Поставим мысленно рядом миллион тракторов, один подле другого, гусеница к гусенице, колесо к колесу, чтобы каждый из них занял, ну, два метра.
Фронт машин протянется на две тысячи километров между морем Черным и морем Белым.
Но миллион тракторов — это не просто армия машин, ее ведет армия новых людей, которых не было прежде в деревне.
Тракторист—командир машины, механик.
Как далек он от крестьянина былых времен! Вспомните забитого, растерянного «злоумышленника» из чеховского рассказа, дремучего мужичка, который без злого умысла откручивал гайку у рельса, чтобы сделать из нее грузило.
Тракторист появился в советской деревне раньше даже, чем шофер грузовика, и, конечно, раньше, чем комбайнер.
Тракторист — первый представитель рабочей профессии на селе. Вчера еще он садился на трактор только летом, оставаясь членом артели, занимаясь, как и все колхозники, обычным своим крестьянским делом. Ныне, после решений сентябрьского Пленума ЦК партии, он стал рабочим сельскохозяйственной индустрии.
И он уже не только водитель трактора, умеющий передвигать рычаги, крутить рулевую баранку; теперь он еще и квалифицированный слесарь-механик, всю зиму работающий в мастерских, как на заводе, ремонтируя тракторы и другие машины. И он овладел всеми тайнами и искусством рабочей профессии, равный своим братьям в городе и в трудовой дисциплине и в трудовой доблести.
Так стирается существенное различие между трудом в городе и в деревне. Стирается, но не совсем. Остается преимущество тракториста перед всеми его друзьями, ушедшими в города. Став индустриальным рабочим, он остался на свежем воздухе. Цех его неогляден, нет ни стен, ни копоти. Крыша над ним голубая, бегут по ней облака, и с лица его не смыть здоровый, кирпичного цвета, загар.
От снега до снега трудится трактор на полях. Ведь он должен пройти — да и не раз! — чуть ли не по каждой пяди возделываемой земли. Сколько это километров составит за сезон? Подсчитали. 10 тысяч километров!
И сидит веселый тракторист на своем стальном богатыре, первом богатыре среди машин, и проходит родную землю вдоль и поперек, обрабатывая ее резцами-плугами, как токарь или строгальщик металл, ровняя ее, как шлифовщик, снимая с ее поверхности бесценные дары, — дары земли и солнца, за которыми шахтеру приходится вгрызаться в недра ее, в глубину.
* * *
Привычно думать, что изобретения делаются внезапно, порой случайно, по наитию, вдохновению.
В большинстве случаев это совсем не так. Ныне наиболее значимые открытия и новые конструкции появляются после кропотливой, целеустремленной работы, после неустанных поисков и усовершенствований. И делается это по заказу промышленности, нуждающейся в подобном новшестве.
Именно так, задолго до его появления на свет, был заказан трактор.
Человеком, не только предсказавшим появление трактора но и потребовавшим этого, придававшим трактору огромное значение в земледелии, был создатель земледельческой механики академик Василий Прохорович Горячкин.
Сын уральского рабочего, сумевший талантом и волей про бить себе дорогу к знанию, окончить два высших учебных заведения, он посвятил себя механизации сельского хозяйства — делу, в конце прошлого века едва зарождавшемуся.
В пору, когда никто и не помышлял, что машину в поле можно возить не лошадьми, когда и по улицам-то ездили только на лошадях, Горячкин впервые поставил задачу создания трактора, — тяговой самоходной машины, способной пере двигаться по пахоте без дороги. Так в годы, когда не существовало еще автомобиля, изобретателям был дан заказ на трактор.
Над решением этой задачи работали во многих странах. Работали и в России. Но система сельского хозяйства в царской России не могла способствовать реализации новых идей механизации. Раздробленные крестьянские хозяйства были изуродованы чересполосицей, когда тоненькие ленточки земли нарезались всем крестьянам в различных удобных и неудобных местах, чтобы всем пришлось поровну и плохого и хорошего. Машинам на этих полосках не развернуться. Крупные помещичьи владения, по определению Ленина, были, по существу своему, крепостническими латифундиями. Там преобладали средневековые отношения между землевладельцами и крестьянами, пользующимися их землей. Издольщина, отработки, ничем не отличающиеся от былой барщины, — все это отнюдь не побуждало консервативного помещика и задавленного кабалой крестьянина искать новые средства механизации, ждать трактор.
И все же именно у нас в России появился первый гусеничный трактор, первый «паровой самоход», сам себе укладывающий дорогу (ленту гусениц).
