ДОРОГА И АВТОМОБИЛЬ

— Сегодня мы увидим с вами американский автомобиль! — сказал мистер Бронкс, явившись с опозданием на пятнадцать минут к условленному месту на Пятом авеню, около Амторга. — Хэл-ло!— И он протянул мне руку.

Поздоровавшись, я многозначительно вынул часы. МистерБронкс не смутился. Стукнув меня по плечу, он засмеялся.

— Кажется, я заставил вас ждать?

— Да. Шестнадцать минут.

— Это не так уж много! — И с невозмутимым видом он повлек меня к станции Пенсильвания.

— Десять центов — десять минут! Вместо сорока на сабвее! Заработаем время!

Нас пропустили в поезд без всяких билетов. Ни один контролер не тревожил нас, и через восемнадцать минут, вместо обещанных десяти, как возвещали многочисленные рекламы, мы были на территории выставки.

— Вот павильон фирмы Коти, — говорил на ходу мистер Бронкс. — Здесь посетители бесплатно могут надушиться и познакомиться с производством духов. Вот павильон медицины. Механический хирург делает операцию механическому пациенту! Блестящее техническое достижение. Пациент дышит и корчится под простыней. Другие экспонаты познакомят вас со строением человека и секретами медицины.

Я готов был уже остановиться, но мистер Бронкс ринулся дальше.

— Сегодня мы начинаем с самого замечательного павильона на выставке — с «Дженерал Моторс»! О кэй, Алэк? — И он вопросительно посмотрел на меня, — Позвольте вас так называть. В Америке это принято.

Несмотря на ранний час, нам пришлось стать в очередь. Хвост тянулся по длинным наклонным и открытым коридорам, красиво обрамлявшим «обтекаемое» здание «Дженерал Моторс».

— Культура и мощь страны — в ее средствах передвижения! — объяснял мне Бронкс. — Современная Америка — это страна дороги и автомобиля. Когда автомобиль доступен, промышленные центры приближены друг к другу. Благодаря этому страна достигла такого изобилия... такого изобилия, что мы сами не можем его потребить...

Стоявший перед нами американец обернулся.

— Нет, сэр. Право, американцы сумели бы потребить все это «изобилие», если бы только к нему имел доступ каждый.

Бронкс рассмеялся:

— Он прав! Мне не приходила в голову такая мысль!

— Да, да... Один имеет все, другой ничего, а пятнадцати миллионам американцев нечего делать...

— Но как же быть иначе?

— Сходите в советский павильон. Вери найс. Прекрасный павильон. Обязательно сходите.

Разговаривая, мы вошли в фантастически освещенный зал с причудливыми переходами, по которым шли теперь два потока людей. Вдоль стены непрерывным конвейером двигались двухместные кресла. Дюжие американцы в формах павильона «Дженерал Моторс» усадили нас с Бронксом в одно такое кресло, и нас понесло неведомо куда — в темноту. Невольно затая дыхание, я приготовился к новым сюрпризам и вдруг услышал, что кто-то говорит мне на ухо. Я вздрогнул от неожиданности. Таинственный голос говорил по-английски. — Это репродуктор в спинке, — шепнул Бронкс и стал быстро переводить.

Перед нами лежал ландшафт Америки. Рельефный, перерезанный великолепными дорогами.

— Вот она, Америка. Вот они, наши знаменитые дороги. Они подобны венам, по которым течет кровь страны непрерывным потоком американских автомобилей.

Не знаю, говорил ли Бронкс от себя или только переводил. Кресла все двигались, а голос рассказывал про замечательные места, которые мы проезжали. Картины менялись: горы, равнины... По великолепным дорогам мчались крохотные машины. Нам встречались городки, заводы, реки с ажурными висячими мостами, возделанные поля, аэродромы, коттеджи, газолиновые станции и снова дороги на эстакадах или в форме застывшей бетонной реки, упрямо разрезающей прерии, холмы и горы.

Мы видели перед собой завтрашнюю Америку, где все, что характеризует ее сегодня, было возведено в квадрат, в куб, в десятую степень...

— Сейчас 1960-й год, — тихо сказал мистер Бронкс.

Я смотрел на город будущего, словно пролетая над ним.

Неизменные небоскребы возвышались, как зубья опрокинутой бороны, охватывая четырехугольное пространство, заполненное парками и красивыми водоемами.

Последний раз мелькнул перед нами ландшафт будущей Америки, и мы выехали в Америку сегодняшнюю, где два совершенно ощутимых американца недвусмысленно предложили нам сойти с кресел.

