Вилена попросила отца с Авеноль ехать вперед и успокоить хоть на один день маму. Ведь еще ничего не решено! А сама осталась в звездном городке. Ей хотелось поговорить с Шиловым. При одной только мысли об этом зеленоватые глаза ее суживались.
Но Шилов все не шел.
Вилена стояла на ветру в липовой аллее городка и наблюдала, как ветер гнал сухие листья.
Наконец она увидела вдали Шилова, идущего с высоко поднятой головой в мягкой шляпе. Рядом с ним шагал Костя. Они о чем–то возбужденно говорили.
– Это ваш долг, Званцев, – внушительно убеждал Шилов. – Вы, как член экипажа, должны все–таки понимать, в каком положении оказались все отобранные. Надо помочь комиссии. Кроме того, проверить, верно ли сделан выбор. Именно поэтому вы обязаны сказать... ей так, чтобы она поверила вам, и сказать немедля. В конце концов оберните это вашей обычной шуткой. Помните, от этого будет зависеть все.
Костя некоторое время в непривычном для него молчании шел рядом, потом решительно зашагал вперед.
Вилене было странно видеть, с каким сумрачным лицом подходил к ней весельчак Костя.
– Ну вот... нейтринный физик, – сказал наконец он. – Поздравляю. Вопрос предрешен, если...
– Что если? – насторожилась Вилена. – Виев? Шилов?
Костя махнул рукой и покосился на аллею, по которой не спеша приближался Игнатий Семенович.
– Разве в Шилове теперь дело? – сказал Костя, с видом заговорщика придвигаясь к Вилене. – Насчет "постав" – критика гильотинная. Ничего не скажешь. Рубила, словно сама была вчера на глобальной антенне.
– А кто там был? Кто? – насторожилась Вилена.
– Ну я был. И что? – улыбнулся Костя.
Он, отобранный в экипаж звездолета, не мог быть там, но Вилена не способна была сейчас рассуждать. Она лишь вопросительно смотрела на Костю.
– Я могу, конечно, сказать... – продолжал тот. – Вполне согласен с тобой, что корабли–заправщики и кометные орбиты – типичная ахинея! Вы правильно "изволили выразиться на людях".
– Назад пятишься? – сощурилась Вилена.
– Не я назад, а они.
– Кто они?
– Твой Арсений со товарищи.
– Как Арсений? От него известие?
– Только на глобальной антенне и можно было получить сообщение...
– Какое сообщение? Не мучь ты, инквизитор!
– Какой же я инквизитор? Кто же из святых отцов такое радостное известие преподносил, как возвращение "Жизни". Сама же критиковала систему рейса, предложенную Виевым. Торжествуй победу.
– Какая там победа? Возвращаются? Летят к нам?
– Они–то летят. А вот тебе решать – лететь или оставаться. Арсении в этом году будет дома.
Вилена плотно сжала губы. Буря мыслей и чувств охватила ее, кровь прилила к ее лицу, лоб стал влажным. И вихрь листьев, взметнувшись с аллеи, словно поднят был ее взглядом.
"Арсений возвращается! Лететь незачем! Как все просто! Остается только дождаться, когда подойдет Шилов, и согласиться с ним, уступая отвоеванное с таким трудом место в звездолете Виеву. Как все просто!" – эти мысли ошеломили Вилену.
– Не нашли они очередного танкера на трассе, не заправились у летучей бензоколонки, ну и повернули назад, – буднично пояснил Костя, косясь на нее цыганскими глазами из–под пушистых ресниц.
"Повернули назад? Как же можно повернуть?" – мелькнуло в мыслях Вилены. Но здравые рассуждения тотчас были вытеснены безудержной радостью: Арсений летит к ней! Снова вместе! И тут же Вилена взглянула на себя со стороны. Говорят, счастливые глупеют. Шилов будет присутствовать при отказе ее от места в звездолете. И она будет здорово выглядеть: не звездопроходчица, а всего лишь жена, гоняющаяся за своим мужем в безднах времени!.. Не так ли скажут о ней все те, кто вместе с Виевым готовы лететь на Этану во имя чего–то другого, чего она, как баба... да, ведущая себя, как баба! – недостойна... Ну нет!
Вилена привычно сжала губы, потом сказала Косте чужим, холодным голосом:
– Милый Костя. Опоздал ты на год. Раньше я была бы счастлива остаться...
– Раньше? – недоуменно переспросил Костя. – А какая разница?
– Раньше – не теперь. Если уж я решилась лететь, то не только ради себя, а так же, как и все вы. Вот ты... из–за чего ты летишь?
