«Техника молодежи» №6 1952год
В ветреный летний день я шел по необозримым золотисто-солнечным полям.
Вдали у горизонта плыли корабли-комбайны. Я думал об этих могучих машинах — фабриках зерна на колесах, и невольно в моем воображении вставали картины труда, каким он был всего несколько лет назад.
...Когда-то в страдную пору поле покрывалось бесчисленными белыми платочками женщин. С серпами в руках, захватывая стебли, они срезали их у корня. Вот левая рука схватывает пучок, правая отводит серп. Жикающий звук — шаг вперед; мерные, автоматические движения одно за другим. Словно и не человек повелевает руками, а они сами, один раз заведенные, как бы повторяют и повторяют заданные движения легко и свободно. И только когда женщина на мгновение разгибает занемевшую спину, когда проводит рукой по загорелому влажному лбу и глубоко вздыхает всей грудью, понимаешь, что не сами собой ходят руки, не сами собой валятся наземь срезанные стебли.
Их заботливо свяжут потом в золотые снопы, свезут снопы на ток, где будут молотить, размеренно взмахивая цепами, с ожесточением ударяя ими по желтой соломе, или гоняя по кругу усталую лошадь, таскающую за собой деревянную доску.
Прошлые, уже забытые времена!
На смену серпам на поля вышли первые машины — конные жатки. Вначале они только скашивали хлеб, который те же женщины подбирали, вязали в снопы.
Но сколько экономилось сил! Насколько производительнее становился труд человека!
Прошло время, и на полях появились тракторные жатки-сноповязалки. Они не только скашивали хлеб, но и вязали его в снопы.
Снопы свозились подводами на тока, скирдовались в огромные скирды, потом попадали в молотилки и исчезали в них, чтобы наполнить подставленные мешки золотым зерном, желтым факелом соломы вылететь из конца трубы на вершине горы — омета.
Работа этих умных машин казалась тогда пределом хитрости и выдумки. Но на смену им пришли еще более совершенные «корабли пшеничных полей» — комбайны, плывущие по хлебным нивам «фабрики зерна».
Комбайн движется мимо меня. Чумазый тракторист с лицом обожженным солнцем, задорно подмигивает. Поравнялся стоящий у штурвала усатый комбайнер. Он сосредоточенно строг. Глаза его напряженно прищурены. Заметив впереди бугорок, он движением штурвала поднимает хедер машины. Комбайнер умело и четко управляет слаженной игрой рабочих органов «степного корабля».
На мгновение этот человек представляется мне дирижером оркестра шумных, но стройно работающих, в буквальном смысле слова связанных между собой, соединенных в один организм машин — режущих, обмолачивающих, просеивающих, провеивающих, собирающих солому в копны, ссыпающих очищенное зерно в идущую рядом с комбайном автомашину.
Грузовик едет с комбайном колесо в колесо. Над его кузовом — конец наклонной трубы, идущей от комбайна. Шнек — бесконечный винт — гонит по ней обмолоченное зерно. Золотой струей, продуваемой довольно сильным ветром, оно льется в наполовину заполненный кузов. В глаз мне что-то попадает. Убеждаюсь на опыте, что зерно еще нужно дополнительно провеивать. В кузове, направляя струю пшеницы, стоит человек в развевающемся пиджаке, в кепке и ослепительно белой рубахе, стянутой серебряным кавказским поясом. Тут же ловкий подросток разравнивает по кузову зерно.
На площадочках по обе стороны -соломокопнителя вижу двух девушек. Ветер облепил платьем их ладные фигуры, обнажил загорелые колени. Белозубые, повязанные платочками, они улыбаются и быстро разравнивают в ящике соломокопнителя ниспадающую туда потоком солому.
Тракторист, комбайнер, шофер — командиры машин. Только белозубые девушки и подросток заняты ручным трудом около этой группы машин. Да, их только трое. Они наглядно демонстрируют, как мало людей осталось там, где трудились прежде сотни с серпами и цепами.
Зерно, которое пять минут назад я ощупывал рукой в колосе, стоя на краю жнивья, теперь на моих глазах насыпается в кузов грузовика.
Что же дал сельскому хозяйству комбайн, эта чудо-машина, комплексно механизирующая все операции уборки — от срезания колосьев до очистки верна?
При уборке хлеба жатками-сноповязалками с доставкой хлеба на ток и дальнейшем обмолоте молотилками на один гектар требовалось 73,4 человеко-часа.
