В черном небе светила снежно-яркая луна. Безмолвна была ледяная ночь новой омертвелой Земли. Вдруг без шороха и звука промелькнула по льду тень, за ней другая.
Неужели есть еще жизнь на Земле?
Странные существа с большой круглой головой и толстыми короткими ногами, неуклюже взобравшись на скалу, остановились около огромной машины, потом скрылись в люке. Через мгновение что-то сверкнуло, и машина беззвучно ринулась вперед.
Вероятно, она обладала ракетным двигателем. Из узкой горловины сзади вылетал огонь и черные падающие на лед газы. Будь на Земле воздух, страшный грохот взрывов наполнил бы все вокруг. Но теперь ничто не нарушало тишины. На лед легла черная дорожка упавших газов, похожих на пролитую жидкость, а где-то вдали поблескивала все уменьшавшаяся звездочка.
Машина развивала невероятную скорость. Дорога по льду ночного замерзшего моря была идеально гладкой.
За каких-нибудь два часа машина промчалась от Гренландии до бывших берегов Англии. Теперь британские острова сливались с европейским материком. Они казались высокими горами.
Свет появился внизу машины, и она легко подскочила вверх. Теперь машина летела над Землей, направляясь в гигантскую лощину, бывшую когда-то проливом Ла-Манш.
Потом она поднялась еще выше и повернула на восток. Скоро под ней появились развалины города.
Машина сделала несколько кругов вокруг покосившейся железной конструкции. Когда-то это было Эйфелевой башней.
— Она простоит не больше двух дней, — сказал один из сидевших в машине людей.
Двое его спутников внимательно смотрели вниз через окна. Скафандры, в которых выходили они на поверхность Земли, лежали на полу.
Люди не заметили на Земле ничего особенного и повернули на север.
Они не увидели затянутого льдом скафандра бедного Гарри, умершего от сознания, что он один на Земле.
Ракетоплан взял курс на Гренландию. Надо было спешить, чтобы достигнуть пещеры раньше, чем начнется утро и время туманов.
Экономя горючее, ракетоплан спустился на лед и бесшумно помчался, оставляя за собой едва заметную полоску следа и льнувшие ко льду клубы черного дыма.
Когда появился край ослепительного солнца, люди, в последний раз взглянув на черное небо, скрылись в воздушных шлюзах города Вельттауна.
Испытание нового ракетоплана было закончено. Он должен был стать могучим оружием в руках властей Вельттауна. Приходилось серьезно заботиться о перспективах продления жизни обитателей Рейлихской пещеры и об их удобствах.
В городе ощущался недостаток во многих жизненно необходимых предметах. Например, в пещере никак не рос табак. Все же запасы как табака, так и сжатого сигарного дыма давно уже были израсходованы.
Кроме того, люди, не внимая увещеваниям администрации, безрассудно размножались.
Воздушный и продовольственный оборот пещеры не был рассчитан на увеличение населения. В то же время было определенно известно, что Мамонтова пещера на бывшем американском континенте освоена далеко не полностью. Кроме того, там рос табак.
В связи с этим обсуждался вопрос о мерах по овладению Мамонтовой пещерой, которая, забыв свою связь с Концерном спасения, объявила себя самостоятельным государством.
Ракетопланам при выполнении этих замыслов придавалось большое значение.
Но совсем особую роль приобретали ракетопланы в свете осуществления замыслов, еще более широких. Имелись в виду походы на восток, где в подземных сооружениях, как недавно удалось установить, укрылись остатки населения советских стран.
Уничтожение этих сооружений было завещанием погибшей культуры и цивилизации. Рейлихская пещера срочно вооружалась. Город нового мира Вельттаун готовился к войне. Он готовился к схватке за «неиспользованные» колонии (имелась в виду Мамонтова пещера), к уничтожению остатков мировой проказы где-то на востоке.
Армия в тысячи ракетопланов готовилась в ближайшее время выступить в поход. Воинственный город Вельттаун жил войной и не мыслил жизни без нее.
А там наверху мчался черный ураганный туман, принося с собой моря влаги, которые обрушивались на дрожащую Землю, а мертвящий космический холод сковывал льдом остатки не ушедших еще океанов.
День за днем все больше и больше сравнивались ровности мрачной, почти умершей планеты...
Василий Климентьевич захлопнул книгу и откинулся на спинку стула.
