В науке даже неудача
Способна дать свою отдачу.
Приехав с командировкой ВЭИ в Ленинград, Званцев нашел Институт изоляционных материалов, возглавляемый академиком Иоффе, тем который обещал "Ниагару в спичечном коробке".
В белом многоэтажном здании в просторных комнатах Званцеву бросились в глаза длинные столы с электрическими приборами и паутиной разноцветных изолированных проводов. Перед каждым научным сотрудником, одетым в непременный голубой халат, была собрана, как подумалось Званцеву, его собственная схема.
Директор института академик Иоффе, седой, огромный, с детскими голубыми глазами, поднялся Званцеву навстречу:
— Рад вас видеть, молодой человек! Глеб Максимилианович звонил мне о вас. Расскажите, что вы ищите и что собираетесь у нас найти? И зачем? Был бы рад вам помочь.
— Только на вас вся надежда, Абрам Федорович.
— Вот это уже не правильно, дорогой мой друг, — поправил маститый ученый молодого изобретателя. — В искании нового, чем, кажется, вы заняты, нельзя ограничивать себя каким-либо одним путем. Надо пользоваться верным методом, пробуя и так и этак, в разных, даже расходящихся направлениях. Теперь перейдем к сути ваших работ.
Задушевный, отеческий тон, которым воспользовался академик в беседе с московским гостем, полностью расположил Званцева к нему. Он рассказал Иоффе не только об изобретенной электропушке, но также и о гелиссоидальном литье стальных труб и даже о своем студенческом изобретении. Профессор термодинамики Квасников видел большую перспективу (при испытании двигателей внутреннего сгорания и получении диаграмм) не в координатах давлений и объемов внутри цилиндров, а в координатах абсолютных температур и энтропии. Саша придумал удивительный прибор «термограф», превращающий одну диаграмму в другую, и написал о нем в студенческом журнале.
Откровенность Саши случилась сама собой, из-за искренней заинтересованности академика, его настойчивых вопросов по существу.
— Итак, — откинулся Иоффе на спинку кресла, положив большие руки на стол, — разбросав во все стороны ценные идеи, с электропушкой вы уперлись в тупик, надеясь на мою теорию тонкослойной изоляции и неосторожно обещанную «Ниагару в спичечном коробке». Видите ли, Александр Петрович, или попросту Саша, в науке отрицательный результат — тоже результат. Короче говоря, теория моя оказалась неверной. Я ведь фантазер, вроде вас. Но без фантазии нет науки. Теория не дала практических результатов, но открыла совершенно новый подход к получению полупроводников со сказочными свойствами. Они дают электрический ток при нагревании без всяких промежуточных паровых котлов, турбин и электрогенераторов. Представьте электрическую станцию, где ничто не вращается, а нагреваемый котел служит не для образования пара, а для превращения тепла полупроводников прямо в электрический ток у него на дне. У меня возникла целая лаборатория под руководством талантливого ученого Маслоковца, при участии доктора наук Дунаева. Они задумали забавный чайник. Он закипает на костре, а из днища с полупроводниками идут провода для подзарядки любых аккумуляторов, скажем, для радиоустройств отдаленных метеостанций или полярных зимовок.
Не подозревал Званцев, какую огромную роль через десять лет сыграют эти чайники в его личной жизни.
— Другие полупроводники, — продолжал увлеченный академик, — дают электрический ток при их освещении. Я подсчитал, что, покрыв нашу пустыню Каракумы такими полупроводниками, мы удовлетворили бы энергией все нужды человечества. Я уже не говорю о Сахаре или Аризоне.
— Абрам Федорович, а не могут ваши полупроводники дать нам импульс мгновенной мощности?
Академик развел руками:
— Чего нет, того нет. Ищите, выдумывайте, пробуйте, как призывал Маяковский.
— Если не получается, Абрам Федорович, с емкостью, то, может быть, получится с индукцией?