При работе комбайном «Сталинец-6» на все это затрачивается 4,3 человеко-часа.
Такова экономия в затрате труда, которую дает один комбайн. А у нас их десятки тысяч, и каждый обрабатывает сотни гектаров. Это позволяет освободить от тяжелого труда миллионы советских людей.
НА ВОСТОК!
Прошли по кубанским полям гиганты-комбайны. В невиданные прежде сроки закончена уборка хлебов.
Засыпаны до самых своих небоскребных высот многочисленные элеваторы — советские башни изобилия.
И мимо этих бетонных громад на север идут поезда.
Одна за другой проходят мимо элеватора платформы. На них, прикрытые брезентами, высятся комбайны.
Куда их везут?
Славно поработавшие на юге комбайны держат теперь путь через всю страну — с юга на север, с запада на восток.
В Сибири, бескрайной житнице Союза, урожай поспеет как раз к тому времени, когда туда подойдут поезда с кубанскими комбайнами и лихими казаками-комбайнерами. На своих машинах комбайнеры успеют снять в этом же году еще один богатейший урожай — сибирский урожай.
А зачем?
Быть может, снова пойдут поезда, чтобы доставить комбайны домой, на Кубань?
Нет, командиры сельскохозяйственных полей, планирующие свои операции, не менее грандиозные, чем наступления, армий фронтов, рассуждают по-иному.
На Кубань вернутся только одни комбайнеры. Комбайны останутся здесь, на востоке, как осталось здесь оборудование переброшенных с запада во время войны заводов.
И как волшебно наполнились просторы опустевших цехов на западе новыми станками, так пополняются сейчас машинами кубанские совхозы и колхозы. Для будущей уборки приходят новые комбайны.
Больше 60 процентов всего урожая прошлого года сняли комбайны! 72 процента будет снято ими в этом году!
НЕПРЕСТАННОЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ
Непрестанно совершенствуется и будет совершенствоваться комбайн—эта подвижная «фабрика зерна». Она уже обрела самоходность и не нуждается больше в тракторе.
Забота конструкторов направлена к тому, чтобы освободить командиров этих машин от всего, что отвлекает их внимание. На помощь приходит электрическая энергия, автоматика. Они помогут поднять работу комбайна на новый технический уровень.
Доктор технических наук лауреат Сталинской премии М. А. Пустыгин решил дать комбайну способность «осязать».
Хедер — режущая часть обычного комбайна — должен идти на определенной высоте над землей. При изменении рельефа почвы комбайнеру нужно поднять или опустить хедер. Особенно трудно это делать во-время ночью, когда комбайн работает при свете фар.
При очень высоких и густых хлебах, когда профиль плохо различим, комбайнер ведет хедер для перестраховки более высоко над землей, чем это диктуется рельефом. Новый комбайн ощупывает копирами рельеф местности впереди себя и с помощью электроавтоматики и масляной системы ставит режущую часть комбайна на требуемую высоту. Комбайнер может не бояться, что хедер зароется в землю, может не задерживать из осторожности ход комбайна, может вести уборку на предельной скорости.
Испытания нового (приспособления показали замечательные эксплуатационные данные «осязающей» машины.
Не дают покоя создателям новых комбайнов и две девушки, стоящие сейчас на запятках машин. Труд их тяжел: надо поспевать за работой слаженных механизмов.
Разве нельзя создать такое приспособление, которое разравнивало бы и уплотняло солому в соломокопнителе?
Конечно, можно, оно будет создано, но... достаточно ли этого? Остающаяся в поле солома причиняет много забот. Ее нужно собрать в скирды, она будет служить и для корма скоту, и как строительный материал, и как топливо.
Быть может, лучше сразу прессовать солому тут же на ходу в прицепленной к комбайну специальной машине? Разве не удобнее будет иметь дело с аккуратными тюками?! Все это предстоит решить конструкторам, создающим комбайны для полей коммунизма.
ЗАСЛУЖЕННЫЙ УПРЕК
Я вскочил на подножку грузовика, кузов которого наполняло зерно. Грузовик выезжает на пыльную дорогу, а я смотрю вслед удаляющемуся комбайну и вижу две маленькие фигурки веселых девушек.
Скоро им уже не понадобится стоять на площадках, скоро каждая. из них поведет свой собственный комбайн.
— Куда мы едем? На элеватор? — спрашиваю через окно кабины.
