Для уединенной беседы Алексей выбрал очень странное на первый взгляд место – концертный зал.
Однако в том зале не было ни партера, ни балкона, ни лож, ни даже эстрады.
Огромный зал с бюстами великих композиторов был разделен на много прозрачных изолированных кабин, в которых за столиками сидели молчаливые посетители.
Алексей запер за собой и другом толстую дверь и сказал:
– Садись, Федя... Непроницаемо для звуков. Здесь и побеседуем. Ты можешь заказать любую музыку, какую только пожелаешь. Я люблю думать под музыку. Мы оба будем думать вслух.
Федор сел в удобное кресло и всей грудью вдохнул воздух:
– Дышится, как в саду.
– Хорошо! Воздух нагревают или охлаждают, в зависимости от того, зима на дворе или лето, – сказал Алексей, вытягиваясь в кресле и зажмурив глаза. – Воздух увлажнят, обогатят кислородом, напоят ароматом цветов моря или леса, кому как нравится... Кондиционные установки теперь всюду. В каждой квартире может быть свой микроклимат.
– На капитанском мостике в хорошую пургу лучше, – рассмеялся Федор.
– А что?–оживился Алексей. – Даже пургу можешь в своей комнате заказать, если пожелаешь.
– Гм... – пробурчал Федор.
– Ну, вот, Федя... Обо всем мы говорили, а друг о друге так ничего еще и не сказали. А нам, гайдаровцам, есть в чем отчитаться друг перед другом. Что касается меня, – то у меня мало было интересного. Учился я все время в Москве, зато мой отец большей частью был в пустыне или на великих стройках. Ты знаешь, где он сейчас? В Монголии. Дошла очередь и до пустыни Гоби. Трудно с ней. Нет снеговых вершин, – нечем оросить пустыню. А все-таки берутся за это дело. Жаль, ты не видел моего отца. Он говорит, что вся полоса пустынь: Верхняя и Нижняя Гоби, Голодные степи, среднеазиатские пески... все эти пустыни незаконные.
– Как так незаконные? – спросил Федор.
– Потому незаконные, что во всем мире полоса пустынь кончается у тридцать пятой параллели, а у нас только начинается с тридцать пятой и «незаконно» идет дальше, на север. Отец считает, что произошло это из-за неблагоприятного совпадения многих факторов. Пустыни нашего континента, по его мнению, находятся в неустойчивом равновесии. Стоит изменить один какой-нибудь фактор, и все пустыни исчезнут сами собой. Вот этот-то фактор отец и ищет, чтобы попытаться изменить. Он надеялся на дополнительный результат, который может вызвать орошение западной части Кара-Кумов. Теперь основное зло он видит в пустыне Гоби. Если удастся хоть часть ее вырвать у природы, – природа не выдержит и сдастся. Быть может, пустыни исчезнут.
– Вижу, в кого ты уродился мечтателем!..
– Отец совсем не мечтатель. Это дотошный ученый и неутомимый инженер-практик. Ты познакомишься с ним. Когда я еще малышом просил его поддержать мой проект морского метрополитена, он не посмеялся над ребяческой затеей, а серьезно объяснил, что в наше время прежде всего надо бороться за изобилие и отвоевывать у природы самые плодородные земли, где особенно много солнца. Поэтому для реконструкции Каспия, говорил он, надо не рыть туннели, а дать пустыням воду великих сибирских рек. Тогда вода, земля и солнце в содружестве с человеком сделают чудеса.
– Правильно! Помню плотину, которая поворачивала реку вспять.
– Мой туннель не ко времени пришелся, – смеясь, ответил Алексей.
– А может быть, теперь? – спросил Федор.
– Проблема морского транспорта из Каспийского моря в Черное уже решена... Суда но каналу Волго-Дон давным-давно плавают. Есть другие транспортные проблемы, которые пока еще не решены...
Алексей загадочно взглянул на друга. Федору очень хотелось расспросить Алешу о Жене.
– Вот так я и рос, – спохватился Алексей. – Часто с отцом путешествовал по пустыням и по стройкам. Летом, конечно. Зимой учился. Ну, вот и все. Подвигов никаких не совершал, опыта не приобрел. Другое дело ты, тебе и рассказывать.
– О чем говорить... Учился и учился. Вроде тебя. Ну и...
– Нет, – прервал Алексей, – ты не так... Вот когда ты еще в мореходку свою не поступал, наверное, в порт бегал, кораблями любовался. Знал корабли?
– Знал. И капитанов знал.
