Галя любовалась Алексеем. «Какие у него ясные глаза!
Он стоит у стола президиума и кажется выше ростом, шире в плечах».
– Мы можем строить мол дешевле, чем железную дорогу! Мы можем обойтись без труб. Как же пройти мимо такой возможности? Мы обязаны строить по-новому. Метод строительства должен быть пересмотрен! Я уверен, что энергия, смелая мысль, смекалка, знания, опыт, изобретательность строителей перевернут все вверх дном, как перевернут был когда-то сам замысел арктического мола. Ведь я, товарищи, хотел весь мол целиком замораживать искусственно, затратив на это шестьсот миллиардов киловатт-часов энергии.
Гул прошел по залу. Строители переглядывались. Им казалось, что инженер Карцев шутит.
– Меня поправили с острова Врангеля, и, как видите, ледяной мол стал сооружением вполне реальным и рентабельным. И сейчас, когда есть возможность построить мол, без труб, дело не в одном только Денисюке, который высказал блестящую мысль, – дело во всех нас, которые должны найти технический способ завершения к весне строительства по новому методу. – И Алексей, достав сделанные эскизы, рассказал, как с имеющимися уже средствами можно начать строить по-новому.
Вслед за Алексеем выступал Ходов. Он обдал собрание холодом:
– Мой заместитель, инженер Карцев, звал к полному пересмотру методов стройки. К сожалению, он не предложил ничего конкретного. Взгляните на разрез моря по трассе мола, и вы убедитесь, что глубины всюду разные. Трубы необходимой длины заготавливаются у нас заранее. Опущенные, они точно достают до дна. Но вытащенные из одного места, они не подойдут для другого. Вот почему едва ли целесообразно строителям, помимо своего дела, заниматься еще и добыванием металла из морских пучин, как тут красиво говорили. Мы ведем бой для того, чтобы его выиграть. В таких случаях принято снарядов не жалеть!
К столу вышел вихрастый паренек, машинист дизельной станции Андрюша Корнев.
– Василий Васильевич, товарищ начальник строительства, говорил нам, что не нужно добывать металл из морской воды, это, дескать, дело металлургов. А металлурги тоже уговаривают нас заниматься своим делом, потому что дополнительный металл дадут они сами„ Я думаю, что нам, комсомольцам, эти советы ни к чему. Мы готовы стать здесь, в Арктике, первыми металлургами еще до строительства металлургических заводов на Дальнем Берегу. И если надо после обычной смены выйти на лед еще раз, чтобы вытаскивать трубы-самородки, давайте выйдем. Мне радостно будет это делать. Что касается южных металлургов, так они вполне могут выполнять свои обещания, потому что металл стране нужен. А мы тут будем думать о трубах. Мне так они и во сне снятся. Сегодня, например, приснилась труба, огромная такая, длиной во весь мол, и тоже будто в воду опущена вдоль всего мола, только не знаю зачем,.: Проснулся и забыл. Но я непременно вспомню.
Паренек насмешил многих и в салоне корабля, и на экранах.
Обсуждение продолжалось.
На экране одного из телевизоров появился пожилой рабочий.
– Горячо говорит молодежь, – послышался его хрипловатый голос. – Но не прислушаться ли нам к Василию Васильевичу? Человек он огромного опыта. Не думаете ли вы, товарищи дорогие, что трубы изо льда можно вынуть, когда мол закончим? Что сними сделается? Да ничего! Сделаем мол, а потом не спеша, поманенечку и достанем их, употребим на другое дело. И технологический процесс пересматривать не надо.
– Нет, надо!– крикнул с места Виктор и пошел к столу слишком тяжелой для его возраста походкой. Склонившись над столом, он некоторое время деловито перебирал принесенные газетные вырезки. Потом выпрямился и оглядел зал. – Поднять такой спор, какой ведется здесь, могут только современные люди, строить новое – это в первую очередь строить самих себя. Еще недавно я очень отставал в этом строительстве собственного «я». Но как я отвечу сегодня на поставленный здесь вопрос? Пусть я геолог, но разведывательные работы заканчиваются. Завтра я уже смогу прийти к товарищу Ходову и просить, чтобы меня направили на какой-нибудь строительный участок. И я прошу вас, Василий Васильевич, пошлите меня туда, где будет вдвое труднее, но где, помимо сооружения мола, из воды будет добываться металл, который я всю жизнь искал в тундре. Пусть я не выгляжу спортсменом, но, честное слово, я готов вдвое напрячь свои мускулы, готов выполнить двойную работу, и я знаю, что поступать так должен настоящий человек.
В словах Виктора была неподдельная искренность. Но строители переглядывались. Виктор не услышал тех горячих аплодисментов, на которые рассчитывал.
Смущенно улыбаясь, он собрал свои вырезки и прошел в задние ряды.