— Так, — сказал он, глядя на рассыпавшиеся по подушке черные волосы. — Как видите, друзья мои, перед нами яркий пример буржуазной фантастики. У представителя обреченного мира фантастическая мысль может быть только обреченной.
Нарком встал и заложил руку за борт гимнастерки.
На кровати лежала Марина. Лицо ее было бледно, тени под глазами делали их особенно большими. На стуле рядом с кроватью сидел профессор Кленов. Между колен он держал старинную палку с серебряным набалдашником, на который положил подбородок.
— Я бы осмелился распространить вашу мысль, Василий Климентьевич, — сказал он. — Обречено все, что, не являясь наукой, претендует на трактовку научных положений или предвидений... М-да!..
— Нет, — возразил нарком. — Подлинная научная фантастика способна бросать в умы людей зерна замечательных идей, может по-настоящему приподнять завесу будущего. Но этого не в состоянии был сделать доктор Шерц, если не ошибаюсь, ассистент самого профессора Бернштейна. Как автор цитированной книги он не ушел за пределы мыслей и идей, в окружении которых живет. Даже в будущем мире этот буржуазный ученый не смог обойтись без капиталистических противоречий. Город Вельттаун у него борется за новый передел мира, не забыл еще своей дикой ненависти к социализму, даже в новых условиях мечтает о войне с ним. Пока жив капитализм — жива война. В этом положительное значение произведения доктора Шерца, произведения, сейчас самого популярного, вышедшего на всех языках невиданным тиражом. Для забавы я принес это вам, Марина.
Нарком положил книжку в красивом переплете на стол.
Кленов встал, опираясь на палку, подошел к столу и стал перелистывать книгу.
— М-да!.. Научная фантастика... Не вижу смысла в распространении подобных изданий. Где тут зерна идей, о которых вы изволили упомянуть? Какой-то ураганный туман... испаряющиеся моря... Бред! М-да!.. Позвольте, однако... Испаряющиеся моря... Пожалуй, это стоит обдумать.
Нарком смотрел на профессора улыбаясь.
— Какие страшные картины будущего мира нарисовал Шерц... Мне жаль этого Гарри! — задумчиво сказала Марина.
— К сожалению, автор грешит в основных предпосылках. Все это не так правдоподобно, как может показаться. Ведь для полного исчезновения атмосферы с Земли нужно, чтобы происходящая на острове Аренида химическая реакция соединения азота с кислородом имела ту же пропорцию, что и соотношение этих газов в воздухе. А ведь это далеко не так. Миру грозит гибель не из-за исчезновения атмосферы, а из-за потери кислорода, необходимого для дыхания. Следовательно, доктор Шерц оперирует с неправдоподобным положением, и книга его поэтому не отвечает моим основным требованиям к научной фантастике и в конечном итоге бесполезна.
Стоявший в глубоком раздумье профессор вдруг оживился.
— Позвольте... М-да!.. Позвольте! Я только что сам был склонен отрицать значение этого жанра литературы, но... некоторые мысли, высказанные в этой книге, натолкнули меня на интересную и крайне полезную идею. Значит, книга уж и не так бесполезна.
Нарком улыбнулся.
— Что же заставило вас, уважаемый мой профессор, столь непоследовательно изменить ваши взгляды?
Профессор поднял вверх палец.
— Прекрасная идея, Василий Климентьевич! Она поможет нам уничтожить очаг воздушного пожара! М-да!.. Это напомнило мне нечто из моих прежних опытов. Я даже готов пойти на некоторое изменение нашего плана расстрела из орудий острова Аренида.
Нарком нахмурился.
— Профессор, я напомню вам, что какие-либо изменения... Остров должен быть взорван!
— Нет, нет, Василий Климентьевич, я позволю себе заверить вас... Все остается по-прежнему. Снаряды будут посланы в остров Аренида, но... Простите, одну минуточку...
Кленов сел и стал что-то писать на полях книги доктора Шерца. Он вынул из кармана очки, счетную линейку и углубился в вычисления.
Нарком усмехнулся, посмотрел на Марину и пожал плечами.
Потом он пододвинул к Марине стул и сел на него.
— А ведь я приехал проститься!
— Как, вы уезжаете?
— Еду на площадку Аренидастроя.
— Надолго?
— До его окончания. Заехал повидаться с вами. Поправляйтесь, принимайтесь снова за работу. Только, пожалуйста, не разбивайте больше сосудов! — Василий Климентьевич лукаво сощурил глаза.
— Это все доктор! — рассмеялась Марина. — Он не удержал чашки в левой руке... А все уж подумали самое худшее: что произошел взрыв.
