Почва под деревьями дымилась. Струйками поднимался пар. Он обволакивал стволы папоротников, делал их странными, словно ватными.
Добров осторожно вывел вездеход из русла ручья и опустил его на береговые камни.
Туман оседал мельчайшими капельками на прозрачных колпаках.
— Проклятье! — сердился Алеша Петрович, протирая рукой в перчатке прозрачную пластмассу. — Эти инженеры вечно чего-нибудь недодумают. — И он покосился на Доброва: — Надо было предусмотреть обыкновенные автомобильные дворники.
— Нашему Алеше Петровичу в походе, видимо, нужен целый штат дворников, горничных и кухарок. А не угодно ли ему самому заняться консервами? — предложил Добров.
За колеблющимися в фантастическом танце струями вдруг прозвучал призывный крик.
Алеша Петрович выронил из рук консервную банку.
— Это человек, — прошептал он.
— Может быть, женщина? — язвительно осведомился Добров.
— Возможно, — не замечая его тона, взволнованно ответил Алеша Петрович.
— Слушайте, Алексей Петрович! — возмущенно начал Добров, — Я инженер, а вы биолог. Неужели мне нужно опровергать ваши бредни?
— Тише, — сказал Алеша Петрович.— Слышите? Она зовет...
— Ящерица, вонючая, отвратительная гадина!.. Вот кто вас зовет. Неужели вы еще не поняли, что здесь нет и не может быть никого, кроме гадов, пресмыкающихся с холодной кровью.
Алеша Петрович, мечтательно глядя в туман, отрицательно покачал головой.
— Хорошо, — рассердился Добров: — По крайней мере, логики я могу от вас требовать, как от диссертанта? Тогда отвечайте. Что мы нашли на Венере?
— Каменноугольный период, — вставил улыбающийся Илья Юрьевич.
— Да. Более раннюю, чем на Земле, эру развития. И животный мир здесь более ранний — типичные представители ящеров. А человек? Разумное существо? Это — высшее млекопитающее! Его организм должен быть построен на высшей энергетике млекопитающего, он должен обладать теплой, горячей кровью! Вы слышите? И у него должны быть свободные от ходьбы конечности, способные к ТРУДУ, который и делает существо разумным. Оно должно ходить вертикально, имея наибольший обзор местности, иметь стереоскопические органы зрения и слуха в непосредственной близости от мощного мозгового образования, оно должно обладать, короче говоря, человеческой головой, а не головкой диплодока!.. Уважайте Дарвина! Вы же биолог!.. Представьте себе лестницу эволюции на Венере. Она не будет отличаться от земной... Здесь не хватает бесчисленных ступенек от ящера до человека...
— Кстати, — сказал Богатырев, — вы никогда не задумывались, друзья, над тем. что на Земле тоже нет одной очень важной ступеньки? Нет промежуточного звена между человеком и животным миром Земли.
— Да, эта ступенька пока не найдена, —согласился Добров. —Она затерялась... но она была.
— Вы уверены? — лукаво спросил Илья Юрьевич.
Добров удивленно посмотрел на него и пожал плечами:
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что человек произошел от обезьяны.
— Вопрос лишь в том, от какой, — ответил Богатырев.
— Во всяком случае на Венере даже подобия таких обезьян еще не было. Человеческий род в процессе эволюции животного мира мог бы появиться здесь спустя сотни миллионов лет.
— Это верно, — согласился Богатырев.
— На Венере пока что не хватает не одной какой-нибудь ступеньки, а целого марша лестницы эволюции. Станете ли вы, биологи, — обратился Добров к Алеше Петровичу, — утверждать, что разумные существа могут появиться в эру ящеров?
Алеша Петрович, смущенный, прижатый к стене, вынужден был ответить:
— Не стану, конечно...
Добров торжествовал.
— Биолога я победил! — удовлетворенно возвестил он.
— Но остался еще поэт, — рассмеялся Илья Юрьевич.
Алеша Петрович прислушался. Где-то совсем близко прозвучал все тот же таинственный голос. Казалось, стоит сделать лишние несколько шагов и столкнешься с обладательницей этого голоса лицом к лицу. Он встал и пошел на голос.
Алеша Петрович увидел незнакомые растения. Он сначала принял их за разновидность лиан, но на них были цветы, огромные, поразительной красоты цветы, напоминающие земные орхидеи, увеличенные в сотню раз.
