Мои новые друзья сидят передо мной. Мы только что вернулись с осмотра опытного строительства, куда я недавно назначен глазным инженером.
Мои гости всецело захвачены всем только что виденным. Перед их глазами еще стоят глянцевитые стены туннеля морского метрополитена, залитые светом голубоватых прожекторов. Им все еще кажется, что зеленоватые зеркальные стены туннеля, да и вода, светятся изнутри.
Мы вместе с ними наблюдали, как гигантская баржа, бросая перед собой густую, почти осязаемую тень, подошла к нам, едва разойдясь с другой такой же баржей, плывшей ей навстречу. Помню, моих друзей поразила наклонная от носа к корме палуба, напоминающая железнодорожный мост. Мы видели, как остановилась баржа в конце туннеля, подведя под свисавший, косо срезанный по длине туннеля, свод свою наклонную палубу.
Я дал своим гостям синие очки. Особенно забавной выглядела в них девушка. Вдруг что-то зашипело впереди. Девушка вздрогнула. На мгновение сверкающим контуром будущего туннеля встала перед нами рама с натянутой на нее раскаленной проволокой. Словно кто-то огненным карандашом наметил контур выреза. Мои гости захотели узнать, что это за проволока.
Температура ее плавления выше точки плавления всех известных нам веществ. Но мало этого, нагретая до такой температуры проволока не сгорает, то есть не окисляется и не вступает ни в какие химические соединения. Металл ее остается благородным даже при 3000 градусов. Что это за чудесный металл?
Не так давно мы еще не знали таких элементов. Слыхали ли вы о превращении атомов? За последнее время удалось получить элементы, никогда не встречавшиеся на земле, в их числе плутоний. Советские ученые обратили внимание на то, что новые элементы могут обладать и совсем новыми физическими свойствами. В наших институтах удалось получить металл, еще более тяжелый, чем плутоний. Его назвали «сталием». Вот из этого сверхблагородного и тугоплавкого металла и сделана наша проволока, нагретая электрическим током почти до температуры в 4.000 градусов.
Пока я говорил все это своим гостям, они наблюдали за раскаленным контуром. Прикрепленные к барже рычаги двигали раму. Она поднялась выше наклонной платформы и врезалась в гранит, как в мягкую глину.
Мы стояли на маленьком катере и, затаив дыхание, словно перед нырянием, смотрели на таинственный процесс. Ослепительный контур скрылся и двигался теперь в толще породы, параллельно наклонной платформе. Он отделял от гранитного массива ровный каменный пласт, который должен был остаться на подведенной под него площадке. Слышалось шипение. Откуда-то вырывался белый пар. Это раскаленный «сталий» прорезал породу уже под водой. Ну вот и готово...
Баржа отодвинулась от нас, направляясь к выходу, к открытому морю. На смену ей подошла другая.
Эта срежет пласт во второй половине туннеля. Вот и весь наш технологический процесс.
Мои гости спросили меня, можно ли было бы прорыть туннель без металла «сталия». Думаю, что можно. Работы велись бы своеобразным способом. Уже известными путями прорывался бы периферийный контур туннеля, а плиты гранита откалывались бы с помощью взрывчатки, оставаясь лежать на подобных же баржах с наклонной площадкой. Работа шла бы медленнее, но была бы так же возможна, рентабельна, целесообразна. Ее стоило бы вести ради нового морского пути, включающего Каспий в общую систему морей, ради решения каспийской проблемы и изменения климата прикаспийских земель.
И я мечтаю, дорогие мои друзья, о том времени, когда по этому судоходному туннелю пройдет первый морской пароход. Я уже вижу мысленно его прожекторы, заливающие ослепительным светом оплавленные стены. Кто знает, какие Дивные породы будут освещены этими огнями там, далеко, на сотню километров в глубь Кавказского хребта! Какие неведомые залежи ждут вмешательства нашего раскаленного контура! Или вы так уверены, товарищ геолог, что ваша сейсмическая разведка сказала все? Кстати, о сейсмической разведке. Мне жаль, что с вами нет ее энтузиаста Ираклия Симонидзе. Напишите ему, что трасса морского метрополитена утверждена через Тбилиси. Да, да. Я знаю, что его судьба — судьба его чудесного города Тбилиси, что его судьба — судьба его друзей, а глядя на вас, я знаю, что ваш Ираклий может быть доволен. Нет, нет... и не хотел смутить вас.
Теперь вы сидите у меня, скоро вас ждет Москва. Вы хотите, чтобы я ответил еще на некоторые запросы? Да. Наш туннель сопоставим и с Московским метро. Всего лишь в три-четыре раза длиннее. А ведь способ его прокладки, вернее, прорезывания значительно проще, чем в метро. Да, да... этот способ и предложен как раз инженерами Московского метро.
Я крепко жму руки своим новым друзьям. Да, через несколько лет я хочу видеть их здесь, — пусть они будут в числе первых пассажиров первого трансморского подземного рейса.
Уверен ли я, что туннель будет прорыт? Ну конечно! Туннель будет прорыт, друзья мои, и я счастлив, что принимаю участие в этой титанической работе. Но разве это сколько-нибудь более грандиозно, чем уже осуществленное в нашей стране в эпоху Великих работ? Разве есть предел применению творческих сил нашего свободного народа?
Итак, я жду вас, мои будущие пассажиры.
конец