2. Волшебник из деревни
Талант помог изобрести, Но как до дела довести?
Торжественный беломраморный зал. Сверкающие стены его покрыты золотом имен всех Георгиевских кавалеров былых времен Российской империи. Я не удивился бы, прочтя имя Илизарова среди перечня героев, хотя, он, идя на операцию, меча не обнажал, лишь скальпель держа в защищенной перчаткой руке. Мы сразу нашли в толпе друг друга. Я его - по усам, он меня - по бороде. Оказалось, что мы заочно знакомы и по фантастике, и по шахматам, но именно поэтому побеседовать нам не удалось. Тот же шустрый репортер притащил фотографа, который снял “двух фантастов”. Увеличенная до портретных размеров фотография, висит у меня в кабинете, как память о замечательном человеке. Беседа состоялась у него в номере в гостинице “Россия”. – Я слышал о вашем удивительном аппарате, – начал я. – Скажите, как вам это удалось? – Изобрести или реализовать? – Второе еще поразительнее. Ведь Эдисон говорил, что изобрести - это лишь 2 %, а 98 % - довести до дела, реализовать, распространить, получить выгоду. Или вы - волшебник? м “Волшебник из деревни”, – усмехнулся в усы Гаврила Абрамович. – Вернее, из села. Был я сельским врачом, когда взбрело это мне в голову во время обдумывания очередного хода в шахматной партии по переписке, в селе-то партнеров нет - учитель да милиционер. Я очень люблю лошадей, а лучший конь в колхозе сломал себе ногу. Я места себе найти не мог, узнав, что его на живодерню отправляют. Чуть не проиграл, записав ошибочный ход. Ладно, не успел на почту снести. Им обоим я по ладье вперед давал, а они меня и выручили, вернее коня о трех ногах, - говорил он обо всем этом, как о чем-то забавном. – Выручили в шахматы? - удивлено переспросил я. – Да нет! – по-хорошему рассмеялся профессор Илизаров. – Когда я вскрыл конверт с не отправленным письмом, то рядом с записью шахматного хода увидел свой эскиз приспособления из двух обручей, соединенных винтами, для скрепления сломанной кости. – Без всякого гипса? – Вот именно! И я сразу побежал к председателю колхоза коня спасать. У него учитель с милиционером по делам сидели. При них я и выпалил свою идею. – Они ж не медики! – Да. Боюсь, не слишком меня поняли, но коня всем жалко, да и шахматы объединяют. Вот не медики, меня и поддержали. Председатель на большинство голосов любил ссылаться, ну и согласился. Тут я с помощью местного кузнеца Михая потрудился, пока мой пациент на трех ногах прыгал. Потом с ассистентами - фельдшером и колхозным конюхом операцию провели. Лошадь усыпили, костный перелом соединили и по обе его стороны на вбитых в здоровую кость гвоздях закрепили два обручи, крепко стянув их винтами. Так и оставили конягу досыпать. А он очнулся и к удивлению нашему на все четыре ноги встал. Лучше здоровой кости обручи с винтами, как в железном сапоге, ногу ему держали. И срослась у него нога скорее, чем загипсованная. Под нагрузкой кровообращение лучше оказалось. Вскоре сняли мы с него кузнечной работы аппарат. – И что потом? – Доложил я по медицинской инстанции, но никто мне не поверил, потому что хирургия самая консервативная отрасль медицины. Ведь ножом в тело больного вторгаются. А по Гиппократу “Не повреди!”. – Но как же признали вас, профессором сделали? Илизаров усмехнулся: – Лишился я шахматного партнера. Выдвинули учителя в область очень высоко. И вытащил он меня в областной центр. Вот туда я вас приглашаю приехать, и все там покажу. – А в Москве нельзя? – робко спросил я. Профессор снова рассмеялся: – Только в одной клинике областного подчинения МОНИКИ пошли мои аппараты, уже сверкающие никелем, а в соседних городских больницах - гипс...
|
|