КОМФОРТ

— Многие судят об американском сервисе по обслуживанию автомобилей, — говорил мне Бронкс, когда в следующий раз мы с ним встретились на выставке. — Это действительно поставлено у нас хорошо, в противном случае в стране не нашли бы себе сбыта десятки миллионов автомобилей, которые приобретаются людьми, не могущими исполнять черную автомобильную работу. Вообще же, американцы любят обслуживать себя сами. И вот в Америке делается все, чтобы людям было удобно обслуживать самих себя. Возьмите наши кафетерии... И, кстати, выпьем чашку кофе!

Мистер Бронкс повлек меня к прозрачной двери, за которой виднелась длинная стойка и толпящиеся около нее люди. Я протянул руку, чтобы открыть дверь, но она оказалась максимально предупредительной и открылась сама... словно для этого достаточно было одной моей мысли.

— Фотоэлемент! При вашем приближении меняется его освещенность, дается сигнал исполнительному механизму, открывающему дверь.

Я улыбнулся объяснению Бронкса.

— У нас, в СССР, подобные фотоэлементы управляют подачей болванки к блюмингу.

— Неужели, Алек, это серьезно?..В России блюминг работает без участия человека?

Я рассказал Бронксу об автоматизации производственных процессов, так широко у нас применяющейся.

— Мы строим новые отрасли промышленности. Естественно, что мы применяем и самое совершенное техническое вооружение.

— Это верно... Я не подумал об этом... — сказал Бронкс.

Взяв деревянные подносы, мы покатили их по некоторому подобию рельсового пути, который шел вдоль длинной стойки. Проезжая мимо всевозможных яств, мы могли ими нагружать наши подносы. На конечной станции этой своеобразной железной дороги нам сообщили, сколько следует заплатить, вручив чек на эту сумму. Дальше предстояло «проехать» кассиршу. Я хотел заплатить, но мистер Бронкс остановил меня:

— Нет, нет, Алек! В Америке платит тот, кто пригласил.

Я пробовал протестовать, зная, что мой друг без работы, но мистер Бронкс оказался настойчивым, и пришлось ему уступить. Бронкс отдал долларовую бумажку, девушка нажала кнопку, и сдача, сама отсчитавшись, выскочила прямо к Бронксу на поднос.

После кафетерия Бронкс подвел меня к стеклянному круглому зданию, к которому примыкал стеклянный же коридор. Вдоль всего коридора стояли... коровы. Они остановились перед своеобразными турникетами. Когда мы по» дошли вплотную, «коровий турникет» открылся, и сытая, довольная своей судьбой корова отправилась вперед по коридору, пока через несколько шагов не остановилась перед следующим турникетом. Оказывается, так и двигался этот своеобразный «коровий конвейер».

— Я же говорил вам, Алек, что американцы любят все ставить на конвейер.

Двигаясь вместе с конвейерными коровами, мы приблизились к круглой части здания. Там нам представлен был полностью автоматизированный процесс механической дойки. Переходя от одного аппарата к другому, коровы мылись, скреблись и подготовлялись к дойке. Затем к вымени прикреплялся электрический отсосник, и «безусловно свежее молоко» стекало для дальнейшей переработки. Можно было видеть, как в сепараторах отделялись сливки, в маслобойных машинах приготовлялось масло, или молоко шло на переработку в другие продукты. Тут же можно было зайти в молочную, и все эти приготовленные при вас продукты испробовать. К сожалению, я уже побывал в кафетерии, и качество «конвейерного молока» должен был принять на веру.

Облегченные коровы удалились в свои блистательные хлевы, но мы с Джимом сбились с «коровьего конвейера» и отправились в другую сторону.

— Сегодня мы должны уяснить себе, что такое комфорт! Газ! Могущественный конкурент электричества! Вы видите этот горящий факел? Это павильон газа!

Факел горел, а от него во все четыре стороны шли высокие, ни с чем не связанные стены.

В павильонах «Дженерал Электрик» всех посетителей талантливо убеждали, что будущее принадлежит электричеству, что кухня должна целиком перейти во власть проводов, что нет на свете ничего удобнее, чище и экономичнее, чем электрическая кухня! Здесь, в павильоне газа, было уже другое государство, где, вероятно, за высказывание подобных «электроеретических» мыслей виновные приговаривались к мучительной смерти на медленном огне самой усовершенствованной газовой горелки. Посетители газового павильона, несомненно, выходили оттуда в полной уверенности, что «Мир завтра» будет спокойным и счастливым только потому, что существует еще на свете светильный газ, удобные и экономичные газовые плиты, газовые колонки, газовые лампы «Диадема», газовые камины (верх аристократического комфорта!), газовые печи, газовые калориферы и даже... холодильники.

