До назначенного срока, к которому Сергей Леонидович должен был приехать к Волкову, оставалось часа два. Но старикам Карцевым не сиделось дома, и они решили проехаться по Москве.
— Можешь заниматься, чем хочешь. Сегодня у тебя выходной день, — объявила Серафима Ивановна шоферу. — Сама поеду.
Шофер, зная ее решительный характер, не возражал.
— Не подведет? — деловито осведомилась Серафима Ивановна, с трудом забираясь на место водителя. Рулевая баранка мешала ей.
— Все в порядке, Серафима Ивановна. Профилактика вчера была. Разве такие машины подводят? Хронометр! — заверил шофер.
Карцев сел рядом с женой.
— Куда поедем? — спросила она.
— Куда хочешь.
— Не куда я хочу... Тебе командовать. Ты сегодня именинник.
Машина плавно покатилась по мостовой. По обе стороны тянулись гранитные стены парапета, отделявшего от мостовой приподнятые тротуары. Над головой один за другим проносились мосты поперечных улиц.
— Знаю, куда тебя везти. В морской порт поедем, Алеше привет посылать, — решила Серафима Ивановна.
Сергей Леонидович улыбнулся.
Серафима Ивановна уверенно вела машину, обгоняя всех, кто был впереди.
— При старых светофорах ты бы так не поездила, — сказал Сергей Леонидович.
— Не нам с тобой, Сергуня, о старом вспоминать. Уж очень мы в новое устремлены. Вот видишь — еще один высотный дом в лесах. А мне жаль, что на нем еще леса. Хочу его готовым видеть во все его сорок этажей. Рано мы с тобой родились.
— Как рано? — негромко возмутился Сергей Леонидович. — Что ты говоришь! Разве я променяю наше время? Ты фасад нового дома хочешь видеть, а я... ты ведь знаешь, я в леса влюблен, в те строительные леса, в которые страна одета. И сам я... знаешь ведь...
— Знаю и не знаю, — ворчливо ответила Серафима Ивановна. — Ты, верно, забыл, что о главном я тебя ни разу не спросила... раз сам не говоришь...
Серафима Ивановна перевела машину ближе к тротуару и повернула в улицу направо.
— Ценю, что не спрашивала, — долгое время спустя тихо ответил Сергей Леонидович. — Недоношенной идеи никому не показываю.
— Никому? А ему послал?
— Послал.
— Хотел ему первому сказать?
— Хотел.
— Я так и думала.
Машина мчалась по широкой магистрали. С обеих ее сторон просвечивала первая зелень бульваров. Поперечные улицы здесь ныряли в тоннели.
Ехали молча.
— Может быть, теперь расскажешь?
— Расскажу.
Серафима Ивановна уже не обгоняла идущие впереди машины. Спрашивать мужа она больше не стала. Все равно бесполезно.
Он начал сам:
— Большое дело, Сима, задумал. Даже страшно было.
— А теперь не страшно?
— После звонка? Теперь радостно!
Машина свернула к порту.
— Ну, ну! — Серафима Ивановна подтолкнула локтем мужа, чуть наклоняя к нему голову, чтобы лучше слышать.
— Помнишь мой провал о гипотезой о «незаконных пустынях»?
Серафима Ивановна вздохнула.
— Алеша письмо мне прислал... В Кремле ему сказали, что решать проблему изменения климата зоны пустынь и Арктики надо комплексно.
Слева, за фасадами домов, за зеленью парков поднимались мачты морских кораблей, казавшихся здесь, в Москве, невероятно огромными.
— Вот видишь, — указал Карцев. — Ледокольный корабль. Каков красавец!
У корабля виднелись только мачты и труба, но Серафима Ивановна кивнула головой, соглашаясь, что это действительно красавец.
— Пойдет он отсюда по Волге, через Каспий, поднимется вверх по Великому Туркменскому каналу...
— Знала, куда тебя везти, чтобы удовольствие доставить.
Карцев продолжал негромко, словно его не прерывали:
— Пройдет через Аральское море, выйдет через Тургайский канал в Енисей и спустится в Карское море. Как раз к тому времени оно вскроется... Вскроется, Сима, чтобы никогда больше не замерзать.
— Мол Алешин вспомнил?
— Да, Алешу вспоминаю, потому что он как бы мой соавтор, только об этом и не подозревает.
— Как же это он соавтором стал?
— Дело в полынье, которая появится южнее Алешина мола.
Серафима Ивановна заметила, как оживился Сергей Леонидович. Она еще больше сбавила скорость и поехала совсем медленно.
— Полынья протянется вдоль берегов Сибири на четыре тысячи километров, — говорил Карцев. — Над ней зимой будут туманы. И это замечательно.
— Что тут замечательного? А плавать как?
— Плавать в тумане с помощью радиолокаторов легко. На экране все видно. Замечательно то, что воздух над полыньей будет теплее. Он поднимется вверх, а с севера и с юга полыньи на его место устремятся более холодные массы воздуха. Они столкнутся и получат общее движение в направлении вращения Земли, с запада на восток. Вдоль полыньи всю зиму будут дуть устойчивые ветры, нечто вроде искусственно созданных «пассатов». Понимаешь, — от Новой Земли и до Берингова пролива.