– А помнишь, ты про трехмачтовую шхуну рассказывал?
– Плавал и на ней в мореходке. С лоцманами увязывался. Иностранцев по Маймаксе проводили. Выучился на штурмана дальнего плавания, стал ходить на полярных кораблях.
– А приключения?
– Не приключения – просто работа.
– А за границей плавал?
– Приходилось.
– А как ты капитаном стал?
– Не по заслугам, Старшим помощником ходил на ледокольном корабле...
– Капитан умер во время рейса,– а ты блестяще справился, заменяя его в условиях труднейшего плавания.
– Знаешь?
– Я еще и не ото знаю! Сейчас все объясню, но прежде я должен рассказать, куда я тебя привел. Это имеет к тебе прямое отношение.
– Концертный зал?
– Совсем не то! Не угадал. Это «Дворец звуков» – первое опытное отделение Всесоюзного звукового фонда – фонотеки.
– Фонотека? Звукохранилище?
– Да, фонотека, – подобно библиотеке. В ней собрано все, что можно записать на пленку: выступления государственных деятелей, музыкальные произведения в различном исполнении, сцены из театральных пьес, доклады на любую тему, лекции... циклы лекций... И вот все это здесь перечислено. – Алексей показал Федору на толстую книгу в красивом пластиковом переплете, лежавшую на столике.
Федор взял в руки книгу и стал ее перелистывать.
– Выдают грампластинки?
– Нет, фонотека автоматизирована. Ею можно пользоваться с помощью любого домашнего или рабочего телефона. Достаточно набрать номер коммутатора фонотеки, а потом номер вот из этого каталога. Аппараты фонотеки сейчас же включат в твой провод заказанную стереозапись, и ты можешь прослушать ее.
– Это нужно? – спросил Федор, перелистывая книгу, словно хотел что-то найти.
– А как же! Понимаешь, по собственному телефону можно брать уроки иностранного языка, можно прослушать не только концерт по своему выбору, но и курс лекций.,, даже окончить высшее учебное заведение. И не надо захламлять квартиру комплектами грампластинок!
– Лекции лучше слушать в аудитории.
– Нет, ты недооцениваешь! Ты пойми... Сокровища звукохранилищ необъятны. Совершенно логической и естественной была мысль, это эти сокровища должны быть доступны всем. И теперь каждый из нас получает к ним доступ!
– Хорошо, – неохотно согласился Терехов. – Какое это имеет отношение ко мне?
– Прямое, – оживился Алексей. – Сейчас ты узнаешь. Дай сюда книгу, что ты там в ней ищешь? Лучше я найду. Так вот... через фонотеку можно услышать последние известия, но можно снова прослушать слышанное когда-то, давно-давно...
Алексей быстрыми движениями набрал на диске аппарата нужный номер. В кабине прозвучал отчетливый голос:
– Передаем беседу корреспондента последних известий с полярным капитаном Федором Ивановичем Тереховым...
Федор удивленно вскинул глаза. Худощавое, чуть скуластое лицо друга улыбалось. Алексей взволнованно зашептал:
– Это было в прошлом году, помнишь? Я сразу понял, что это ты... и даже хотел тебе написать. Но тут и появилась эта мысль, которая мне все карты спутала... Я не мог писать тебе о ней... надо было все как следует продумать.
«– Что было наиболее трудным в вашем рейсе на Землю самую северную? – слышалось в кабине.
– Труднее всего было выгрузиться, – звучал спокойный размеренный голос Федора. Казалось, что говорит сидящий за столом Федор, хотя его губы и не размыкались. – Легче пройти сквозь льды, добраться до острова. Потом недели стоишь на рейде, ждешь погоды.
– Что же мешает выгрузке?
– Прибой. Опрокинет у берега кунгас, промочит грузы. Нынче в бухте Хмурой мешали прибрежные льды. Пригоняло их приливно-отливным течением. Ждать долго бы пришлось. Комсомольцы корабля подсказали выход. Предложили взять на буксир айсберг, отломившийся от ледника. Впервые кораблю такую задачу ставили. С недоверием я отнесся, но рискнул. Удалось подтащить айсберг. Течение подхватило его, и он сел на мель между кораблем и берегом. По одну сторону айсберга набилось много льду – ледяной затор, а по другую сторону ветер угнал все льдины. Образовался ледяной мол. Под его защитой и прошла выгрузка...»
Алексей выключил звук и яркими, сияющими глазами уставился на друга.