Стоявший около аппарата стендист что-то горячо объяснял здоровенному и загорелому американцу без пиджака и в подтяжках. Американец хмыкал и недоверчиво поглядывал то на аппарат, то на стендиста. Наконец он повернул к нам красное добродушное лицо и сказал:

— Хэлло! Джентльмены! Где же это видано, чтобы для замораживания надо было подогревать? Чтобы огонь делал холод? А? — И он неуверенно засмеялся.

Признаться, я и сам был не прочь присоединиться к его неверию.

— Да, Алек, — сказал Бронкс, — чтобы сохранить продукты, зажгите только газовую горелку, и все будет «о’ кэй». Электротехники хотели погубить газ рефрижератором. Но не тут-то было! Конкуренция может сделать все! Газовые инженеры хорошо знали термодинамику. Чтобы понизить температуру, надо затратить энергию, а ее можно получить, сжигая газ. Значит, принципиально это возможно!

Американец открыл рефрижератор и залез внутрь, чтобы убедиться, действительно ли там холодно. Потом он тщательно обследовал, не подходят ли к этому «газовому рефрижератору» электрические провода и не загружается ли он попросту льдом. Словом, человек он был дотошный и доверием не баловал. Стендист только успевал отвинчивать гайки. Американец встал на четвереньки и просунул под рефрижератор руку, потом он поднялся, смущенно почесал затылок, охватил рефрижератор, представлявший узкий длинный шкаф, и попробовал его поднять, чтобы прикинуть «на вес».

Наконец он полностью убедился, что его не обманывают, и в знак такого своего решения стал безжалостно колотить стендиста по спине и плечам. стендист вежливо увертывался, с мольбой глядя на нас с Бронксом. Чтобы спасти стендиста, Бронкс заговорил с американцем. Нам удалось увлечь его в ледяной грот, откуда мы вышли в кафе, где все приготовлялось, подогревалось и замораживалось только при помощи одного всемогущего светильного газа.

Нашего нового знакомого звали мистер Малыген.

— Может быть, Малыгин? Вы не русский?

Наш новый знакомый немедленно заявил, что он ирландец и что его фамилия состоит из вдвое большего количества букв, чем выговаривается. Кроме того, он сообщил нам, что его зовут Билл, что мы славные парни и что если мы ничего не имеем против, то дальше он отправится вместе с нами.

Узнав, что я русский, мистер Малыген спросил, удалось ли мне убежать от большевиков или они меня из России выгнали. Сообщение о том, что я в Америку приехал по доброй воле и скоро предполагаю вернуться, повергло Биля в непередаваемое изумление. Мне даже показалось, что он хочет обследовать меня, как рефрижератор, и даже попробовать «на вес».

Потом он оживился, заявил, что он не трусливого десятка, и стал безбоязненно задавать мне вопросы.

— Скажите, парень, правда, что там у вас в России голод? Сильная ли У вас авиация? Выходят ли у вас женщины замуж? Сколько у вас получает рабочий? Остались ли у вас фермеры? Приедет ли президент Калинин на выставку? Будет ли в Европе война? Ездят ли у вас на автомобилях? Что такое пятилетка?

Мистер Бронкс слушал с улыбкой, а Билл удивлялся, как ребенок, узнавая, что у нас, в СССР, давно отменена карточная система, что у нас сильнейшая авиация, что мы высоко чтим советскую семью, что рабочий имеет возможность каждую неделю ходить в театр и что мы не только ездим в автомобилях, но в результате наших пятилеток даже сами строим их.

К последнему мистер Малыген отнесся явно скептически, и труд убеждавшего его Бронкса пропал даром.

Тем временем мы продолжали осмотр американского комфорта. Мистер Бронкс с присущей ему стремительностью переводил нас из павильона в павильон, и перед нами проносилось американское счастье.

— Великолепные радиаторы! Наивыгоднейшей формы! Экономичные! Красивые! Непременная составная часть комфорта!

Мистер Малыген ощупывал радиаторы руками, заглядывал внутрь, узнавал цену за штуку и при оптовой покупке пробовал «на вес»,—и мы отправлялись дальше.

— Камины! Прекрасные электрические камины! Они располагают к отдыху, чтению и к мыслям, как наилучшим образом устроить свои дела! Грейтесь около электрических каминов! Они украшают ваш дом, создают уют и комфорт!

Наш Билл самолично включал и выключал камин, пробовал от него закуривать, обжигал о решетку руку, пытался согреть свои огромные ноги и возмущался, что не может потушить в павильоне электричество, чтобы узнать, можно ли читать при одном каминном освещении.

— Антрацит! Жгите антрацит в ваших домах! К вашим услугам великолепные автоматические печи для центрального отопления. Они самрегулирующиеся. Никогда не надо заботиться о подаче в них топлива. Топливо подается архимедовым винтом, который вращается со скоростью, зависящей от температуры воды в отопительной системе. В вашем доме будет гарантированная температура и влажность.