— Грандиозно... и что же?
— Слушай, Сима! Раз в атмосфере появится движение воздуха на севере вдоль полыньи, то на юге, — я подсчитал, где именно, — появится встречное движение воздуха.
— И где же это будет? — Серафима Ивановна остановила машину.
— Севернее гималайской горной гряды, то есть над зоной пустынь, — торжественно сказал Карцев и откинулся на спинку сиденья.
— И что же? — осторожно спросила Серафима Ивановна.
— Не поняла? — Карцев улыбнулся и продолжал, по-прежнему не возвышая голоса: — Эти два потока замкнутся, Сима. Замкнутся, образовав гигантское «Кольцо ветров». И это «Кольцо ветров» без всякой затраты энергии вынесет в Арктику нагретые в пустынях массы воздуха, а из Арктики принесет в пустыни... да еще в какие пустыни: в Монгольскую Гоби, в Китайскую Гоби, которые нечем оросить, в голодные степи, в наши восточные неорошенные пустыни — принесет туда массы прохладного воздуха, напоенного арктической влагой!
— Да что ты! — едва не всплеснула руками Серафима Ивановна.
— И в пустынях начнут выпадать дожди! Потекут реки, найдут свои старые, забытые русла... и превратят весь тот край в сад, Сима. И не понадобится никаких новых ирригационных сооружений. Все получится само собой!
Сергей Леонидович вынул платок и вытер влажный лоб.
— Ну, знаешь, Сергей Леонидович, действительно чугунным человеком надо быть, чтобы про такое дело молчать... мне ни слова не сказать!
— Правда, грандиозно? — спросил Карцев, и вопрос его прозвучал по-смешному робко.
— Ну и хорошо, что ничего мне не сказал. Теперь, когда я сама твой телефонный разговор слышала, я все по-иному принимаю. А сказал бы раньше... — Серафима Ивановна включила мотор, машина рывком взяла с места.
— Что тогда? — улыбнулся Карцев.
— Выхаживать бы стала... — с нарочитой серьезностью сказала Серафима Ивановна. — Все бы надеялась, что, может быть, выздоровеешь...
— Ах, вот как! — рассмеялся Карцев, поняв и шутку и обиду жены.
— Да, да. Вот так, — отрезала Серафима Ивановна и стала делать разворот.
Пора было возвращаться.
— Ну, вот что, — Серафима Ивановна внезапно остановила машину. Шедшая сзади автомашина с шумом пронеслась слева. — За такую идею... — она резким движением притянула обеими руками к себе седую голову Сергея Леонидовича и поцеловала его прямо в губы.
Двое пешеходов изумленно переглянулись. Странно было видеть целующихся в машине стариков.
— А за то, что молчал, — продолжала Серафима Ивановна, — сама молчать буду. До самого Кремля слова от меня не услышишь.
И она сдержала свое слово. Только доставив Сергея Леонидовича к Спасским воротам, она сказала растроганным голосом:
— Ну, Сергуня... сердце мое с тобой будет, — вынула платок и вытерла уголки глаз. — Машину напротив Василия Блаженного поставлю. Ждать буду. Не вздумай в метро отправиться. Я ведь тебя знаю. Забудешь про меня.
— Не забуду, — очень серьезно сказал Карцев и пожал большую, сильную руку жены выше локтя.
Через десять минут он был принят Николаем Николаевичем Волковым.
Волков, по установившейся у него привычке, сам ввел инженера к себе в кабинет.
— До сих пор знал только вашего сына, — радушно сказал он.
— И я с вами, Николай Николаевич, через сына знаком, — просто ответил Сергей Леонидович. — От Алексея я узнал о задаче менять климат пустынь и Арктики комплексно.
Волков чуть нагнулся, вслушиваясь в негромко сказанные слова. Высокий, подтянутый, с белой, коротко остриженной головой, он все еще стоял, хотя гость по его приглашению уже сел в кресло.
— Вы знаете, чья это мысль?
— Знаю.
— Тем лучше. Перейдем к делу. Ваша записка внимательно изучена. Ученые дали свои заключения. — Николай Николаевич сел за стол и пододвинул к себе лежащие на нем бумаги. — Ученые подтвердили ваше предположение о «Кольце ветров».
Карцев удовлетворенно кивнул головой.
— Ваша гипотеза, Сергей Леонидович, привлекла внимание партии и правительства: задача улучшения климата Земли, — в первую очередь того полушария, где уже строится коммунизм, — неизбежна и в ближайшее время должна была встать перед нами. Вы указываете один из возможных путей решения задачи. Роль ледяного мола неожиданно неизмеримо возрастает. Это вполне закономерно. Однако я должен разочаровать вас. Идея, как она изложена вами, не может быть принята.
— Не может быть принята? — тихо переспросил Карцев. Ему вспомнилась Серафима Ивановна, ждущая его у ворот Кремля.
