По тесной своей каюте взволнованно ходил Алексей. Его карие глаза блестели, на щеках выступил румянец. Денис, сложив руки на коленях, сидел на койке, дядя Саша – на вертящемся стуле около письменного стола. Он следил за Алексеем, слушая его горячие слова.
– Кто объяснит мне технологию творчества? – говорил Алексей, – Почему к самому простому идешь вслепую, кружным путем, а придя, удивляешься? Ведь ты был рядом, в двух шагах. Почему ни я, ни Василий Васильевич, ни десятки других инженеров и ученых не додумались, что трубы во льду не нужны?
– Ты затрагиваешь, Алеша, очень сложный вопрос, – сказал Александр Григорьевич. – Денис рассказал мне по дороге, что на эту мысль его навело ваше с Василием Васильевичем распоряжение вытягивать трубы на полтора метра. Он додумал, казалось бы, совсем немного: вытянуть их и дальше! Если можно обойтись без труб на длине в полтора метра, можно обойтись без них совсем.
– Вот именно! – Алексей остановился и, словно видя Дениса в первый раз, стал разглядывать его лицо.
Тот даже смутился.
– Он додумался до этой простой вещи потому, что все время соображал, как бы обойтись без труб, – продолжал дядя Саша. – Ему нужен был лишь толчок. И этот толчок дали ему вы, инженеры, стремившиеся в тот момент лишь найти выход из бедственного положения.
– Подумайте, дядя Саша, – сказал Алексей. – Сколько людей внесли в идею мола свои поправки! Как непохоже то, что мы сейчас создаем, на мои первые смутные мечты!
Дядя Саша встал.
– В наше время, Алеша, при современном уровне техники, изобретатели никогда не открывают Америк. Изобретатель как бы кладет последний кирпич в здание, сложенное из бесчисленных достижений, мыслей, изобретений его предшественников или современников. Изобретатель кладет последний кирпич, потому что ему есть куда положить. Даже и сам кирпич подчас сделан другими. Надо только его взять и водрузить на место. Не сделает этого один, сделает другой.
Алексей ударил Дениса по плечу:
– Не могу себе простить, Дениска, что я сам не додумался до такой величайшей по эффекту идеи!
– Все решенное кажется простым, – сказал дядя Саша. – Но надо ли думать, что инженеры-проектанты могут выдать такой идеальный проект, в котором все предусмотрят, в котором нельзя ничего улучшить? Нет таких инженеров, нет таких проектов. А творческие возможности неиссякаемы. И решения, рождающиеся в народе, всегда самые простые, самые остроумные. Когда-то подобный Денису представитель народа расставил по-иному своих помощников в шахте, в забое, и опрокинул все точные расчеты инженеров. Нефтяник в Баку и одновременно с ним москвич на автозаводе додумались до простейшей вещи: заблаговременно затачивать инструмент, пока он не успел затупиться, – и опять целый переворот в технике. Таких примеров тысячи. И все они нисколько не сложнее предложения вытаскивать трубы изо льда.
– Важно, что все они одинаково эффективны. В этом главное! – сказал Алексей. – Я уверен, что идея Дениса будет принята всеми.
Дядя Саша пристально посмотрел на Алексея.
– Видишь ли, Алеша, хочется предостеречь тебя. Я первый был взволнован предложением Дениса. Но спроси его самого – поддерживает ли он эту идею до конца? Я чувствую, что он сам еще не решил, какую позицию занять. Твое мнение, как я вижу, готово, а вопрос заслуживает очень серьезного изучения.
Алексей встал и схватился за дверную ручку.
– Мы сейчас же примем решение у Ходова!
– Да, Василий Васильевич у нас и начальник строительства, и настоящий главный инженер. Человек он огромного опыта, трезвого ума, ясной мысли... – сказал дядя Саша.
Алексей нахмурился, закусил нижнюю губу, посмотрел на Дениса. Тот понял этот взгляд по-своему.
– Кто же додумался? Я, что ли? Ведь не я решил вытягивать трубы изо льда. Вы с Василь Васильевичем, – бубнил он низким басом, словно оправдываясь.
Ходов принял Алексея, Дениса и парторга в салоне капитана. Динамик общей связи в салоне был включен. Слышались шорохи и голоса, словно было открыто окно в наполненную людьми комнату. Шла перекличка по линии. Василий Васильевич проверял положение на всех строительных участках, раскинутых между искусственными островами по трассе мола в Карском море. Группы кораблей возглавлялись ледоколами, которые прокладывали полынью для спуска трубчатых каркасов.