– Федя! Какие замечательные ребята оказались на твоем корабле! Их смекалка пробудила у меня новую мысль... Я стал изучать условия плавания в арктических водах. Черт возьми! Я был потрясен и обрадован, когда узнал, что на расстоянии ста километров от берегов в сибирских морях глубина не больше двадцати-тридцати метров!
– Зачем это тебе?
– Слушай, слушай! У меня появилась идея. Она куда нужнее и выполнимее проекта– морского метрополитена. Это чертовски простая мысль! Мне врезался в память придуманный вашими ребятами ледяной мол. Вот я и задумался, Федя, над тем, что нужно сделать, чтобы плавать в арктических водах круглый год!
– Круглый год? Мечтатель!
– А разве ты сам не мечтаешь об этом?
– Мечтаю. Слежу за строительством атомного ледокола-гидромонитора. Будем плавить и резать лед водяными струями. Попробуем!
– Ах, это все не то, – отмахнулся Алексей. – Проблема требует коренного решения! А это мелочь, пустяк... Резать лед!.. Слишком хлопотно. Надо вопрос решать кардинально.
– Как?
– А ты мне ответь. Разве все полярные моря замерзают?
– Нет... Баренцево...
– Вот, вот! – перебил Алексей.– А почему это море не замерзает?
– Гольфстрим.
– Ага! – обрадовался Алексей. – А куда идет одна из ветвей Гольфстрима? Стремится пройти в Карское море, – ответил он сам себе.
– Пролив Карские Ворота,– дополнил Федор.
– А что там происходит?
– Даже в штиль – волны конические, вроде как водовороты, – ответил Федор. – Встречаются два течения: ветвь Гольфстрима и...
– И холодное течение, идущее из-под полюса, из Ледовитого океана. Оно нейтрализует теплую ветвь Гольфстрима. А вот куда уходят теплые воды великих сибирских рек?
– Севернее восемьдесят второй параллели встречаются, – сказал Терехов.
– Вот видишь, как напрасно тратится тепло!
– Не пойму.
– А вот если бы оставить все это тепло у сибирских берегов, если бы у берегов оставались только теплые воды Гольфстрима и рек!..
– Как это сделать?
– А ледяной мол, который соорудили в бухте Хмурой? Надо сделать такой мол, гигантский мол, отгородиться им от Северного Ледовитого океана... отгородить им часть полярных морей, чтобы у берегов вода была теплее и не покрывалась льдом. Построить этакую плотину... На расстоянии ста километров от берега... благо там мелко...
– Плотину? Какой же длины?
– Четыре тысячи километров. От Новой Земли к Северной Земле, дальше к Ново-Сибирским островам и к острову Врангеля!..
– Камень придется лет сто возить...
– Так мы же не из камня построим! Подешевле материал найдется. Вы уже построили один раз такой мол в бухте Хмурой.
– Ледяной мол? Да ты что?! Миллионы айсбергов буксировать? В Арктике столько не наберешь...– Федор поморщился.
– Подожди, подожди... ты еще ничего не понял!
– Извини, Алексей. Я нашел в каталоге... Ты говорил, музыка не мешает.
– Набирай, пожалуйста, сам! – отмахнулся Алексей. – Не хочу отвлекаться. Нет, брат, не айсберги... и не ледяные кирпичи, которые бы наверх всплыли. Хитрее сделаем! Есть материал, который имеется в полярных морях в изобилии и ничего не стоит. Этот материал – морская вода!
Послышались звуки рояля. Торжественные вступительные аккорды сменились переливчатым тремоло, постепенно растворившимся в оркестровом сопровождении.
Алексей ничего не заметил, он говорил торопясь, сам себя перебивая.
– Мы заморозим эту воду сами, Федя! Искусственно заморозим! Холод – это новый цемент, которым уже пользуется строительная техника. Мы возведем ледяную стену, которая отгородит стокилометровый морской пролив. И в этот пролив не проникнут с севера ни холодные течения, пи дрейфующие льды. Тепловой режим в нем будет совсем иным. Его будут питать теплые воды Гольфстрима и теплые воды великих сибирских рек,– ведь не все они повернуты на юг! Наши моря – Карское, Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское – не будут замерзать! Или только в самые лютые зимние месяцы покроются молодым льдом, по которому не только ваш атомный, но и любой ледокол ходить будет, почти как по открытой воде. И Северный морской путь на всем своем протяжении станет круглогодично действующей судоходной магистралью!
Слова Алексея сопровождались теперь уже форсированными и громкими пассажами фортепьянного концерта. Федор слушал внимательно и Алексея, и музыку.
