— Может быть, мне и не так интересно взглянуть на «ту сторону Луны», — заявил Том Годвин. — Я ведь не угадал, что там лунные черти через какой-то кратер проветривают преисподнюю. Но я не хочу попасть к ним на рога и иду с вами, командор.
Эллен пошла проводить исследователей в последний переход. Они шли втроем вдоль светлой полосы, которая тянулась по долине от самого горизонта и, словно нырнув в одном месте под серый пепел, поднималась круто по горному склону.
Это был один из тех таинственных «лучей», над загадкой которого ломали голову ученые. Радиально расходясь от лунных цирков, лучи эти оказались полосами вулканических выбросов. Возвышаясь над остальной местностью, они поразительно напоминали исполинские железнодорожные насыпи. Пузыристые, пористые, шлакообразные, более позднего происхождения, чем лунные моря, и потому не покрытые слоем метеоритной пыли, они казались с большого расстояния более светлыми.
— Что вы подумаете? — сказала Элен. — Не могу побороть чувства, что это кем-то насыпано.
— Лунные города выгодно будет строить вдоль этих естественных насыпей, — отозвался Петр Сергеевич. — Их легко превратить в шоссе.
— Лунные города! — восхищенно повторила Эллен.
— Видите это нагромождение скал? — продолжал Громов. — В середине их будет венчать купол, по бокам поднимутся малые купола, напоминая восточные храмы. Это будет сказочный герметический город с искусственной атмосферой внутри. От него радиально разойдутся трубы оранжерей. В них необыкновенно разрастутся без оков земного тяготения земные растения. Как дозорные башни, поднимутся вокруг города мачты гелиостанций с исполинскими зеркалами. Самый верхний купол будет принадлежать «храму обсерватории». Оттуда жрецы-звездочеты, не зная помех атмосферы, откроют науке вековые тайны соседних планет...
Петр Сергеевич остановился и крепко пожал руку Эллен:
— ...А теперь вам нужно вернуться.
— О кэй, Эль! Я тоже пожму вам руку!
— О, Том! Довольны ли вы, что обрели на Луне сестру?
— Сестра? Это, наверное, хорошо. У меня никогда не было сестры.
— На Луне можно очень многое найти. Я думала, что мы здесь нашли Дон Кихота Космического, а ведь командор скорее Георгий Седов.
— Это, Аленушка, слишком высокий пример. Георгий Седов, даже умирая, приказывал матросам везти себя к Северному полюсу.
— Считайте меня своим матросом, командор, — сказал Том Годвин. — Слово «вперед» меня устраивает.
— Я завидую вам, Том! И я завидую вам, Георгий Седов!.. — Эллен обеими руками тряхнула руки мужчин.
Эллен долго смотрела вслед уходящим. Они двигались осторожно, избегая прыжков. Их светлые силуэты становились все меньше и меньше.
Петр Сергеевич был мастером альпинизма. Он обладал прекрасной техникой восхождения, которая пригодилась ему сейчас.
На Луне подниматься было и легче, и труднее. Можно было совершать огромные прыжки, запрыгивать снизу на скалы, можно было взбираться на совершенно отвесные скалы, уцепившись пальцами за почти неощутимые шероховатости, но очень трудно было рассчитать свою силу и движения. Малейшая оплошность грозила гибелью.
Годвин, менее опытный в горном спорте, но сильный и отважный, старался не отставать от командора-
Преодолев особенно трудную кручу, Петр Громов бросал вниз веревку, и Годвин ловко взбирался по ней.
Пробираясь по узеньким карнизам над пропастями, они старались не смотреть в их непроглядную черноту. Впрочем, любая тень казалась пропастью или провалом, хотя нога и могла свободно ступить на нее.
Остановились передохнуть. Внизу раскинулась горная страна острых скал, еще ниже простиралась равнина моря с круглыми, казалось бы, полузатопленными островками с подобием лагуны посредине каждого из них.
— Походит на отпечатки гигантских копыт, — сказал Годвин, — или на коралловые острова, которые я видел в Тихом океане.
— Острова, это верно. Но, конечно, не коралловые. Перед нами, Годвин, те же вулканы, те же образованные ими кольцевые горы, но только затопленные.
— Горы кольцами... Странно... Может быть, у лунных чертей действительно такие огромные копыта? -
— Нет. Просто на Луне сила тяжести мала. И лава, выброшенная из кратера, разлеталась гигантской хризантемой.
— Недурной цветочек Вельзевула
— Не соприкасаясь с отсутствующим воздухом, не теряя из-за этого тепла, которое расходовалось лишь на излучение, расплавленная лава падала кольцом. Она застывала и постепенно возводила вокруг вулкана, в десятке километров от него, кольцевой барьер, который, в конце концов, превращался в кольцевой горный хребет. На такой хребет, Год вин, мы сейчас и поднимемся...
— А потом?
— А потом горная страна, состоящая из лунных цирков, при сжатии лунного шара опустилась. Из раскаленных недр через образовавшиеся трещины поднялась расплавленная магма и затопила старые горы.
— Черт возьми, командор! Выходит, лунные цирки рождались и умирали.
— Как и все в природе, Годвин. Вы хорошо сказали. В огне рождались горы, в огне умирали, опускаясь в сверкающее море. Оно дышало здесь тектонической зыбью, золотистое, местами красное, все в фиолетовых блестках. Я живо представляю его себе. Пологие волны тяжко ударяли в подножия этих гор, сотрясая лунные утесы. Огненный прибой внизу рассыпался мириадами искр. Магма вгрызалась в скалы проплавленными гротами и тут же затвердевала камнем. И базальтовым льдом покрылись все лунные моря, напоминая земные ледовитые океаны.
