уже сегодня, а завтра могут быть поставлены в масштабах, соответственно больших, угодных и ныне некоторым современным американским деятелям, против которых вместе с лучшей частью народа и поднимает голос Брэдбери.

Не стоит пересказывать содержание повести, чтобы не ослабить удовольствия от ее чтения, но полезно протянуть нити из предполагаемого времени, в котором происходят события повести, в американскую действительность и убедиться, что Брэдбери не выдумал ни марсиан, ни селенитов, населивших Землю вместо людей, а правдиво показал, хотя и через фантастическое увеличительное стекло, сегодняшний день страны, в которой он живет.

Книга Брэдбери не «лупа времени», а «лупа совести», к которой взывает каждая его строка.

Разве костры, в которых горят книги, выдумка? Нет, они пылали на площадях не только в средние века, не только во времена, бесноватого Гитлера. Смрадной керосиновой копотью они загрязняют воздух современных американских городов и сегодня, когда по приказу мракобесов сжигают бессмертные творения Маркса, Гейне, Горького, Твена...

Как можно было дойти до мысли уничтожить все книги?

Брэдбери словами брандмейстера Битти отвечает на это:

«Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!.. Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом еще больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за две минуты; потом еще: десять — двадцать строк для энциклопедического словаря».

И далее:

«Срок обучения в школах сокращается, дисциплина падает, философия, история, языки упразднены. Английскому языку и орфографии уделяется все меньше и меньше времени, и, наконец, эти предметы заброшены совсем. Жизнь коротка. Что тебе нужно? Прежде всего работа, а после работы развлечения, а их кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения нажимать кнопки, включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?»

В самом деле, зачем учиться, зачем читать, если книги полны крамольных мыслей?!

Охота за опасными мыслями в Америке гримировалась под проверку лояльности, опирающуюся на подозрительность, провокацию, донос.

А от костров из книг, от охоты за мыслями и доносов к временам пожарника Монтэга — один шаг. Этот возможный шаг и рассматривает через «лупу совести» Рэй Брэдбери.

Он вводит нас в дом рядового американца, знакомит с его опустошенной женой, отгородившейся от жизни ракушками-радиоприемниками, которыми она затыкает уши, и тремя телевизорными стенами своей гостиной. Она окружена бессмысленным сверканием переливающихся красок абстрактных изображений или жадно слушает лишенную смысла, уводящую от жизни болтовню цветных и объемных персонажей, с которыми сроднилась так, что именует их друзьями и даже «родственниками». При помощи хитроумных телеустройств они обращаются к ней, называют ее по имени и оглушают беспричинным смехом, забавляют кривляньем в пьесах, которые «ничего» не говорят и в которых «ничего» не происходит.

«На одной из трех телевизорных стен какая-то женщина одновременно пила апельсиновый сок и ослепительно улыбалась... На другой стене видно было в рентгеновских лучах, как апельсиновый сок совершает путь по пищеводу той же дамы, направляясь к ее трепещущему от восторга желудку. Вдруг гостиная ринулась в облака на крыльях ракетного самолета; потом нырнула в мутно-зеленые воды моря, где синие рыбы пожирали красных и желтых рыб. А через минуту три белых мультипликационных клоуна уже рубили друг другу руки и ноги под взрывы одобрительного хохота. Спустя еще две минуты стены перенесли зрителей куда-то за город, где по кругу в бешеном темпе мчались ракетные автомобили, сталкиваясь и сшибая друг друга. Монтэг видел, как в воздух взлетели человеческие тела».

Что это? Будущее телевизора? Нет! Это очень напоминает нынешнее американское телевещание, против которого так восстает Брэдбери.

И вот перед нами жертва «эфирных тисков», оглушенная репродукторами, ослепленная телеэкранами. Мы видим ее глазами героя: «...сожженные химическими составами, ломкие, как солома, волосы, глаза с тусклым блеском, словно на них были невидимые бельма, накрашенный капризный рот, худое от постоянной диеты, сухощавое, как у кузнечика, тело, белая, как сало, кожа». Она никогда не читает книг, страшась их, она только слушает... Она не видит, а только смотрит жадными до зрелищ глазами... И в ответ на признание мужа, что вчера пожарники сожгли тысячу книг и вместе с ними заживо женщину, она равнодушно спрашивает: «Ну и что же?» Нам понятны будут ее поступки в повести, поступки, к которым хотят подготовить среднего обывателя американские идеологи.

Чем бы ни были заняты люди, о чем бы они ни думали, что бы они ни делали, время от времени на их головы громыхающей каменной лавиной обрушивается рев истребителей, напоминая о близости войны:

«В ту ночь даже небо готовилось к войне. По нему клубились тучи, и в просветах между ними, как вражеские дозорные, сияли мириады звезд. Небо словно собиралось обрушиться на город и превратить его в кучу белой пыли. В кровавом зареве вставала луна».

Это не пейзаж будущего, хоть он и взят из повести, это пейзаж сегодняшнего дня, который пытаются навязать мирным и гуманным американцам, навязать ради поддержания деловой конъюнктуры «на грани войны», ради процветания промышленности (военной!) и банков (частных!).

Белая пыль вместо городов... Она снится людям современной Америки, оглушенным радио, ослепленным телевидением, задавленным газетной шумихой...