Неужели мелодичный голос исходил от цветка? Поющий цветок, зовущий к себе? Как удивительна природа! Земные цветы привлекают насекомых дурманящим запахом. сладчайшим нектаром, лишь бы разнесли они их пыльцу, а здесь... Здесь цветы зовут, как сирена...
Алеша Петрович подошел вплотную к цветку и вдруг ощутил, что запутался в лианах. Досадливо освобождаясь, он заметил, что мягкие наконечники стеблей, похожие на резиновые подушечки, прилипли к его костюму. Он стал раздраженно отрывать эти отвратительные щупальца, но понял, что ему скорее удастся порвать крепчайшую ткань скафандра, чем избавиться от проклятых присосков.
Он не считал положение безвыходным и не хотел звать на помощь, чтобы слушать потом издевки Доброва.
Достав большой нож, он стал отрубать присосавшиеся щупальца... Да, именно щупальца! Он уже не считал их стеблями лиан... Слишком уж походили они на расчетливо движущиеся щупальца хищника...
Ему удалось перерубить несколько сочащихся стеблей, но другие стебли опутали ему руку, затрудняя ее движение. Он тяжело дышал, силясь вырваться.
Над головой скользнули крылья и совсем рядом опустился кто-то крылатый...
Алеша Петрович вздрогнул от омерзения. Перед ним, всего лишь в нескольких метрах, вращал выпуклыми яйцеобразными глазами типичный птеродактиль, маленький летающий ящер. «Местный стервятник, — подумал Алеша Петрович. — Уже прилетел!..»
Однако крылатому ящеру было не до добычи. Он сам оказался опутанным лианами, как и Алеша Петрович.
В ужасе видел Алеша Петрович, как бился ящер и как неуклонно подтягивали его растительные щупальца к раскрывшемуся во всей красе соседнему великолепному цветку.
Мгновение — и ящер оказался на огромном пульсирующем венчике. Мясистые влажные лепестки захлопнулись, как жадные губы... Только извивающийся хвост ящера остался снаружи.
Алеша Петрович похолодел. Он вспомнил земные хищные растения, которые точно так же ловят насекомых, чтобы высосать их кровь.
Он понял, как работает механизм цветка. Решение пришло мгновенно. С трудом дотянулся он руками до шлема и снял его. Всей грудью вдохнул дурманящий воздух. От страшного цветка шел удушливый смрадный запах.
Алеша Петрович размахнулся и бросил тяжелый шлем на венчик... «Живой механизм» хищника должен сработать. Как только он почувствует на венчике тяжесть жертвы, лепестки закроются, а присосавшиеся щупальца ослабнут.
И действительно, едва шлем коснулся венчика, как тяжелые влажные лепестки, словно причмокнув, захлопнулись. Расчет Алеши Петровича оправдался, но только наполовину. Присосавшиеся лианы не ослабли, продолжая цепко держать его. Более того, присоски потянулись к его обнаженной шее и впились в нее. Алеша Петрович попытался крикнуть, но перехваченное, как веревкой, горло издало лишь хриплый звук.
И вдруг совсем не со стороны цветка, а из тумана, почти от вездехода прозвучал знакомый голос.
Голос, в котором звучали и призыв, и ужас, услышали и Богатырев с Добровым. Он так напомнил им крик человека, что они, не проронив ни слова, бросились вслед-за Алешей Петровичем.
Он был совсем недалеко. Богатырев и Добров стали рубить большими ножами обвивавшие Алешу Петровича лианы. Добров хотел было оторвать присосавшиеся к шее щупальца, но безрезультатно.
Алеша слабо и благодарно улыбался.
— Зачем снял шлем? — с горечью спросил Илья Юрьевич.
Алеша Петрович смог только глазами показать на закрывшийся цветок.
Несколькими ударами Богатырев разрубил хищного красавца. Нож стукнул о металлическую часть шлемофона.
Вот почему Алеша не мог вызвать помощь по радио!
Шлем был освобожден.
Богатырев взял Алешу на руки и легко понес, как ребенка.
— Соли! — скомандовал он Доброву. — Втирай ему поваренную соль в шею... Щупальца осьминога только так можно оторвать.
Соль помогла: щупальца отваливались одно за другим, оставляя после себя багровые синяки.
— Кто же кричал, Илья? Кто? — тихо спросил Добров.