Бронкс хлопнул меня по спине и сказал:

— Вы это прочувствуйте, Алtк! В этой футураме Хигвэйса и Горизонса 35 тысяч квадратных футов, 500 тысяч домов и строений, миллион деревьев я 50 тысяч движущихся моделей. Она предвосхищает собой тип будущей дороги, не имеющей пересечений. Она дает нам подлинную картину нашего будущего!

— Послушайте, мистер Бронкс... — начал я после минутного колебания.

— Зовите меня Джим... У нас так принято.

— Ну, хорошо, Джим. А в этой завтрашней Америке... у вас все будут иметь работу?

—Не знаю, — задумчиво сказал Бронкс. — Наши ученые говорят, что без резервной армии рабочих не может существовать промышленность. Хотя пример вашей страны опровергает это, так же, как и многое другое... Во всяком случае, — перешел он на шутливый тон, — лично я к тому времени рассчитываю получить работу.

— Как, Джим, разве вы не работаете?

Бронкс пожал плечами.

— Работал... временно... Пока строились эти павильоны... Я — механикер-инженер... В течение нескольких месяцев я имел возможность приходить на одно строительство и включать моторы, а остальное время осматривать павильоны. Потом уволили. Профсоюз потребовал замены меня своим членом.

— Разве вы не состоите в профсоюзе?

— О! Это не так легко! Один вступительный взнос 300 долларов, а только через три года рабочий получает право на работу нашей квалификации вне зависимости от того, что умеет он делать... Однако смотрите! Вот перед нами все новейшие марки автомобилей фирм, объединенных «Дженерал Моторс».

Я внимательно посмотрел на Джима. Он был выше меня, широкоплеч. У него было худое, чисто выбритое лицо с выдающимися скулами и умными глазами. Все олицетворяло в нем неиспользованную силу.

— О’ кэй! Покончим с этим! Фирма «Дженерал Моторс» производит половину всех выпускаемых в Америке автомобилей. Такие прекрасные марки, как «Кадиллак», «Шевроле», «Бюик», доведены сейчас до совершенства. Если бы создателя этих машин могли видеть их сегодня.

—А где они? Разве их нет в живых?

—Таков уж жизненный закон... Инженер Бюик продал свой патент «Дженерал Моторс», сам же умер в нищете... Имя его осталось в одной из лучших марок автомобилей, на которой «Дженерал Моторс» заработал не один миллион долларов... Как это ни странно, но та же участь постигла и инженера Шевроле. Он тоже продал свой патент «Дженерал Моторс», а умер, не имея чем заплатить за квартиру...

Мы прошли в зал, заполненный замечательными автомобилями. «Понтиак», «Олдсмобиль», «Лассаль», «Шевроле», «Бюик», «Кадиллак»... Все они в своем полированном блеске и обтекаемом великолепии, с рукояткой скорости на руле, со скрытой подножкой, с модными, разрезающими воздух ножевидными радиаторами гордо олицетворяли собой Америку сегодняшнего, завтрашнего и любого другого дня.

Американцы любят познавать вещи, а особенно технические, в их самой сокровенной сущности. В этом салоне автомобилей все было к их услугам. Один из автомобилей был сделан из прозрачной пластмассы. Он стоял, словно просвеченный рентгеновскими лучами, и каждый винтик в нем, каждая пружинка были видны посетителю. Другой автомобиль, имевший опереди и сзади по цапфе, медленно поворачивался вокруг горизонтальной оси, давая возможность изучать себя со всех сторон.

Мы спустились в нижний зал не на эскалаторе, на котором можно было только подниматься, а по обыкновенной лестнице. Над нашими головами медленно вращался пропеллер гигантского авиационного мотора.

Царство дизеля. Здесь главенствует двухтактный дизель. Он завладел морскими судами, лодками, легковыми автомобилями, гороподобными грузовиками и стационарными установками. Завершением всего являлись гигантские красавцы-тепловозы, в одном из которых, через стеклянную стенку, можно было видеть работу разрезанного по оси цилиндров двухтактного дизеля мощностью в четыре тысячи лошадиных сил.

Уходя из павильона, я оглянулся на стоявший на улице обтекаемый гигант. Казалось, что он сейчас ринется за нами вслед со скоростью, превосходящей 100 миль в час, унося американского посетителя из страны беспросветной безработицы и застоя в довольно туманное будущее.

— Теперь, конечно, старик Форд! О'кэй?

Мы вошли в вестибюль со стеклянными стенами, вдоль которых стояли автомобили. Я пригляделся и не мог сдержать улыбки.

— Перед нами весь музей старика Форда!

