ТЕЛЕФОН

— Теперь телефон, сэр! Телефон концентрирует жизнь и помогает бизнесу! Павильон «Белл-телефон-компани»! О кэй?

Вскоре перед нами были стены павильона, с которых смотрели семь систем телефонов компании, семь периодов развития американской техники, семь эр процветания Америки, опирающегося на телефон.

Я разглядывал стену зала, на которой было изображено круглое карикатурное лицо. Прямо под ним, над прибором, напоминавшим фисгармонию, сидела очень хорошенькая леди с распущенными локонами, а рядом с ней, перед микрофоном, стоял полный джентльмен в серой паре.

— Леди и джентльмены! — говорил он. — Инженерам нашей фирмы удалось установить, что английская речь состоит из 28 звуков. (Впрочем, я не ручаюсь за точность. Может быть, этот толстый джентльмен назвал и какую-нибудь другую, близкую, цифру.)

— Сейчас, — продолжал полный джентльмен, — мы вам продемонстрируем эти звуки, производимые не человеческим голосом и не воспроизводящие человеческий голос. Они создаются нашей .говорящей машиной из элементарных звучаний.

Мистер Бронкс больно толкнул меня в бок и подмигнул.

По знаку джентльмена в серой паре девушка стала нажимать клавиши на пульте, а «машина» стала шипеть, свистеть, мычать, стонать, кряхтеть и наконец лаять, то есть стала воспроизводить все те элементарные звучания, из которых состоит мелодичный английский язык.

Мистер Бронкс и я были в восхищении.

Покончив всю гамму звуков на скрежетании, машина перешла к воспроизведению отдельных букв английского алфавита. Особенно привело меня в восторг произношение созвучия «ти-эч». У машины это получалось куда лучше, чем у меня или нашей преподавательницы английского языка.

Дальше серый джентльмен задал машине вопрос, умеет ли она говорить, на что стена с возмущением ответила:

— Щур, — что означало «конечно».

Джентльмен попросил машину трижды произнести фразу «Она ждет меня» с разными оттенками.

Публика замерла в недоверчивом любопытстве.

— Она ждет меня, — произнесла машина с тем равнодушием, на которое в подобной фразе могла быть способна только машина.

— Она ждет меня!.. — Это прозвучало так взволнованно, что многие мисс, стоявшие подле нас, несомненно, покраснели.

— Она ждет меня!!!— Это был вопль страха и ужаса. Я был потрясен, а американцы вместе с мистером Бронксом безудержно смеялись.

Леди за пультом длинными, наклеенными ресницами прикрыла глаза. Уголки рта ее улыбались.

Полный джентльмен в сером обратился к публике с просьбой побеседовать с машиной.

— Как вы смотрите на свое будущее? — спросил кто-то из публики.

— О, несомненно, лучше, чем любой из моих слушателей! — нагло заявила машина под общий хохот присутствующих.

— Что такое любовь? — спросила моя хорошенькая соседка и покраснела.

— Где можно узнать свое будущее?— спросила со вкусом одетая негритянка.

— Наше будущее?. В Советском павильоне! — четко выговорила машина.

Настало мгновение тишины. Мистер Бронкс разинул рот. Потом раздался общий взрыв рукоплесканий, свистков, криков одобрения и негодования.

Прелестная леди перестала улыбаться. Она наклонила голову к самому пульту.

Бронкс покачал головой и сказал тихо:

— Я боюсь, Алек, что она будет сегодня же уволена...

Полный джентльмен быстро прекратил беседу, перестал улыбаться и перешел к элементарным звучаниям. Сеанс начался снова.

Из соседнего зала доносился отчаянный хохот. Войдя туда, я увидел карту Соединенных Штатов во всю стену огромного зала.

— Это зал обнаженного телефона! — торжественно возвестил мистер Бронкс и, видя мое изумление, принялся объяснять: — Эти светящиеся точки на карте —американские города. Наша страна — сплошной телефонный город с общей телефонной станцией! Каждый из нас может войти вон в ту стеклянную будочку и у всех на виду вызвать знакомого из Майами, Сан-Франциско или Сиэтла. Окружающие увидят, как будет протекать процесс междугороднего вызова, и даже услышат разговор.

Тут я заметил, что все весельчаки прижимали к уху прозрачные телефонные трубки. Между двумя стеклянными будочками за специальным стендом сидела восхитительно-хорошенькая телефонная барышня и у всех на виду совершала таинство соединения телефонных номеров коммутатора целой страны.

— Это очень интересно, но почему же все так смеются?

— О, Алек! Принято думать, что телефонные разговоры подслушиваются, но ни один американец не подслушивал сам. В этом павильоне открываются все телефонные тайны! Наши парни веселят друг друга. Как-то раз одна леди решила отомстить за что-то своей подруге и, вызвав ее из Питсбурга, убедила, что разговор идет на специальной аппаратуре, что подслушивание невозможно. Представляете, сколько было рассказано дамских секретов, как все подслушиватели смеялись!

Я с любопытством огляделся.