— Что вы имеете в виду?
— Явление сверхпроводимости, открытое Камерлингом-Оннесом в 1911 году и до сих пор не использованное. Если в проводнике, замороженном до температуры жидкого гелия, электрическое сопротивление исчезает, а возникший в нем ток и магнитное поле сохраняются, то нельзя ли использовать энергию магнитного поля для требуемого импульса?
— Идея дерзкая и заслуживающая внимания. Однако, по этому поводу говорить надо не со мной, а с Халатниковым. У него лаборатория низких температур в Харькове. Адресую вас туда и попрошу его помочь вам.
— Прямо от вас готов ехать к нему.
— Подождите, неудержимый фантазер. Позвольте мне быть в роли стрелочника и перевести вас, хотя бы временно, на другие рельсы.
— Любой ваш совет приму как предписание.
— Нет, нет! Только добрый совет. Слушал вас зачаровано и подумал, что живете вы в будущем.
— Меня уже укоряли, что я обгоняю свое время и предложения мои несвоевременны.
— Не укорять надобно, а восхищаться. Разве наука двигалась бы вперед без мечтателей вроде Жюля Верна? Наши Дома ученых в Москве и Ленинграде совместно с киностудией «Межрабпомфильм» проводят международный конкурс на либретто научно-фантастического фильма. Отчего бы вам не принять участие в таком конкурсе? Фантазии у вас хоть отбавляй. Я могу позвонить директору Дома ученых. Он даст вам стенографистку, а вы пофантазируйте вслух. Израиль Соломонович Шапиро, директор, приведет это в божеский вид и отправит на конкурс, а вы будете заниматься сверхпроводимостью, маховиками или еще каким-либо накопителем энергии.
Званцев задумался и припомнилось ему, как он мальчишкой носил из сумасшедшего дома судки с обедом на их семью и дорогой выдумывал всякие приключения. Может, и теперь сделать то же самое? И он согласился. Иоффе тут же позвонил в Дом ученых. Директор обещал выделить стенографистку и договорился, чтобы Званцев немедленно зашел к нему в Дом ученых, потому что срок присылки произведений на конкурс истекает. И Званцев, внутренне упрекая себя, отправился от Иоффе в Дом ученых. Академик любезно рассказал, как туда доехать.
Директор Шапиро оказался полным жизнерадостным человеком, который сразу расставил точки над «i».
— Я беру на себя всю черновую работу, вам не надо ни о чем беспокоиться, но вы понимаете, что сценарий будет за нашими двумя подписями.
Званцеву было все равно! «Ведь это просто еще одна прогулка с судками и фантазиями»! — подумал он. Шапиро уступил свой кабинет, украшенный скульптурой обнаженной женщины, весьма ценимой хозяином за сексуальную позу. Вошла почтенная стенографистка, напомнив Саше бывшую баронессу, обучавшую его машинописи и стенографии. Он бы мог попросить пишущую машинку и напечатать свое пока неизвестное ему творение сам. «Да уж ладно, если дама пришла, наговорю ей сорок бочек арестантов, а Шапиро пусть разбирается».
Сначала Саша чувствовал скованность, потом вообразил себя идущим с судками и забыл о даме, увлекшись тем, что на ходу выдумывал.
Шапиро настоял, чтобы Званцев переночевал у него дома, а утром хотя бы взглянул на расшифровку.
Директор жил на Литейном проспекте в квартире старинного дома. Обширная комната с ценными безделушками говорила о его вкусе, вернее — безвкусице хозяина. Весь вечер он просвещал гостя о якобы известных ему нравах в кино, где надо знать, кому и как поднести и чем заинтересовать. Все это, на деле далекий от кинематографии, он брал на себя.
— Нам предстоит закадычная дружба, и начаться она может с огромного одолжения. И я вас, как первого друга, прощу по-мужски помочь. На меня накинула сеть девица, на мой взгляд, не больше чем потаскушка. А она заставляет жениться на ней, мобилизовав для этого всех моих родных и знакомых, прикинувшись обманутой мной невинностью.