– Ну как из–за чего? – смешался Костя, никак не ожидавший такого поворота в разговоре. – Мечта жизни – встреча с другой цивилизацией.
– Так и для меня это стало целью жизни, если хочешь знать! Не сразу я к этому пришла. Видно, росла вместе со своим стремлением лететь. И вот... хотела сначала лететь из–за Арсения... А вот остаться из–за Арсения, должно быть, уже не смогу... хоть все внутри и разрывается. Пусть он станет на полвека старше к моему возвращению. Я буду с ним... около пего. Останусь верной ему женой. Но на звезду полечу.
Шилов был уже близко. Вдруг Костя обнял Вилену, радостно заглянув ей в лицо.
– Ну, молодец! Ай, молодец! – кричал он. – Говори, что простишь...
– Кого простить?
– Меня. Кого же еще? Сама же научила. Помнишь видеосвидание? Сказала тогда Арсению, будто ребенок ваш жив. Вот и я решил проверить, какова ты есть. Честное слово, это же святая ложь.
У Вилены внутри словно что–то оборвалось и сразу же включилась способность аналитически мыслить. Да как же она могла хоть на мгновение допустить, будто звездолет "повернул обратно"? Что это, турбобиль на дороге? Затратить двойную энергию на торможение и снова разгон? За счет какого топлива? Значит, ей был устроен розыгрыш. Проверялись ее научные и человеческие качества. И что же?
Нет! Приговор себе вынесет она сама.
Вилена пронизывающе смотрела на Костю, и у нее был такой вид, словно она хочет влепить ему оплеуху. Он весь съежился.
К ним подошел Шилов. Он сделал Косте повелительный знак, чтобы тот исчез. Костя с радостью мгновенно выполнил это.
– Я пришел к вам объясниться, – сказал Шилов, снимая с головы шляпу.
Вилена улыбнулась:
– Объясниться? Право, не время. И так я сама не своя.
Вилена пошла. Но Шилов не отставал от нее.
– Все–таки я считаю необходимым объяснить... – говорил он.
– Зачем объяснять?
– Дабы вы поняли, почему я удерживаю вас.
Шилов продолжал держать снятую шляпу в руках. Шел на шаг сзади.
– Сильный ветер, – покосившись на него, сказала Вилена. – Вы простудитесь.
– Вы даже не представляете все–таки, что значат для меня эти слова, исполненные заботы! – проникновенно произнес Шилов.
Вилена поморщилась.
– Вы все–таки, конечно, хотите знать, зачем я удерживаю вас на Земле? Я отвечу вам на этот незаданный вопрос. Потому что я люблю вас и буду бороться за вас, сколько хватит сил...
– Зачем я вам? Я люблю другого.
– Ревность – пережиток прошлого. Мне чужды нравы минувшего. Я уважаю ваше чувство к человеку, который ушел от вас в другой век. Но я хочу, чтобы вы все–таки остались с нами... со мной. Подумайте. Вы теперь не только знаменитая пианистка, но и великий ученый. Ваше имя назовут наряду с именами Марии Кюри–Складовской, Ирен Жолио–Кюри, Софьи Ковалевской, нашей современницы Татьяны Роговой. Я предвижу, как будет реализована сегодняшняя ваша идея. Тысячи научно–исследовательских институтов возьмут ее на вооружение. И недалек тот час, когда могучими средствами теперешней физики будут разломаны надвое частички мертвого пространства, которое вы оживили своей гениальной фантазией. Не знаю пока, как и вы сами, каким способом, но непременно и очень скоро у нас научатся разъединять любой квант вещества или вакуума, зажигая на его месте новые звезды – "звезды Вилены", как справедливо будет их назвать. Ужель все–таки вам не захочется видеть, как из лабораторий ваши звезды перекочуют в технику, изменив энергетику нашего времени, отепляя течения, расплавляя полярные льды? Имеете ли вы право покинуть человечество, путь которого сами же изменили? Ужель все–таки не позволите быть при вас верным оруженосцем в вашем триумфальном шествии по стезе науки?
– Зачем вы так расточаете свое красноречие? Я люблю другого, но даже ради него не осталась бы сейчас на Земле.
– Вот как!
– Да, Костя только что до вашего прихода устроил мне возмутительный розыгрыш, проверял меня.
– Какая пошлость! Постыдная пошлость! Об этом надо тотчас сообщить отборочной комиссии.
– Зачем? Не надо! Его могут оставить...
– Если хотите, я могу не сообщить, но... если вы добровольно отступитесь в пользу Виева. Поверьте, он стоит этого! Все равно кого–то надо оставлять.