– Ты спрашиваешь, как сделать мол? Да нет ничего проще! Представь себе, что мы сидим с тобой на дне Карского моря.
Федор улыбнулся.
– И над нами не потолок, а поверхность моря. Сверху, вот вдоль той стены, нам спустят трубы... целый частокол труб! Мы с тобой зароем их в дно, соединив между собой. Вдоль противоположной стены будет спущен второй частокол таких же труб. Оба частокола мы соединим для лучшей теплопроводности металлическими сетями. По трубам сверху пропустят искусственно охлажденный, крепко соленый раствор, который не замерзает при пятнадцати градусах мороза, раствор, каким мы пользуемся в метро при замораживании грунта. Этот раствор будет циркулировать по трубам, отнимая тепло у воды, заключенной между трубчатыми стенами. В конце концов вода замерзнет, превратится в ледяной монолит. Со дна моря поднимется ледяная стена. Мы сделаем плотину такой ширины, на какую расставим трубчатые стены. Ей не будут страшны ни напоры льдов, ни течения. Ты слушаешь меня, Федя? Это увлекает тебя?.. Ты, конечно, спросишь, как предохранить ледяной мол от действия теплой воды? Очень просто. Холодильный агент, соляной раствор, будет постоянно циркулировать по трубам. Энергия, которую потребуют холодильные машины, будет не так уж велика. Ледяное сооружение будет поддерживаться в замороженном состоянии. Теперь дальше, дальше! Ты только подумай, Федор! Кромка льдов отодвинется от берегов Сибири на сто километров! Это сейчас же отзовется на климате тундры. Чего доброго, начнет оттаивать слой вечной мерзлоты! Я еще посоветуюсь с отцом, что из всего этого получится! Продвинется на север растительность! Край преобразится. Ты ведь знаешь о находках геологов в тундре. Там Витяка, там Галя. Они рассказывали: черный металл, уголь, нефть, редкие металлы... и алюминий! Богатейшие в мире залежи. Новые города! Гигантские заводы! Сотни таких заводов-автоматов, вроде того, который ты видел. Новый промышленный край! Он ждет своих строителей! Ему нужны корабли! Круглый год корабли! Нужны такие моряки, как ты! Нужна постоянно действующая морская магистраль! И мы, строители коммунизма, должны создать такую полярную магистраль, отвоевать ее у льдов... с помощью льда!
Финал концерта для рояля и оркестра напоминал торжественный гимн.
Молчавший все время Федор казался несколько ошеломленным.
– Что же ты молчишь? Спроси меня о чем-нибудь! – говорил Алексей, поправляя взъерошенные волосы.
– Сколько это может стоить?
– Не знаю. У меня ведь еще нет проекта, нет смет. Это еще голая идея. Я говорю о ней тебе едва ли не первому.
– Окупятся ли огромные затраты?
– Как ты можешь так говорить? Ты – моряк! Вспомни, первые великие стройки создали водную магистраль от Аральского моря в Каспийское, вверх по Волге до Белого и Балтийского морей. Этот водный путь заменил двадцать параллельных железных дорог! Водный транспорт был и остается самым дешевым!
– Знаю.
– А наша полярная магистраль, действующая круглый год, заменит не двадцать, а пятьдесят, а может быть, и все сто параллельных железнодорожных путей! Ведь сто километров ширины! Ты только подумай! А стоимость... Ну, что ж стоимость... Стоимость будет не больше, чем одной железной дороги вдоль сибирских берегов, для которой пришлось бы выполнить колоссальные земляные работы в условиях вечной мерзлоты. Если имело смысл создавать Северный морской путь для двух-трех месяцев навигации, то тем более имеет смысл создать ледяной мол. Уверен, что именно так решат.
– Решат? – Федор сунул пустую трубку в рот и пристально посмотрел на Алешу. Алексей немного смутился.
– Ну, да... Ведь обязан же я доложить о своем проекте.
– Сам сказал «проекта нет». У тебя пока только мечта.
– Мечта – первый этап проектирования, – живо возразил Алексей.
– Если зрелая.
– Так ты считаешь ее незрелой? – вспыхнул Алексей.
– Растить надо, как зернышко.
– Растить? Где?
– В Арктике.
– В Арктике? – опешил Алексей.
Федор молча кивнул головой.
Алексей провел ладонью по волосам и спросил:
– Что это играли? Я и не заметил.
– Это играла Женя... Наша Женя, – ответил Федор.
– Женя? – удивился Алексей. – А я и не подозревал, что ее записали на пластинку. Значит, в Арктику? – и он уставился в лицо Федора.