С интересом я знакомился с эволюцией фордовского автомобиля, начиная со смешной каретки, построенной Генри Фордом еще в прошлом веке. Посреди павильона стоял кроваво-красный обтекаемый «Линкольн». Я удивился.

— Джим! Разве «Линкольн» фордовский?

— Конечно. Старик Форд заполучил еще и «Меркурия». Он ведь настоящий американец. Он начал с маленькой мастерской, в которой, ему помогала миссис Форд. Это он показал Америке, как надо делать настоящий стандарт! О! Генри Форд — американский технический гений! Его даже хотели избрать президентом во времена просперити.

—А сколько получают рабочие на предприятиях Форда?

— Да, хотя старик в теории и проповедует, высокую заработную плату, его рабочие все же получают меньше, чем в других компаниях. Он на работу принимает только неорганизованных рабочих. Но зато он делает дешевые автомобили и не прибегает к помощи банков... Он, несомненно, передовой предприниматель и политик...

—Кажется, именно Форд возглавил когда-то антисемитскую кампанию в Соединенных Штатах?

Мистер Бронкс смутился.

— Это верно, Алек... Вы рассуждаете, как посторонний наблюдатель. Нам же, американцам, трудно отрешиться от преклонения перед удачей... или способностью разбогатеть...

Мы прошли в главный зал павильона. Слева от нас с грузной медлительностью вращался огромнейший конус; на вершине его стоял, как идол-божество религии американизма, сверкающий, манящий и доступный фордовский автомобиль!

Склоны конуса были покрыты восхитительными фигурками и макетами. У подножья конуса уморительный негр, налегая на пневматический молоток, добывал руду. Чуть выше по склону, в доменных и мартеновских печах, она превращалась в металл. Еще выше — металл в форме раскаленных кусков затягивался валками прокатных станов, превращаясь в нужные для автомобиля профи-аи. Конус поворачивался, и перед нашими глазами, у его подножья, медленно проходил процесс добычи сырья и для резиновых покрышек, и для небьющегося стекла, и для подушек, и для проводов магнето... Последовательные операции технологических процессов всех отраслей промышленности, обслуживающих автомобиль, сходящимися лучами поднимались вверх. Деревянные, сделанные с большим юмором, человечки, перерабатывали сырье в полуфабрикаты. Полуфабрикаты поступали в станки, прессы. Детали шли на конвейеры, стекаясь в конце концов к подножью великолепного «форда» выпуска 1939 года.

Напротив «конического автомобильного алтаря» стояли настоящие машины, прессы, станки. Перед посетителями изготовлялись части автомобиля, демонстрировался подлинный технологический процесс. Безукоризненно одетые джентльмены обслуживали эти сверкающие хитроумные машины и рассчитанными движениями демонстрировали их работу.

— Смотрите, Алэк! Старик Форд никогда не боится показывать свои методы и достижения. Он говорит: «Все, что вы видите у меня сегодня, завтра для меня будет только «вчера».

Выйдя из главного зала, мы оказались на галерее, где стояли выпускаемые стариком Фордом автомобили.

Да, старик Форд давно уже отрешился от старых традиций, будто самое главное в автомобиле — его доступность. Современный «форд» не напоминает больше своих славных предков, он не отличается внешне от респектабельных «шевроле», «крайслеров»... У него такая же ласкающая глаз форма. У него модный радиатор, закругляющийся от вертикального ребра. В Америке все качества автомобиля забудутся, если радиатор его устарелой формы. Кажется, единственной фирмой, упорно не считающейся с модой, является «Рольс-ройс». Эти традиционно-миллионерские машины по-прежнему кичатся своими острыми углами и прямой лобовой плоскостью радиатора. Еще бы! Ведь это английская машина! Англичане же во всем консерваторы.

—Американец только тогда убеждается, что машина хороша, когда сам возьмет ее в руки, — сказал мистер Бронкс. — Хотите, Алек, сами проехаться вот на этой машине? — И мистер Бронкс похлопал по ослепительному корпусу лимузина. Я замялся.

— К сожалению... видите ли, Джим...Я не блестяще владею рулем...

Джим не понял меня. Как это так? Человек не умеет управлять автомобилем? Может быть, я скажу еще, что не умею держать в руке карандаш? Словом, мистер Бронкс обязательно хотел, чтобы я поломал этот очаровательный фордик собственными руками, уверяя, что это будет стоить только тридцать центов. За эти незначительные деньги я могу, сидя за рулем, проехаться по специальному спиральному треку, архитектурно связанному с основным зданием павильона Форда. Надо ли говорить, что я был настолько малодушен, что ограничился лишь созерцанием того, как дотошные американцы пробуют новый форд «на зуб» и сами обкатывают его.

пред.          след.