– Да, да! – говорил Ходов в микрофон. – Вытягивать на полтора метра. Радиаторы встанут выше сугробов. Напрасно сомневаетесь. Я только что получил донесение, что Денисюк со своей бригадой прекрасно справился с задачей: вытащил трубы!.. Что? Для нас сейчас каждый человек важен! А вы людей поморозили. Переведите обмороженных на подводную работу, в тепло. Что? Ничего, под водой теплее. Не сорок градусов, а всего только минус один и восемь десятых. У меня все.
Ходов быстро взглянул на пришедших.
– Третий участок? Вы слышали мой разговор со вторым? Примите все к исполнению. Дизельная станция будет вам сброшена на парашюте. Что вам еще надо? Разве у вас не хватает подъемных кранов? Нет, вам придется обойтись своими, не задерживайте меня разговорами. Четвертый участок? Прошу кратко доложить. Что? Пурга? Знаю, что пурга. Разве у нас тут субтропики? Такая же пурга. Верю, что тяжело. Не хватает людей? Не уподобляйтесь битым полководцам, которые только и делают, что просят подкрепления.
Что там у вас случилось? Почему оставили аварийный участок? – бросил Ходов Денису, но, не дождавшись ответа, снова закричал в микрофон:
– Вы задерживаете сводку о ходе замораживания! Что? Слишком трудно? Все мы знали, как трудно будет строить мол. У меня все. Нет, подкрепления не будет., Обойтись своими силами!
По линии! Всем по линии! Делаю перерыв на полчаса. Затем очередные сводки. – Ходов выключил аппаратуру и устало посмотрел на пришедших. На столе перед ним лежал ворох бумаг. – Слушаю вас, – обратился Ходов к Денисюку.
Денис потерял дар слова. Свесив длинные руки, он только молча шевелил усами.
Дядя Саша откашлялся. Алексей молчал, поблескивая глазами. Видя, что Денис не соберется с силами, дядя Саша кратко рассказал Ходову о его предложении, которое сулило экономию несметного числа труб.
Ходов встал и холодным взглядом оглядел смущенного Дениса, взволнованного Алексея и выжидающего парторга. Потом, чуть согнув свою узкую спину и положив руку на поясницу, прошелся по просторному салону.
Все молчали. Снаружи доносился шум и свист пурги. В салоне было тепло, и Денис расстегнул полушубок. Плохо выбритое лицо его побагровело.
– Похвально, очень похвально, – процедил сквозь зубы Ходов. – Техническая задача решена блестяще, но...
– Но? – пытливо спросил Алексей.
– Но метафизически.
– Почему метафизически? – искренне удивился Александр Григорьевич.
– Метафизически, то есть вне связи со всеми другими явлениями, – скрипучим голосом пояснил Ходов. Заложив руки за спину, сгорбившись, он ходил взад и вперед по салону. – В нашем случае без учета всех остальных обстоятельств и положения на строительстве Какую задачу поставила перед нами партия? Какое задание дало правительство? Построить опытный участок мола в Карском море. Проверить результат его действия на природу весной. Это значит, что к весне вся трасса мола должна быть заморожена.
Трое пришедших молчали. Ходов прошел за стол и сел на свое место. Зажглась сигнальная лампочка телефона, но Ходов нажал кнопку, давая знать, что говорить не может.
– Мол должен быть закончен. Да, на него требуется много металла, огромное количество труб. Правительство знало это и выделило нам нужные фонды. Наша страна ныне очень богата металлом. Но дело не в фондах. Вспомним, как делаются и где делаются эти трубы. В тепле. На юге. Без участия людей. Вам хочется сэкономить эти почти без всякого труда полученные трубы? Какой ценой вы хотите этого добиться?
– Василий Васильевич! – страстно прервал Алексей. – Но ведь если не надо труб, то ледяной мол будет строить легче, чем железную дорогу той же протяженности! У нас нет самых трудоемких земляных работ, а теперь не будет и металла!
– Легче, говорите? – прищурившись, спросил Ходов. – По-вашему, легче работать на льду, в пургу, в мороз, полярной ночью? По-вашему, легче не только спускать трубы под лед, но еще и вытаскивать их обратно, переносить на новый участок? Вы, как всегда, увлекаетесь, Алексей Сергеевич. В данном случае вы увлекаетесь экономией металла. Не понимаете, что стране выгоднее делать для нас трубы в благоприятных условиях, избавляя этим полярных строителей от дополнительного труда в условиях тяжелых.
Денис вздрогнул от нетерпения. Этого возражения он и ждал!