— Черт возьми, командор! Жаль, шлемофоны включены на ближний прием, и мисс Кенни не слышит ваших слов. Прекрасная получилась бы корреспонденция.
— Когда будет нужно, Годвин, мы включим шлемофоны на дальнюю связь. Мы еще сверху сообщим Эллен, а она на Землю, что на «той стороне»... Впрочем, не будем сейчас гадать. Уже близко.
— Я не знаю, что мы увидим на той стороне, командор, но на этой я уже вижу какую-то чертовщину. На Земле я всегда что-нибудь загадывал, когда падали звезды.
— Годвин! Кажется, пора включать шлемофоны на дальнюю связь!.. В черном небе летят звезды... Это капли лавы!.. Ради этого, опираясь на ум и труд сотен тысяч человек, стоило оказаться на Луне!..
Как завороженные, смотрели исследователи на черное небо, где вспыхивали, проносясь, золотистые звездочки.
— Что-то не походит на хризантему...
— Это огненный дождь, Годвин.
Звездочки вспыхивали не только в небе, но во всех черных провалах, какими казались тени ближних скал, на освещенных камнях, превращаясь в дымки. Капли шлепались и совсем неподалеку от исследователей,
— Как это прекрасно, Годвин! — разглядывал Громов одну из них. — Она застывает на глазах! На миллиметр сделала выше скалу. Из миллиметров слагаются километры высоты!..
Весь горный склон покрылся дымками.
— Железные зонтики пригодились бы. Я предпочел бы, командор, чтобы вы скрылись под каким-нибудь уступом.
— Да, да, Годвин! Вот здесь безопасно. Идите сюда. Давайте наблюдать. Хорошо, что я взял у Эллен кинокамеру! Великолепный получится фильм! Пусть его посмотрит академик Коваленков!..
Петр Сергеевич увлеченно снимал, как падали огненные капли на камни, как рассыпались сверкающими фонтанчиками, особенно эффектными в непроглядной тени. Капли застывали шлаковыми наростами.
Громов переключил шлемофон:
— Друзья! Аленушка! Ваня! Женя!.. Лунный дождь!.. У нас на глазах растут камни, поднимаются горы лунного цирка!..
— Мы слышим вас, командор! — издалека донесся голос Эллен.
— Петр Сергеевич! Я шлю через Евгения радиограмму Коваленкову. Я даже рад, что вы правы, — слышался голос Аникина.
Огненный дождь усиливался. Лава не успевала застывать, огненными струйками она стекала вниз, подтекая под самые ноги стоявших в укрытии исследователей.
— Надо бежать, командор!..
Ручеек лавы образовал лужу, пенящуюся, всю в пузырях. Она дымилась.
Громов и Годвин стали осторожно спускаться. Однако об осторожности пришлось забыть.
Струйки лавы стекали, казалось, отовсюду. Они набухали, сливались, превращались местами в огненные потоки.
Ущелье казалось наиболее безопасным.
Держась за руки, бежали по нему путники, прыгая по камням. И вдруг в тени стало совсем светло. Огненный поток, словно в погоне за беглецами, ринулся по ущелью.
— Плохо, командор! — едва выговорил Годвин.
— Великолепно, Годвин! Мы видим Луну, какой она была миллиард лет назад!
Ущелье кончилось. Исследователи выскочили из него, и тотчас оттуда вырвался огненный поток.
Петр Громов схватился за бок:
— Осторожно, Годвин! Кажется, капля прожгла мой костюм.
— Прячьтесь, командор! Вот сюда!
— Я зажал рукой... Бежим...
Громов, держась рукой за бедро, прихрамывая, стал прыгать с камня на камень, все больше отставая от Годвина.
Заметив это, Том Годвин вернулся к нему.
— Воздух выходит... Бегите, Годвин... Возьмите кинокамеру... Не ждите...
И вдруг огненный поток обрушился сверкающим водопадом, разделив исследователей.
— Держитесь, командор! Я перепрыгну через поток. Не здесь, чуть повыше... Ждите меня.
Громов опустился на камень. Пальцы судорожно закручивали материал в поврежденном месте костюма.
Клубы дыма окутали его. Огненная масса, клокоча и пузырясь, неслась у его ног. Утечка воздуха давала себя знать. Громов чувствовал, что ему тяжелее дышать. Бедро, только что обожженное, теперь онемело от холода, проникшего в скафандр. Сознание помутилось... Он сделал конвульсивное движение свободной рукой, повалился на бок и покатился по камням.
— Командор! Где вы? Хэлло! Хэлло!
Громов катился все ниже. Рука конвульсивно сжимала прореху скафандра.
Лицо Петра Сергеевича покрылось потом.
— Годвин! Сюда! Спуститесь метров на...
Шлем ударился о камень, антенна погнулась, отломилась...
— Радируйте... Нужны металлические щиты... Обязательно...
Громов шевелил губами, ему казалось, что он кричит... но его уже никто не мог слышать. Радио не работало...
ГОДВИН сломя голову прыгал вниз. Остановился, задыхаясь.
— Ван! Эллен! SOS! На помощь! — радировал Годвин. — Мы спустились почти к подножию... Кругом огонь... Ищите нас... — Годвин кружил на месте, не зная, где искать командора. Обежав камень, он вдруг наткнулся на Громова.
Годвин сразу понял, что случилось, оборвал антенну командора, закрутил ее проволокой поврежденную материю костюма, потом взял огромное тело Громова на руки и побежал, прыгая по камням...
Кое-где вспыхивали в тени огненные фонтанчики.