— Не может быть принята в том виде, как вы ее представили.
— Но сегодняшний звонок?.. Я думал...
— Мне поручено, — Волков оттенил эти слова, — передать вам критику, которой была подвергнута здесь ваша идея. — Он кивнул на окно, через которое виднелись другие здания Кремля. — Первое: какие у нас с вами основания безоговорочно утверждать, что южная часть «Кольца ветров» пройдет именно над зоной пустынь?
— Зона пустынь проходит севернее высочайшей горной гряды. Это дает основание предполагать...
— К проблеме уравнения климата нашего полушария мы хотим подойти реально. Нас не устроят только предположения. Трасса «Кольца ветров» должна быть строго запланированной и управляемой.
— Запланированной? Управляемой? — переспросил Карцев, думая, что он не понял, и хмурясь.
— Запланированной потому, что нам нужно провести поток арктического воздуха именно над пустынями. Управляемой, потому что мы не можем допустить, чтобы в жаркое летнее время раскаленный воздух пустынь пронесся с юга на север через наши плодородные равнины и иссушил бы поля.
Карцев провел рукой по зачесанным назад волосам, лишь этим жестом выдав, что он поражен таким необычным заданием.
— А потому «Кольцо ветров» должно действовать тогда, когда мы захотим, и проходить по тем местам, где мы пожелаем, — закончил Волков.
Карцев с молчаливым вопросом смотрел на него.
Николай Николаевич встал и подошел к стенной карте, Сергей Леонидович тоже поднялся. Он доставал Волкову чуть выше плеча, но что-то в сдержанной неторопливости каждого из них, в глубоких складках у губ, говорящих о скрытой силе, в прямом, открытом и уверенном взгляде роднило их.
В словах Волкова звучала непреклонная уверенность, в позе Карцева было напряженное внимание.
— В наше время атомная энергия становится обыденностью. Для уравнивания климата полушария можно привлечь атомную энергию. Но не для того, как думали некоторые горячие головы, чтобы подогревать атомной энергией холодные места Земли. Это было бы крайне неэкономично. Значительно целесообразнее «перемешивать» земную атмосферу, равномернее распределяя по Земле бесплатную энергию солнечных лучей.
— Но вы говорите, что атомная энергия все же нужна...
— Проблемой искусственных ветров занялись не вы первый, Сергей Леонидович. Есть предложения для той же самой цели создать на трассе ветров искусственные тепловые очаги. Такими очагами могут быть массы нагретой воды, получающейся в виде отходов производства на атомных заводах. Заводов для производства атомного сырья, кроме уже существующих, нам предстоит построить немало. Веселов предлагает строить их с таким расчетом, чтобы выбрасываемые теплые воды создали бы устойчивые ветры.
Это правильная мысль, — согласился Сергей Леонидович, внимательно всматриваясь в карту, словно он видел уже на ней места расположения будущих атомных заводов.
— Мы построим такие заводы, скажем, вот тут, на реке, — показывал Волков. — Пусть отепленная река поведет ветвь «Кольца ветров» на север, к Карскому морю, откуда начинается великая северная полынья. На востоке, — об этом еще предстоит подумать, — мы создадим заводы в таких местах, чтобы повернуть ветры на юг, доводя их до той самой параллели, где начинаются пустыни, но так, чтобы ветры не погубили местных урожаев излишней влагой и прохладой.
Волков походил на полководца, разъясняющего полученный свыше план боевой операции.
— Стоит нам прекратить работу атомных заводов в определенное время года, — и «Кольцо ветров» выключится. Спеющие сельскохозяйственные культуры могут не бояться наших «искусственных суховеев».
— Выключать ветры? — деловито переспросил Карцев.
— Именно выключать, как электрические фонари... Мы должны управлять ветрами и погодой, как хотим. И мы будем это делать. Американцы тоже претендуют на управление ветрами, кричат о метеорологической войне. Время от времени у них выступает какой-нибудь достойный ученик безумного Форрестола, как, например, профессор метеорологии Корнельского университета, мистер, не помню его прозвища, предлагавший в свое время создать в океане установку, которая вызвала бы иссушающие ветры, губящие «коммунистическое полушарие». Но это им не под силу. А вот нам с вами, Сергей Леонидович, нашему народу управлять земной атмосферой будет как раз по плечу. Улучшение климата Земли — это и есть основная задача Великого Сталинского плана преобразования природы. Мы начали с великих лесонасаждений, с похода на голодные степи и пустыни, естественно приняться сейчас за управление земной атмосферой, за отепление Арктики, за ликвидацию всех — и знойных и холодных — пустынь полушария. «Кольцо ветров» может стать символом дружбы и единения народов, строящих коммунизм, символом их силы, направленной на достижение счастья всего человечества, — и Волков крепко пожал жесткую, сильную руку инженера.
Около Спасских ворот по Красной площади прогуливалась высокая, полная, седая женщина. Она по-близорукому пристально вглядывалась в каждого человека, выходившего из Кремля.