— М-да!... — погладил бороду профессор Кленов, отвлекаясь от записей. — Тем не менее началось бурное выделение газа, и я осмелюсь предположить, что мы задохнулись бы, если бы Василий Климентьевич не оказался в институте и не открыл дверь.
— Не велика заслуга открыть дверь, товарищи. Итак, последним опытом вы пробили брешь. Теперь лаборатории уже заканчивают работу над заменителем. Марина встанет, будет подготовлять аккумуляторы к зарядке. Прощайте, мне уже пора.
— Как жаль!.. Ну, мы к вам приедем.
— Непременно. Я вас вызову, как только буду готов к приему аккумуляторов. До свидания, Иван Алексеевич!
— А? Что? М-да!.. Одну минуточку. Вы куда, Василий Климентьевич? — оторвался Кленов от вычислений.
— Уезжаю на Аренидастрой.
— На Аренидастрой? М-да!.. Ну что же, это хорошо!
Нарком пожал профессору руку и неторопливой тяжеловатой походкой пошел к выходу. В дверях обернулся и спросил:
— Когда вы сообщите мне, Иван Алексеевич, результаты ваших вычислений?
— Ах да... М-да!.. Не извольте беспокоиться. Кажется, все получается. Я еще раз проверю. Приеду к вам еще сегодня со специальным докладом... Превосходную мысль подсказал мне доктор Шерц! Теперь уж воздушный пожар погаснет непременно.
— Хорошо, я жду вас.
Нарком ушел. Марина упала на подушку.
— Ушел... Ни-че-го не сказал!.. Значит, нового нет. — И Марина печально посмотрела на маленький костяной самолетик, подвешенный к потолку над ее кроватью.
Кленов засопел носом и низко склонился над книгой, на страницах которой делал заметки. Молчание длилось долго.
— Иван Алексеевич, что же вы придумали?
— Секрет, сударыня моя! Извольте сначала поправиться, на работу выйти... М-да-с!.. Я тоже распрощаюсь с вами.
— Не скажете?
— Ни в коем случае! Я поеду сейчас делать проверку.
— Я буду мучиться...
— До свидания, до свидания, Марина Сергеевна! — бормотал Кленов, поглощенный своими мыслями. — Спешу. Жаль, что Василий Климентьевич уезжает!.. Хотя, впрочем, это хорошо. Теперь дело в пустыне пойдет, а то там намечались некоторые затруднения. М-да!.. Василий Климентьевич все может. Итак, поправляйтесь, моя дорогая! А насчет нового плана я вам еще сегодня позвоню... Книжечку Шерца я уж возьму у вас, а то у меня здесь кое-что записано... Прощайте, дорогая!
Горбясь и прихрамывая, профессор вышел на крыльцо. Яростный ветер рванул полу его пальто. Действительность, страшная сверхъестественная действительность налетела на него, растрепала его бороду, заставила закрыть глаза.
По ветру неслись какие-то бумажки. На противоположной стороне улицы оборвалась вывеска «Детская консультация». Какие-то люди старались укрепить ее. Ветер мешал их работе.
Прохожие пробирались вдоль стен, используя каждое прикрытие. Через улицу были протянуты канаты. Переходя мостовую, прохожие держались за них. По знаку светофора канаты опускались, и через них переезжали машины.
Окружающая обстановка вернула профессора Кленова к действительности, в которую он с трудом заставлял себя верить. Когда он разговаривал с людьми, бывал в своей комнате, обедал, спал, ему не хотелось верить в грядущую гибель человечества. Как ученый он боролся с катастрофой, отдавал этому делу все силы, но в глубине души не мог допустить, что на Земле прекратится жизнь.
Книга Шерца взволновала его.
— М-да!.. Однако это так... Исчезнет кислород, правда, не вся атмосфера, как в книге доктора Шерца, но все равно жизнь на Земле прекратится...
Профессор поежился.
Шофер оглянулся, думая, что Кленов обращается к нему, а профессор бормотал:
— Вот потянуться бы всем телом, зажмурить в последний раз глаза и... проснуться... М-да!..
Но профессор Кленов не мог проснуться. Жуткий сон существовал наяву. Кленов заставил себя взглянуть на катастрофу, как на научную проблему, и его мысли вернулись к новой идее.
— М-да!.. Это еще надо будет тщательно подсчитать... Испаренные моря, ураганный туман... Удивительное совпадение!