Человек, который направлял в кузове золотую струю зерна, теперь сидит рядом с молодцеватым шофером. Высунувшись через окно кабины, он отвечает мне:
— Кабы на элеватор, — и прищелкивает языком, — было б то добре!
И он обстоятельно объясняет мне, что такое зерно кондиционное и что такое некондиционное.
— На очистку еще зерно треба подать. Хорошо здесь оно сухое. А в северных районах, особенно после дождя, без сушки — никуда.
Наш грузовик подъезжает к току.
Здесь людно и шумно. От неподвижного трактора тянутся приводные ремни к двум веялкам. По обе их стороны — два золотистые конуса, две бесценные горы зерна.
Бойкие женщины, пересмеиваясь, взобрались в кузов и выгружают теперь зерно из нашей машины на землю. Другие женщины подбрасывают зерно лопатами к веялкам. Красивая, стройная девушка зачерпывает большим совком желтое зерно и высыпает его в веялку. Я вижу, как спина ее, обтянутая голубой майкой, напрягается, сильная и мускулистая.
Кроме веялок, на току стоит зернопульт — наклонный транспортер. К нему подгребают лопатами зерно, и он уносит его наверх, чтобы с силой выбросить в воздух рассыпающейся струей.
Спешат машины. И людям много дела около них.
Очищенное зерно ссыпают в мешки. Парень с мокрым чубом, словно красуясь перед девушками своей силой, так ворочает мешки, будто они не с зерном, а с гагачьим пухом. У весов стоит придирчивый седой старичок.
Работа кипит. Сгибаются и разгибаются спины, взлетают лопаты, трясется веялка, нарастает желтая гора, отъезжают и подъезжают грузовики. Люди, мокрые, возбужденные работой, соревнуются между собой.
Но почему зерно, прошедшее комбайн, где к нему не прикоснулась человеческая рука, должно подаваться теперь в веялки руками красавицы-казачки?
Эта мысль пришла на ум, когда смуглянка, повязывая косынку, подошла к нам с бригадиром, читавшим мне четверть часа назад лекцию о кондиционном зерне.
— Зараз посылайте меня в поле. Надоело с совком. С ним, как с горшком у печи. Я тоже на машину хочу.
— Да ты и так три машине. Чем тебе неладно? — отмахнулся бригадир. — Дивчата, что на копнителе работают, тоже смены просят. Вот товарищ из Москвы говорит, что их работу скоро отменят. И правильно! Попробуй поспей за комбайном, когда комбайнер рекорд ставит!
Девушка обращается ко мне, словно я отвечаю за всех конструкторов и механизаторов:
— Не доделали вы, не доделали! Разве это машина? — и она с укором показывает мне свой совок.
Трудно с ней не согласиться. Перевожу глаза на мешки, которые могучий парень шутя бросает на весы...
ВТОРОЙ ПЕРЕВОРОТ
Я в кабинете у руководителя лаборатории технико-экономических исследований ВИСХОМа Михаила Исаковича Горячкина. Меня интересует, какой требуется расход рабочей силы на еще не механизированные операции по очистке зерна.
Михаил Иванович зовет своих помощниц. Щелкают счеты, экономисты перебирают карты с цифрами.
Для доставки и обработки зерна после комбайна на токах, для уборки соломы и половы требуется еще затратить 76,9 человеко-часа на один гектар.
76,9 человеко-часа! Сюда входит труд женщин с лопатами, работа казачки с совком, парня с мешками, старичка у весов, сюда входит уборка соломы, скирдование — словом, все. недостаточно механизированные процессы.
76,9 человеко-часа! Это почти столько же, сколько тратилось на уборку зерна без применения комбайна, который произвел в сельском хозяйстве подлинный переворот (73,4 человеко-часа на гектар).
М. И. Горячкин говорит мне, что комплексная механизация — это последовательная механизация всех процессов, и в первую очередь тех, которые сразу же дадут эффект.
— Можно механизировать все процессы на току?
— Конечно, можно и даже очень просто.
— Что же может дать такая механизация?
— Столько же. сколько дал комбайн.
— Значит, механизировав работу на токах, можно произвести в сельском хозяйстве такой же переворот, какой был произведен комбайном?!
— Да, это будет второй переворот, который произведет механизация в сельском хозяйстве, на этот раз комплексная механизация. Нужно механизировать тока, освободить людей от погрузочных и разгрузочных работ. Взвешивать не мешки или носилки, а целиком автомашины или возы. Никаких лопат! Только транспортеры или нории.