Ходов продолжал говорить ровным, скрипучим голосом, приводя новые, как казалось Денису, все более неопровержимые аргументы.
– Приняв предложение Денисюка, вы возложили бы на строителей двойную работу. Они попросту не справились бы с ней. Наш технологический процесс рассчитан до минут, едва ли не до секунд. Для него созданы специальные машины. – Ходов положил руку на телефон. – Я каждый час слышу о трудностях, о срывах, о неполадках. Принять предложение Денисюка, заставить вместо машин работать людей – это значит во имя экономии металла сорвать строительство. Мол не замерзнет к весне, а значит, будет и не нужен. Уж если стремиться к экономии труб во что бы то ни стало, то есть еще более эффективный и простой метод.
– Какой же? – не выдержал Денис.
– Не строить мол совсем, – отрезал Ходов и закашлялся.
Никто не возразил начальнику. Александр Григорьевич сидел нагнувшись, запустив руку в густую бороду. Алексей, видимо, едва сдерживал себя. Денис был ошеломлен.
– Не строить мол совсем, – холодно повторил Ходов. – А если решили мол строить, то надо думать, как его построить, а не искать способы к осложнению строительства. Я понимаю хорошие побуждения Денисюка, но я смотрю на вещи реально. Мы должны всячески облегчить труд людей в тяжелых условиях арктической зимы, всячески облегчить... Даже если для этого потребовалось бы вдвое больше труб. Для нас важнее всего люди! Люди, а не трубы! Прошу прощения, у меня сейчас разговор на линии. Я вам больше не нужен?
– Прошу прощения! Я не согласен с вами, Василий Васильевич! – резко сказал Алексей.
Ходов пожал плечами, но промолчал.
– Мы имеем возможность сберечь стране несметное количество металла. Как мы можем пройти мимо этого? – запальчиво продолжал Алексей.
– Но какой ценой? Я вам скажу, какой ценой. Ценой замены работы машин-автоматов напряжением мускулов людей, людей, которые обмораживаются на ветру, спускаются в ледяную воду. Вы не так понимаете задачи нашей стройки, товарищ Карцев. – Ходов поднялся.
Алексей стоял, не спуская с него пристального взгляда. Казалось, он вложил в этот взгляд весь свой темперамент, всю свою волю, все упорство.
Парторг строительства тоже поднялся.
Ходов счел необходимым обратиться к нему:
– Александр Григорьевич! Что ты скажешь? Ты отвечаешь за строительство наравне со мной, ты больше, чем кто-либо, печешься о людях. Ну, твое мнение?
Александр Григорьевич стоял посредине салона, наклонив в раздумье голову.
– Мое мнение, товарищи, ничего бы не решило. Есть другое – более весомое, более решающее.
Ходов и Алексей выжидательно молчали. Парторг спокойно посмотрел на них и сказал:
– Вопрос этот без народа решать нельзя. Надо, чтобы свое слово сказали сами участники стройки. Я думаю, что партийный комитет строительства согласится со мной.
– Хотите обсуждать мое мнение на собрании? – понизив голос и с трудом сдерживая гнев, спросил Ходов.
– Да. Решение должно быть государственным.
– Можете собирать любые суждения, – сказал Ходов, ударив по столу ладонью. – Мне поручено строительство мола, а не металлургического завода по изготовлению труб. Для меня люди, простите, дороже металла.
– Пусть скажет слово и народ, – заметил парторг.
– Да, надо поговорить со строителями, – ухватился за эту мысль Алексей.
– Я не против обсуждения, но остерегайтесь митинговым запалом толкнуть строителей на невыполнимые обязательства. Еще раз прошу прощения. У меня время связи с дальними участками. Берусь в любой аудитории доказать несостоятельность и несвоевременность ваших забот об экономии строительных материалов.
Алексей вскипел.. Он не мог больше сдерживаться.
– Вы говорите как консерватор! И смотрите на все с директорской колокольни, а не с государственной...
– Государственные интересы – в выполнении государственных заданий, а не в срыве их во "имя фантастических благ.
Алексей, заикаясь, сказал:
– Н-на стройке... н-надо говорить и д-думать, д-ду- мать и говорить по-иному!..
– И думать, и говорить, и действовать нужно только так, чтобы обеспечить готовность мола к весне.
– Любой ценой? – вызывающе спросил Алексей.
– Да, – отрезал Ходов.
Посетители вышли. Ходов, оставшись один, поморщился, как от сильной боли, и сорвал трубку с рычага:
– Телевизионную связь с Москвой. Немедленно!