Наш Билл немедленно брал в работу стендистов. Он записывал в свою записную книжку, величиной с добрый альбом, сколько стоит печь каждого типа. Интересовался, какие возможны скидки, льготы и другие условия поставки, чем не только стендистов, но и меня привел к убеждению, что он самым серьезным образом намеревается жить в полном комфорте.

— Ванны! Дивные ванны, в которых купаются лучшие кинозвезды Америки! Приняв ванну, вы приведете свое тело в состояние блаженства, а ум к самому холодному и острому мышлению, что, несомненно, поможет вам устроить свою жизнь еще лучше, еще комфортабельнее. —: Если вы хотите удовлетвориться только душем, который принимает в Америке каждая красивая женщина, каждый знаменитый спортсмен, то нет ничего лучше душа с пневматическим катарактом. Один раз нажав кнопку, вы позволите вылиться на вас строго определенному количеству воды, экономя тем ее расход и избавляя себя от необходимости заботиться о закрытии крана. Прекрасные комфортабельные души в стене, за ширмой, в туалетной комнате, над ванной. Душ вселит бодрость в тело и освежит утомленную голову!

Мистер Малыген вымерял ванны и в большинстве случаев убеждался, что они созданы не для его роста. Тогда он проявил внимание к ваннам для сидения и долго приценивался к некоторым из них.

Мы обходили павильон «домашнего уюта». Перед нашими глазами предстал весь «Мир завтра» среднего американца. Мы узнавали, что в Америке есть такие фирмы, которые чуть ли не в течение только одного дня выстроят вам чудеснейшие коттеджи. А здесь, в павильоне, можно было осмотреть и выбрать такое расположение комнат, которое устраивает ваш притязательный вкус, и такую наиудобнейшую и наикрасивейшую обстановку, которую предпочитаете вы иметь в своем будущем доме.

Билл заставил нас вместе с ним осмотреть и «столовые» из прекрасного дуба, и «гостиные» с непременной радиолой и электрическим камином и, наконец, солидно-уютные спальни с непомерно широкими «даблбед».

Наконец мы попали в царство пылесоса. Пылесос — это главный бог, Перун, Зевс, Юпитер, американского домашнего уюта! С помощью этого самого пылесоса американцы добиваются в своем доме блистательной чистоты, прямо противоположной тому беспорядку, какой оставляют они в любом общественном месте, где побывают. Американец «свободен», и эту «свободу» он распространяет на целый ряд «европейских условностей». Простота и никаких ограничений — вот американская свобода. Поэтому американец задирает везде ноги, ходит в подтяжках, работает в жилете. Поэтому он в любом месте в билдинге или на улице бросит на пол газету, плюнет, насорит. В Нью-Йорке это свободолюбие приняло угрожающие размеры, особенно в сабвее (подземке), где пришлось вывесить убедительное объявление: «Всякий, плюнувший на пол в вагоне, подвергается штрафу в 500 долларов (!) или пяти месяцам тюрьмы (!), или тому и другому вместе (!!!)». Теперь нью-йоркский сабвей — единственное место, где на пол не плюют, но газеты бросают попрежнему, доставляя тем не меньший доход, чем от штрафов за плевки.

Итак, пылесос—это то, что делает личный дом американка непохожим на общественное место. Пылесосы встречаются всех родов и размеров — от крошечного, доступного для рук миниатюрных мисс, до гигантских, разъезжающих по улицам и проглатывающих тонны валяющейся там бумаги.

На пылесосе закончилось и наше кругосветное путешествие по уютным странам американского комфорта. Билл испещрил свою книжку заметками и ценами.

— Вот это все я обязательно куплю, парень, когда разбогатею, — сказал он без тени иронии в голосе.

Я попробовал разобраться во всем виденном, и мне показалось, что мы совершили путешествие по бесчисленным витринам магазинов. Может быть, на эту мысль меня навел Билл...

Мы осматривали один из павильонов, рекламирующих новые виды печенья, консервов и всяческих иных питательных продуктов, каковые посетителям надлежит покупать в «Мире завтра». Пришлось и мне попробовать сложный вкусовой гибрид перца, уксуса, кипятка, мороженого и жевательной резинки, после чего, опомнившись, я сказал:

— Мне кажется, будь я американец, — я уже точно знал бы, что следует мне покупать «завтра».

— О'кэй, — сказал мистер Бронкс.— Американская выставка «Мир завтра» — это, прежде всего, грандиозная реклама изготовленных сегодня товаров, которые «завтра» следует купить. Ваше убеждение, к которому вы пришли, стоит вложенных в выставку затрат!

— О кэй!— подтвердил Билл. — Я непременно куплю все это, когда разбогатею. — И он стал перечислять длинный список, кончившийся собственным домом. — Ведь это же будет «завтра»... — добавил он, как-то робко взглянув на нас.

пред.           след.