Предисловие к повести Владимира Малова "Я - ШЕРРИСТЯНИН", «Пионер», 1973, № 2.

Детская литература № 2, 1974 г.

Уэллс в рассказе «Человек, который мог творить чудеса», наделял волшебной силой ультрасреднего англичанина и с помощью этого литературного приема показывал, как этот непроглядно тупой обыватель ничем не мог разумно воспользоваться, у него не оказалось ни воображения, ни качеств настоящего человека. В знаменитом романе О. Бальзака «Шагреневая кожа» герой романа мог загадывать любые желания, а кусок шагреневой кожи, дававшей ему эту возможность, каждый раз сокращался, когда желание исполнялось. И писатель рисовал с помощью этого приема беспощадный образ эгоиста, которому волшебная сила нужна была лишь для удовлетворении своих мелких суетных желаний. Ни Бальзак, ни Уэллс не объяснили, как это могло происходить, они лишь показывали ничтожность своих героев, неспособных использовать обретенную силу, для блага всех разоблачали их античеловеческую суть.

Совсем другую задачу поставил перед собой современный фантаст Владимир Малов. Он решил показать, как бы применил волшебную силу рядовой советский парнишка из средней школы со «спортивным уклоном».

Обитатели планеты Шерра избрали Мишу Стерженькова для того, чтобы, как они делали не раз на различных планетах, «поселить» в его сознании на время исследования Земли опытного шерристянина и получить, так сказать, из первых рук информацию о земной культуре.

Не все гладко шло на этот раз с экспериментом шерристян. Остаточное сознание Миши Стерженькова, не подавленное вселившимся в него инопланетянином, самобытная его личность, то и дело вынуждали шерристянина, этого «инопланетного Хоттабыча», не просто наблюдать из чужого тела земную жизнь, а активно вмешиваться в нее. И шерристянин нарушал запрет невмешательства. Он делал это всякий раз, когда встречался с уродливыми пережитками в нашей земной жизни, к которым не мог оставаться равнодушным Миша Стерженьков. Это неравнодушие к окружающему — пафос маленькой повести Малова. Миша Стерженьков вместе с поселившимся в нем временно шерристянином становится некой фантастической преображающей силой. Послушный желанию Миши Стерженькова живущий в нем шерристянин приходит ему на помощь всякий раз, когда тот начинает мечтать о справедливости, о перевоспитании плохих людей или своей невоспитанной сестренки, например. Малов повествует о вмешательстве шерристянина в земные дела с мягким юмором.

Шерристяне не смогли примириться с таким вмешательством в дела изучаемой планеты и решили отозвать своего исследователя из "сознания Миши Стерженькова", поставить все перепутанные "земные кубики" на прежние места и заставить действовавших лиц начисто забыть вce, что с ними «так недозволено» произошло. И столкнулись с неподдающимся характером главного героя. Он не пожелал ничего забыть. Однако память угнетает его, ему хочется рассказать о невиданных событиях, участником которых он стал, рассказать, быть может, для того, чтобы дать выход своей мечте — о добром преобразовании Земли. Повесть Владимира Малова «Я — шерристянин», наряду с его прежней повестью «Академия Бессектриса», говорит, что в детскую литературу пришел добрый фантаст, знающий и любящий детей, умеющий говорить с ними интересно и, по существу, серьезно.

А. КАЗАНЦЕВ