Как всегда, во все времена те, кто готовил войну, кричали о быстром и победном ее исходе. Воспитанные на этом, героини повести с легкомысленной беспечностью провожают на войну своих мужей. Ведь это просто пустяковая прогулка! На неделю, не больше! Так все говорят.. Кто же умирает на войне? Это смешно. Умирают, прыгая с высоких зданий. Это бывает. А на войне — нет!

Герой повести Брэдбери вспоминает, что его страна выиграла две атомные войны и что благополучие его сограждан куплено ценой гибели и лишений множества людей в других частях света. Но во время развертывания действия в повести на страну надвигается новая, настоящая и действительно страшная война — война, которая может продлиться всего лишь три секунды, но в эти мгновения будут подняты в воздух американские города, превращены в пыль люди, машины, здания.

Эта часть повести звучит как трезвое предупреждение, подкрепленное картиной разрушения страны, перед тем задушившей, почти погубившей свою собственную культуру.

В гневном голосе Брэдбери нет отчаяния. Он не верит в окончательную гибель всего, что дорого сердцу каждого прогрессивного человека. Даже если будут жечь книги, найдутся люди, хранители знаний. Пусть заучат они наизусть отдельные главы или целые книги, пусть сокровищницей станет их память, пусть они будут жить в лесах у костров, порвав связи со стандартным миром телевизорных стен, выслеживающих электропсов и поджигателей-пожарных, но эти лучшие сыны народа останутся носителями угнетаемой культуры, останутся для того, чтобы снова поднять высоко светоч знания.

И в этой страстной вере американского писателя в лучшее будущее — подлинный гуманизм его правдивой и мужественной книги. Гуманизм Рэя Брэдбери — это его вера в лучшую часть молодежи, показанной на страницах книги в противовес молодым шалопаям, развлекающимся автомобильными катастрофами и убийствами сверстников (это не из мрачного будущего, это из современной хроники США!), той молодежи, которую олицетворяет светлый образ юной Клариссы. Глубоко поэтичная, мыслящая, мечтающая, созданная для другой жизни, для жизни в ином мире — мире правды, тепла и света,— она, носительница заботливо переданных ей традиций гуманизма, культуры, проходит через всю повесть, а затем, незримо присутствуя в ней даже после того, как уже сошла с ее страниц, надолго остается в памяти каждого, кто прочел книгу.

Старики ученые, знающие наизусть тексты Шекспира и Данте, ясноглазые Клариссы, подобные солнечным лучам, взбунтовавшиеся в решающий час пожарники-поджигатели и множество других простых, готовых проснуться людей из народа,— вот те, кто, по глубокому убеждению писателя, способны победить в исторической борьбе человечества за культуру.

Прошло более четверти века с тех пор, как был издан перевод книги Рэя Брэдбери на русском языке. Устарела ли повесть за это время? Отнюдь нет, она стала еще актуальнее.

Что же произошло за эти четверть века на родине Рэя Брэдбери? Увы, писатель-фантаст, не ставивший перед собой каких-либо пророческих целей, даже признавшийся, что пишет, словно воспроизводя собственные сны, оказывается, написав повесть «451° по Фаренгейту», как бы видел вещий сон.

Перемены в американском послевоенном обществе шли именно по тому пути, который в предостережение своему народу нарисовал в повести писатель.

Вот мрачные вехи недавнего времени: «маккартизм» — исступленное и антиконституционное преследование инакомыслящих, разнузданная погоня за «коммунистически на­строенными ведьмами», грязная война во Вьетнаме. С ужасом вспоминаешь бесчеловечное применение отравляющих веществ, губящих и людей и посевы, истребление мирного населения целых деревень, бомбежки, разрушения и убийства, убийства, которые (трудно поверить!) демонстрировались ежедневно для развлечения американской публики по телевидению (ну совсем так, как описано у Рэя Брэдбери!), и с особым садизмом применявшийся напалм.

В огне гибли поля, леса, дома, люди... Уничтожающее пламя, которым любовались перед телевизионными экранами американские обыватели, очень напоминает то пламя, которым брэдбериевские «пожарники» жгли книги, а заодно и кх владельцев!

Но самым потрясающим предвидением Брэдбери оказались современные коллеги героя книги Гая Монтэга, превратившиеся ныне, если можно так выразиться, в международную «пожаротворную команду». Они носят уже генеральские мундиры, а их пожарные команды превратились в «силы быстрого развертывания» и мчатся в любое место земного шара, чтобы разжечь там пожар.

Но война не игрушка! Она легко может превратиться в ядерную и вызвать пожар, в котором погибнут не только книги и достояния культуры, но и вся наша планета, все человечество.

Так повесть «451° по Фаренгейту», изданная у нас в стране в 1956 году, и в наши дни снова звучит как грозное предостережение.

Не только американцы, но и жители других стран и континентов, прочтя книгу «451° по Фаренгейту», должны проникнуться отвращением к зловещим попыткам разжечь пожар войны, уничтожить властью техники культуру, отнять разум у людей.

Книга Брэдбери полна страстной защиты жизни на Земле, тревоги за человека и глубокой веры в него. И в этом ее подлинный гуманизм.

Александр Казанцев