– Я полечу вместе с Виевым. И, надеюсь, вместе с Костей.
– Это мы посмотрим, – хмуро сказал Шилов.
Вилена тряхнула головой и, расправив плечи, четкой походкой пошла к турбобилю, ожидавшему ее в конце аллеи.
Шилов понуро смотрел ей вслед. Голова его уже не откидывалась гордо назад. Он был раздавлен ее упорством и смотрел вокруг тусклым, помутневшим взглядом.
Ветер вырвал у него из рук шляпу и погнал ее вслед за Виленой.
Так, с непокрытой седой головой, он и побрел обратно в звездный городок.
На следующий день в звездном городке было более оживленно, чем даже накануне. От одного к другому передавалась необычайная новость.
Вилена ни о чем не подозревала, когда торопливо шла к главному павильону, чтобы узнать свою судьбу.
Ее встретил Костя. Никогда не видела она его таким понурым, убитым.
– Что с тобой? – остановила она его.
Он махнул рукой:
– Выгнали.
– Откуда?
– Со звездолета.
– За что?
– Это подлость, говорить не хочется. Вчера Шилов подбил меня разыграть тебя. Проверка, говорит, нужна, самая последняя, чтобы Виеву место освободить. Если покачнется, значит, не подходит... Вот я и разыграл тебя, а после этого он перед членами комиссии обвинил меня в аморальности.
– Какая низость! – воскликнула Вилена. – Пойдем, я буду просить за тебя.
– Куда там! Еще ночью все решили.
– Значит?
– Значит, ты летишь. Ну и крепка ты, должен тебе сказать. Алмазная ты. А я... не последний это звездный рейс. Придется в дублерах походить. Лети! Я догоню...
– Я? Лечу? – не веря себе, повторяла Вилена.
Она бросилась к Косте, обхватила его, закружила на дорожке.
Отец и мать Вилены не решились провожать Вилену на космодроме. А бабушка Софья Николаевна пришла. Она–то была уверена, что не навечно расстается с внучкой, встретит ее здесь же на подмосковном поле через каких–нибудь пять лет. Приехала она вместе с Авеноль, которая рассуждала обо всем легко: не через пять лет, так через пятьдесят лет уж она–то Вилену встретит.
Сегодня девушка выглядела особенно задорной. Так и лучилась вся юной свежестью и верой во все необычайно хорошее, что уготовлено ей в грядущем.
Вместе с Ланскими стоял и старый академик Руденко.
– А вам идет это серебристое одеяние, – говорил он Вилене в ожидании сигнала на посадку в малый космический корабль, который доставит звездолетчиков на звездолет, – "Жизиь–2" кружил вокруг Земли на орбите искусственного спутника. – Много бы я дал, чтобы еще раз лицезреть вас в этом наряде цвета Млечного Пути.
– Увидите, помяните мое слово, Владимир Лаврентьевич, как пить дать увидите, – заверила Софья Николаевна. – Пожалеете только, что годы эти уж больно быстро пролетят.
Старый академик хитровато улыбнулся в бороду.
– А я жалею только о том, – вмешалась Авеноль, – что я не вместо тебя лечу, Вилена... то есть я хотела сказать, что не вместе с тобой лечу, – смущенно поправилась она.
Вилена обняла сестренку. Руденко говорил:
– По старинному русскому обычаю, надлежит всем перед дальним путем присесть, посидеть. И не суеверие это какое–то, а народная мудрость. Посидеть, дабы в молчании подумать в последний раз: тем, кто уезжает, – о предстоящем в дороге, тем, кто остается, – о делах домашних... Ну а мы просто постоим и помолчим последнюю минутку. Сесть–то ведь некуда, – и он ласково взглянул на Вилену.
Труднее всего было молчать Авеноль. Поглядывавший на нее Костя подумал: "А ее глазенки не молчат. Из них, как из реактивных дюз, рвутся снопы искр..."
Началась посадка.
Шесть серебристых фигур направились к кораблю.
Вилена шла последней, она жадно озиралась, но старалась не оглядываться. Ей хотелось запомнить и небо с бегущими облаками, такими высокими–высокими, и дальний лес, такой знакомый по проводам Арсения, и тех, кто остался у белого здания космодрома. Она нагнулась, сорвала пучок травы и, прижав ее к лицу, оглянулась. Через земную зелень увидела она группу провожающих и впереди всех седобородого академика рядом с бабулей, которая держала за руку Авеноль: как бы не рванулась следом за сестрой.
С этим пучком земной травы Вилена и вошла в корабль.