Долгое время считалось, что гусеничный трактор создан в 1912 году американской фирмой «Катерпиллер». Последние изыскания выяснили, что гусеничный трактор был изобретен в России в прошлом веке Ф. А. Блиновым.
Это был «паровоз» на гусеницах, именовавшихся «движителями». Он был построен в городе Вольске, близ Саратова, талантливым механиком-самоучкой Блиновым. На изобретение был взят патент на имя какого-то купца, очевидно заплатившего необходимые сборы. Любопытно, что этот первый в мире трактор (паровой!) демонстрировался на Нижегородской выставке в 1896 году, а создатель его даже был отмечен похвальным отзывом «за постройку паровоза для проселочных дорог с бесконечными рельсами и за трудолюбие по его изготовлению».
Однако, как это часто бывало, сделанное в России изобретение не было там реализовано. Крепостническим латифундиям не нужны были такие средства механизации, а крестьянам — не по плечу.
Лишь когда рухнули вековые устои крепостнического гнета, когда ураган революции стер межи, когда вышел на поля крестьянин, хозяин своей земли, отнятой у помещиков, пришла пора механизации сельского хозяйства, в которой Ильич видел силу освобождающую и созидающую.
***
В октябре 1921 года на Варварской площади в Москве (теперь площадь Ногина), напротив здания Высшего совета народного хозяйства, собрались люди в поношенных пальто с портфелями подмышкой, в солдатских шинелях с «гражданскими» пуговицами, некоторые в фуражках с молоточками.
По булыжной мостовой цокали подковы тощих битюгов с опущенными головами, тащивших груженые подводы. Изредка проезжали пролетки на дутых шинах, с запряженными в них костистыми рысаками. Какие-то люди везли на маленьких тележках картошку.
По трамвайному пути шел вагон без номера.
— По специальному маршруту, к Савеловской железной дороге! Кто тут на испытания? — кричал высунувшийся с площадки кондуктор.
Люди с портфелями входили в вагон, предъявляя отпечатанные на папиросной бумаге приглашения.
Трамвай доставил пассажиров через весь город к Бутырскому хутору.
...В 1918—1919 голодных годах в Петрограде особенно тяжело было с овощами. Рабочие сами взялись за огороды, но трудно было с обработкой почвы. Лошадей не хватало, а о тракторах еще и не слыхали.
Кому-то из петроградских рабочих пришло тогда в голову пахать землю силой электричества. Электрическая сила крутит на заводах станки, прокатные станы, поднимает с помощью лебедок тяжелые грузы, зацепленные стальными канатами. Почему бы не привязать к подобным канатам плуг, чтобы он пахал землю?
Никто не брал тогда патентов на новый способ обработки земли. Он принадлежал коллективу рабочих, которым в то тяжелое время нужно было пахать огороды.
На поле с завода привезли электролебедки, через огороды протянули канат.
Летом 1919 года впервые в истории человечества электричество вспахало землю.
Крупный ученый профессор Угримов сразу понял перспективность новой идеи и принял все меры, чтобы поднять ее на техническую высоту. Созданы были специальные электролебедки и плуг, который мог работать, двигаясь и вперед и назад.
23 сентября 1921 года на Шушерской ферме под Петроградом новый электроплуг поднял первый пласт земли. Профессор Угримов написал об электропахоте В. И. Ленину. Владимир Ильич испещрил его записку своими пометками. Он с огромным интересом отнесся к почину петроградских рабочих, подхваченному учеными.
И вот 22 октября 1921 года, в серый осенний день, на опытное поле у Бутырского хутора приехал Владимир Ильич.
— Должно, важную машину испытываем, коли сам Ленин будет, — говорили рабочие.
Ленин приехал в старомодном открытом автомобиле с коробчатым кузовом.
Здороваясь, кивая направо и налево, подвижной, быстрый, Владимир Ильич сразу же направился по бурьяну к электроплугу. Он говорил с инженерами, внимательный и нетерпеливый, жадно расспрашивая, схватывая мысль с полуслова. Он слушал объяснения, заложив руки в карманы брюк, распахнув полы пальто, сосредоточенно глядя на диковинный балансирный плуг.