Я любуюсь этим немолодым уже ученым. Он продолжает сидеть, во кажется мне и шире в плечах и выше ростом. Этот человек живет в будущем и борется за него.
— Сделать все это так же трудно, как трудно было создать комбайн?
— Вовсе нет. Значительно легче. Веялки есть. Сегодня их можно связать между собой транспортными механизмами, чтобы завтра создать комплексную машину.
Ученый раскрывает папку с чертежами проектируемых механизированных токов. И я уже вижу, что совок в руках знакомой мне девушки в голубой майке превращается в десятки -совков, связанных между собой цепью, приводимой в действие мотором.
Подъезжающая машина ссыпает зерно в завальную яму-бункер, откуда зерно черпают ковши норий, доставляющих его сначала в веялку, а потом в сушилку. Ведь для ряда районов просушка зерна обязательна. После сушилки такие же нории переносят сухое зерно в веялку, откуда оно в случае нужды само пересыпается в более низко стоящую зерноочистительную машину, готовящую посевной материал, или попадает в бункер, чтобы выгрузиться в автомашину. Посевной материал рассортировывается по удельному весу каждого зерна.
Машина, производящая эту рассортировку, поражает меня. Она превращает слой зерна в «жидкость»! То есть она заставляет его подчиняться законам жидкостей.
Слой зерна продувается снизу потоком воздуха, вспухает. И оказывается, что эта вспухшая масса зерна ведет себя точно так же, как жидкость. Наверху оказываются более легкие зерна, внизу более крупные, тяжелые. Теперь их уже нетрудно отобрать, отвести по специальным трубам в мешки.
К зерну за все время его обработки не прикоснется человеческая рука. Знакомая мне девушка будет управлять этими машинами.
Много ли существует полностью механизированных токов в колхозах?
Да, они появились по инициативе наиболее передовых колхозов, по инициативе Всесоюзного института механизации сельского хозяйства (ВИМ). Такие тока работают в колхозе «Труд» Загорского района, в колхозе «Борец» Бронницкого района Московской области или, например, в колхозе имени Ленина Тугунлымского района Свердловской области, в колхозе имени Буденного на Кубани.
«Подобные тока должны быть созданы повсюду, во всех колхозах без исключения — и в первую очередь на Кубани», —с почти страстной уверенностью говорит один из первых энтузиастов комплексной механизации, руководитель лаборатории зерноуборки.
Полный, с живыми умными глазами, он оказался человеком практического действия.
— Проблему механизации токов, конечно, можно решать различными способами. Мы стараемся решить ее практически, решить так, чтобы уже завтра любой колхоз мог отказаться от тяжелого труда. Мы разработали и применили на Кубани простейший передвижной механизированный ток на салазках (я имею в виду оборудование тока). Боюсь, что он не произведет на вас такого впечатления, как «корабль пшеничного моря» — комбайн, но...
— Но даст после применения не меньший результат, чем дал комбайн, вызовет в сельском хозяйстве еще один переворот?
Инженер удовлетворенно кивает головой:
— Именно второй переворот!
Он действительно неуклюж с виду, этот механизированный ток, который хоть сегодня может создать себе каждый колхоз, но именно этим, своей неуклюжей простотой, он и подкупает. Ток состоит из двух стандартных веялок и двух бункеров над ними, оборудованных нориями.
Очень просто решается вопрос и со взвешиванием. Имея двое весов, можно сделать платформу для взвешивания машины-бестарки с зерном без мешков. Колхозники сами могут оборудовать и механизированные тока и весы-платформы. Они сами могут создать у себя техническую базу второго переворота.
— Применение таких токов экономит рабочую силу в девять раз, — заверяет инженер. — Их можно применять повсюду, где не требуется сушки.
Постановлением! правительства от 12 декабря 1951 года колхозы и совхозы Кубани должны завершить комплексную механизацию всех работ по зерну, подсолнуху, кукурузе в 1952-1954 годах. Именно здесь наметило наше правительство провести в первую очередь второй технический переворот в сельском хозяйстве.
Поля коммунизма будут полями сплошной механизации. И для этих полей коммунизма ученые и конструкторы должны создавать машины уже сейчас: уже сейчас нужно создать комбайн, работающий прямо на элеватор, помимо токов; уже сейчас нужен научно обоснованный план комплексной механизации всех областей сельского хозяйства.
Провести в жизнь такой план — это значит произвести переворот в сельском хозяйстве, поднять его на новый, еще более высокий уровень — уровень полностью механизированного сельскохозяйственного производства.