СТЕПИ И ДОНА СЫН

непризнанному Герою

С похмелья хмурый, туча-тучей

Казачий вышел атаман.

А нравом был он кручи круче,

Сын Дона и Степи – Степан.

И ростом словно выше крыши,

В плечах – саженная сажень.

При нём вокруг всё тише тиши.

И день-деньской он ждёт свой день.

Из голытьбы собрал он войско,

Чтоб сбросить царских воевод,

"За волю-волюшку постойте стойко,

Чтоб получил её народ!"

Не добывал Степан злом злата

И никого не разорял.

Один мушкет на два-три брата.

Да сабля, дедовский кинжал...

Гремели царские царь-пушки.

Сверкнул в дыму штыков оскал.

И, как соструганные стружки,

Легла голь-голытьба у скал.

На лобном лоб перекрестив,

Степан степенно лёг на плаху,

Сказав последнее "прости".

В толпе там кто-то с воплем ахнул.

Но даже смерть не примирила

Его с царем пан-воевод,

Хоть горе-горькое скривило,

Грозит грозою мёртвый рот.

Но в песне слова не исправить,

А в ней ведь – лживая молва:

Мол, Стеньке бы топить красавиц,

Грабеж, разбой да гуль-гульба.

2000