— Чем же я могу помочь вам?
— О, сущие пустяки для настоящего мужчины, каким я вас считаю! Она скоро должна явиться сюда и начнет распоряжаться как хозяйка. А я, старый холостяк, не терплю этого. Подозревая о ее сути, я попрошу вас, не раздеваясь, лечь в мою постель и, если она появится, прикинуться больным.
— И это все? — удивился Саша.
— Я позвоню вам по телефону из соседней комнаты, когда девица проявит себя в полной мере, и вы скажете, что Шапиро нет дома, вы не знаете, когда он придет... вероятно, не скоро.
И Шапиро стал готовиться к задуманной им драматической сцене. Из нарядного серванта, где стояла дорогая посуда, он достал пару дешевых стаканов и, пожелав Саше удачи, ушел. Саша снял ботинки, разобрал широкую двуспальную кровать и улегся под ватное одеяло. Было жарко, но он терпел, разыгрывая роль больного. Через некоторое время дверь открылась, и в нее впорхнуло маленькое воздушное существо.
— Боже мой, а где же Изя? И кто вы такой?
— Я его друг, москвич, и занемог. Израиль Соломонович уложил меня в постель.
Саше было жарко, и лоб покрылся испариной. Довольно миловидная девушка потрогала его лоб и воскликнула:
— Матка Боска! У вас жар! Вас знобит?
— Да, да, — нечленораздельно промычал Званцев.
— Я тотчас согрею вас, — девушка без всякого стеснения расстегнула платье-халатик, под которым ничего не оказалось, и с привычной сноровкой нырнула под одеяло. — Боже, вы даже не разделись! Я сейчас это сделаю, — и она по-хозяйски стала умело расстегивать на Званцеве прежде всего брюки.
Но зазвонивший телефон прервал ее занятие.
— Шапиро ушел, и не знаю, когда вернется, — это был условный знак.
Через пару минут дверь открылась, и в комнату ворвался с хорошо разыгранной яростью Шапиро. Увидев под одним одеялом своего гостя и воздушную фею, он схватил приготовленные стаканы и с силой один за другим грохнул их об пол.
— Я не знаю, как это можно назвать? Шлюха! Вон отсюда! А вы останьтесь. У нас с вами будет мужской разговор.
Девица выскочила из постели. В этот миг была она словно натурщица у скульптора. Набросив на себя одеяло, она закуталась в него, оставив Сашу лежать в полном одеянии. Он сел и стал надевать ботинки.
— Не смейте на меня смотреть, пока я одеваюсь. Я знаю, вы нарочно это подстроили, негодяи! — кричала девица.
Шапиро продолжал бушевать. Она тем временем оделась, бросила одеяло на пол и, одарив мужчин презрительным взглядом, как ни в чем не бывало, удалилась из комнаты. Шапиро бросился трясти Саше руку со словами:
— Она больше не вернется. Вы спасли меня! Нет слов для благодарности! Отныне я ваш! Нас связывает общее дело.
Саша не сразу пришел в себя от неожиданного приключения, но решил, что лучше этому не придавать значения. Ему было стыдно, и не сразу удалось снова уйти в свои замыслы о накопителе энергии, об электроорудиях, сверхаккумуляторах, построенных на сверхпроводимости. Вчера, сгоряча, он надиктовал все это стенографистке в будущий сценарий о грозящем Земле столкновении с астероидом, назвав фильм по имени астероида «Аренида».
Пытаясь воплотить фантазию в жизнь, Саша договорился по телефону с Иосифьяном, а также с Золотаревым и проехал из Ленинграда прямо в Харьков к Халатникову, в его лабораторию низких температур, чтобы осуществить свою идею о накопителе энергии с использованием сверхпроводимости.