Рама плуга напоминала доску для качелей. Каждая половина «доски» представляла собою раму самостоятельного плуга с семью лемехами. По одну сторону оси с колесами, на которой этот двойной плуг мог качаться, лемехи были правого отвала, а по другую сторону оси — левого. Это позволяло плугу двигаться по полю взад и вперед. На противоположных краях поля были установлены электролебедки, которые поочередно тащили к себе плуг на стальном канате. При движении в одну сторону в землю врезались лемехи правого отвала, в то время как лемехи левого отвала были подняты вверх; при движении в обратную сторону за канат тянула другая лебедка — левые лемехи опускались, врезаясь в землю, правые поднимались. Благодаря этому, шел ли плуг вперед или назад, он всегда отваливал землю в одну сторону — в оставленную при прошлом заходе борозду.
Седоусый человек в пальто из солдатского сукна и в фуражке с инженерными молоточками взмахнул белым флагом.
Заработала электрическая лебедка в дальнем конце поля, натянулся стальной канат. К группе зрителей стал приближаться электроплуг.
Ленин, привычно щурясь, внимательно следил за его работой. Плуг одновременно прокладывал семь борозд. Земля вскипала под ним. Такого могучего орудия обработки почвы не знал мир.
Владимир Ильич пошел следом за плугом. Он то и дело останавливался, сам измерял глубину вспашки.
— Шесть вершков! Восемь вершков! Сажень захватывает! — бросал он короткие фразы.
Инженеры докладывали Владимиру Ильичу, сколько будет стоить электровспашка одной десятины и как можно будет в дальнейшем обойтись без канатов, протянутых через поле.
Ленин дал указание всячески содействовать внедрению электропахоты.
Рабочие Тимашовского завода организовали на своих огородах электропахоту.
Крестьяне окрестных деревень съезжались, чтобы посмотреть диковинную машину, которая «на канатах электричеством поле пашет».
— Этот плуг с межой не поладит, — качали они головами.
— Эх, нам бы так пахать!..
— Полоску твою, что ли?
Крестьяне чесали затылки. Больно сильна машина! Страсть как сильна! Размаху широкого хочет. На сходе в селе Чернигове было решено просить рабочих Тимашовского завода перепахать «электричеством на канатах все крестьянские земли, не считаясь с межами».
Знаменательно было это решение крестьянского схода, принятое в 1922 году, когда крестьянские поля были еще изрезаны чересполосицей.
Жаль, что рабочим Тимашовского завода не удалось тогда удовлетворить эту просьбу. Мала была мощность заводской электростанции, не было ни проводов, ни мачт, чтобы довести электрическую энергию до крестьянских полей.
* * *
Ленин был заинтересован электропахотой потому, что придавал огромное значение механизации сельского хозяйства, и потому, что видел в электрификации при советской власти путь к коммунизму. Владимир Ильич мечтал насытить тракторами деревню!
И во исполнение заветов Ильича тракторы пришли на крестьянские поля.
Это были небольшие машины с огромными задними колесами, на зубцы которых комьями налипала черная земля. Тракторы нещадно тарахтели, пугая в деревне кур и свиней, они коптили керосином и часто портились. Но они обладали неоценимыми качествами — могли проникнуть в любой уголок, могли развернуться в лощине, лезть на пригорок. Они были неизмеримо сильнее лошадей. И им не нужны были линии высоковольтной электрической передачи.
Тракторы были маневреннее, удобнее, выгоднее электроплуга, и они позволили обойтись без него.
Но трактору было не так вольготно действовать на полях единоличников. Чересполосица все еще уродовала землю.
Нужно было произойти новому перевороту в деревне, нужна была новая победа социального строя, чтобы трактор получил требуемый простор.
Слились воедино искромсанные поля, впервые в истории зазеленела по всей стране общая, колхозная нива. Только теперь созданы были благоприятные условия для механизации. Новые поля ждали тракторов.
Появились новые марки: «СТЗ», «ХТЗ» и «ЧТЗ» — детища Сталинградского, Харьковского и Челябинского заводов.
Коллективы этих заводов, каждый по-своему, вписали героические страницы в историю нашей страны как в мирный, так и в военный период. Без сошедших с их конвейеров тракторов, возделывавших в тяжелые годины наши поля, мы не выстояли бы в решающей схватке. Без танков, сошедших со вчерашнего тракторного конвейера, мы не одержали бы над гитлеровскими захватчиками победы, завоеванной трудовой доблестью и героизмом советского народа.
Прошли годы испытаний, встали из руин и «ХТЗ» и «СТЗ», поднялся их младший брат Минский завод, появились и другие — создана более чем миллионная армия тракторов с общей мощностью двигателей около сорока миллионов лошадиных сил. Это равно мощи восьмидесяти Днепрогэсов.