— Подождите, — шепнул Бронкс, — сейчас я насмешу всех, как никто другой. Я вызову Сан-Франциско! Берите трубку.

— Но ведь я ничего не пойму.

— Все поймете, сэр. Считать-то вы умеете?

Через полминуты Бронкс оказался в «обнаженной телефонной будочке».

Слева от карты стали зажигаться вертикальные столбики, состоящие из отдельных точек, соответствующих секунде.

— Сан-Франциско!

Быстро мелькнули руки впервые видимой телефонной барышни. Побежали вверх секунды первого столбика. Одновременно на карте змейкой поползла огненная линия, проходя через все пункты, по мере их включения, через которые пролегал телефонный провод. Назван номер сан-францисской городской сети. Все присутствующие приготовились услышать никому не известный голос с «того берега».

Мне было интересно, что выкинет мой Бронкс.

Зажегся последний столбик. Вызов закончен.

В трубке, которую я прижимал к уху» что-то зашумело. Потом послышался до слез монотонный голос, который замогильно произнес:

— Три часа и сорок две минуты после полудня.

Что-то опять щелкнуло, и все смолкло.

Грянул взрыв хохота. Публика аплодировала.

Сияющий Бронкс вышел из будочки и направился ко мне.

— Каково? Я ведь вызвал автомат! И узнал с побережья Тихого океана, который сейчас час! Для нас не существует расстояний! Но смотрите, как довольны эти ребята! Они ждали пикантностей! Ха-ха-ха! Как вам понравился автомат?

— Я в Москве этим способом проверяю часы.

— Как? У вас в России есть такая штука?

— Есть, — ответил я, улыбаясь.

Мистер Бронкс почесал затылок.

В следующем зале, вдали, перед толпой, виднелась сцена. Там в удобных креслах сидели две леди и четыре джентльмена. Стоявший там же стендист оживленно беседовал с ними.

Мистер Бронкс указал глазами на толпящихся у стены людей. Там стоял телефонный аппарат, к нему, выстроившись в очередь, подходили посетители и набирали номер. Если номер совпадал с тем, который задумала и поставила у себя сидевшая у телефона высохшая мисс, аппарат давал соответствующий сигнал, и счастливец проходил за барьер, чтобы подняться на сцену.

— Какой театр вы предпочитаете? — Спрашивал стендист у счастливцев этой своеобразной телефонной лотереи.

Весьма толстая и старая леди с модной прической ответила:

— Цирк.

— Прекрасно! — воскликнул стендист. — А вы, сэр, присутствовали у нас на выставке во время конкурса на типичную американскую девушку?

— Нет, сэр. Но сожалею. Говорят, там были очаровательные мисс.

— О! Конечно! Американские девушки не могут быть иными! Скажите, джентльмены, кого бы вы хотели видеть победителем в матче на первенство мира: негра Джо Люиса или итальянца Коленто — «Круглого Тони»?

— Конечно, белого!!! — хором ответили все джентльмены.

— А кто победит?

— Джо Люис...

— Леди и джентльмены! Чего вы больше всего на свете боитесь?

Первая леди ответила, что мышей. Из остальных пятерых двое больше всего боялись войны, а трое — «потерять работу»...

— Были ли вы в Советском павильоне?

— О, да!!! Щур!!! Прекрасный павильон! Очень дорогое здание! Это дворец! Очень красиво! Восхитительно!

— А что вы скажете о красной звезде, которую так высоко держит рабочий?

— Я считаю это возмутительным, — сказал суровый толстяк. — Недопустимо, чтобы все американские национальные флаги были ниже этой большевистской звезды!

Кто-то хотел возразить, но проворный стендист прервал сеанс и вскричал:

— Совершенно верно! Вот мнение истинного американца! Теперь, леди и джентльмены, уступим наши места машинам.

Все встали, но два американца остались сидеть. Один был старик, а другой — средних лет. Старик сказал:

— Красная звезда — это наша звезда. Пусть будет еще выше!

— Ок-ки доки!!! — сказал другой, и оба они встали и сошли следом за всеми.

Раздался легкий шорох, и сцена поползла вправо. На ее место выехала другая сцена, где стояли такие же кресла, как и на первой. В этих креслах сидели манекены, вроде тех, что стоят обычно в витринах магазинов.

Потом манекены заговорили. Собственно, они не говорили, а молча сидели, как и подобает истуканам, но с их стороны слышались те самые голоса, которые минуту назад раздавались на этом месте. Мы еще раз прослушали весь диалог между стендистом и счастливцами телефонной лотереи. Однако две последние дополнительные реплики не прозвучали. Умная американская капиталистическая машина немедленно сломалась или автоматически выключилась.

— «Ок-ки доки» — это искаженно «о кэй», вроде вашего «на ять», — объяснял мне мистер Бронкс.

Мы прошли в следующий зал, где имели возможность услышать в телефонной трубке собственный голос, которыи секунду спустя повторял сказанную вами фразу.

— Красная звезда — это наша звезда, — сказал Бронкс, а, услышав это в своей трубке, воскликнул:

— Ок-ки доки!!! — и подмигнул мне.

пред.         след.