Говорил Александр Григорьевич, парторг стройки:
– Товарищи! Романтично, но не очень практично искать радость в лишениях и трудностях. Героично, но не в духе времени рассчитывать на двойное напряжение мускулов, о чем говорил наш геолог Виктор Омулев. Так мы поступили бы в былые годы, когда на развалинах старой России строили основы нового общества. Когда же мы приступили к грандиозным стройкам, то взялись за это не с помощью лопат, а имея уже электрические ковши-великаны, стальные экскаваторы, бульдозеры, скреперы, земснаряды и другие специальные механизмы.
Мы строим ныне в Арктике грандиозное сооружение, нам шлют сюда, помимо материалов, много замечательных машин. Нельзя представить себе, что мы, командиры этих машин, покинув свои кабины и пульты управления, взялись бы теперь за лопаты или голыми руками стали хватать на морозе железные трубы. Задача экономии труб подлинно государственная задача. Она требует пересмотра технологического процесса строительства. Но новый технологический процесс должен быть столь же механизированным, как и старый, как и любой другой процесс на строительстве или на заводе нашего времени. Пусть не покажется присутствующим, что я отвергаю строительство мола без труб.
Напротив, я считаю своим долгом бороться за новый метод, но бороться так, чтобы он был подлинно новым методом, не старой штурмовщиной былых лет. Но для этого действительно придется пересмотреть все, как об этом довольно нечетко говорил инженер Карцев. Нужно найти совсем новые приемы, попробовать их на деле. Для этого целесообразно выделить опытный участок и там учиться строить мол без труб.
Выступление парторга дало иное направление дискуссии. Вопрос, надо или не надо экономить трубы, как-то сам собой был снят. Все выступавшие вслед за дядей Сашей предлагали уже, что именно надо сделать, как облегчить вытаскивание труб и остальную работу.
Всех обрадовала речь одного из подводников.
– Я давно думал, как бы без кессона обойтись, – признавался он. – А теперь это особенно .нужно. Ведь для чего мы опускаемся на дно? Для того чтобы зарыть в дно патрубки. Потом водолазы должны вставить в эти патрубки спущенные сверху трубы. И все это нужно только для того, чтобы ледяной мол смерзся с дном и не всплыл. А ведь достаточно сверху спустить трубы с уже надетыми патрубками, и образовавшийся лед все равно смерзнется с дном. Если так делать, то это высвободит и рабочие руки, и механизмы, и энергию. Пожалуй, можно будет думать и о вытаскивании труб. Да и патрубки можно делать ледяные!..
Гул прошел по залу. Предложения сыпались одно за другим. Оказывалось возможным сделать многое. Накопленный опыт подсказывал упрощения и нововведения. Многие вызывались пойти работать на опытный участок строительства. Решение о выделении такого участка было принято единогласно. Даже Ходов голосовал за него, хотя, как он сам признался, скрепя сердце.
Алексей вызвался возглавить новый участок и просил временно освободить его от руководства остальной частью строительства.
В перерыве, поздравив Алешу, дядя Саша с улыбкой прислушивался к шумным разговорам. Переходя от группы к группе, он сообщал о приготовленном сюрпризе: молодежь задумала концерт.
Строители снова заполнили кают-компанию, снова осветились экраны телевизора. Телевизор, связывающий ледокол с Барханским заводом, был выдвинут вперед. Как бы через окно в нем виднелся концертный рояль.
Галя сидела между Алексеем и Федором. Она уже догадывалась, кто будет играть. Действительно, на экране появилась Женя в длинном белом платье.
– Как она хороша! – прошептала Галя.
Федор улыбался. Алексей был задумчив.
Раздались первые аккорды... Алексей вздрогнул. Он вспомнил эту музыку, вспомнил встречу с Федором во Дворце звуков. Он наклонился вперед, полузакрыв глаза.
И чем стремительнее, чем громче была музыка, тем интенсивнее работала его мысль. Не замечая того, он сжимал руку Гали. Очнулся он, неприятно пораженный шумом вокруг. Все аплодировали. Музыки больше не было.
Дядя Саша вел к телевизору Дениса. У рояля снова сидела Женя. Денис запел низким и могучим басом «Реве та стогне Днипр широкий». Женя, находившаяся за тысячи километров, аккомпанировала ему.
«Днепр! – думал Алексей. – Днепрострой – первенец социализма! Ледяной мол – великое, но рядовое сооружение новой эпохи!»
Голос Дениса, простуженный, немного хрипел, но от этого он не потерял своей красоты – просто чувствовалось, что поет не артист, а свой же товарищ, и поет чудесно.
Концерт продолжался. Алексей и Галя вышли на палубу: Галя ждала чего-то, но Алексей, озабоченный, погруженный в размышления, так ничего и не сказав, простился и ушел в свою каюту.
Галя почти с укором посмотрела ему вслед.