Профессорская. Из-за закрытой двери аудитории доносится шум, слышатся отдельные неразборчивые слова. Около двери сидит на табурете уборщица. На стене репродуктор, от него — провод к штепселю.
За столом сосредоточенно работает профессор-математик Степан Степанович Филиппов, высохший старичок в черной шапочке на сияющей лысине. Грановский нервно шагает по комнате.
Филиппов. Георгий Львович, не изображайте маятник. Мешаете работать.
Грановский. А почему вы здесь, Степан Степанович? Вы же член Ученого совета. Ваше место — там.
Филиппов. Никогда не мог понять, почему на защите диссертации мнение математика о биологии кому-то интересно. Почему? Не понимаю. Отказываюсь понимать.
Грановский. Но я надеюсь,' что в голосовании вы будете принимать участие?
Филиппов. Не собираюсь. Мне некогда. У Доверяю вам свой голос. Опустите мой бюллетень сами.
Грановский. Не полагается, Степан Степанович... А какой? Белый или черный шар?
Филиппов. Какой хотите. Хоть серо-буро- малиновый.
Входит запыхавшаяся Лавренко.
Лавренко. Извините, я, конечно, опять опоздала... Георгий Львович, а, может, лучше не показываться? Неловко перед Андреем Романовичем...
Грановский. Что вы, что вы, Ксения Михайловна! Ваш голос необходим. Прошу.
Лавренко проходит в аудиторию. Слышится голос Алексея: «...Иван Владимирович Мичурин учил...» Дверь закрывается, Грановский снова ходит по комнате. Входит Егоров.
Егоров. Я слушал у себя в физическом кабинете. Он неплохо говорит, ваш Новиков.
Грановский. Демагог. Ищет популярности.
Егоров. А что это за посев без пахоты, по старому жнивью?
Грановский. Очередная выдумка Лысенко. Знаменитые посевы по стерне! Засорение севооборота!
Егоров. Видимо, дело близится к концу. Скоро голосовать. Почему у вас не включен репродуктор?
Грановский. Степан Степанович возражает. А я, как официальный оппонент, знаю эту... диссертацию чуть ли не наизусть. Послушайте, Иван Иванович... (Что-то тихо говорит Егорову.)
Егоров. Если это так, вы могли отклонить диссертацию до защиты.
Грановский. О нет, Иван Иванович, это было бы непедагогично! Из этой защиты мы должны сделать наглядное пособие! Нужно не отклонить, а разгромить!
Егоров. Не знаю. Путаница у вас в биологии... (Проходит с Грановским в аудиторию.)
Слышится голос Алексея: «...Нам мало теории вероятности!». Дверь закрывается.
Филиппов. Теория вероятности? При чем тут теория вероятности?
Уборщица. Не знаю, Степан Степанович... чего не знаю, того не знаю...
За дверью грохот аплодисментов. Выходит разгоряченный Алексей. Толпой врываются Галкин, Аскаров, Лена, Сурен, Катя, Потап Иванович. Дымов и несколько студентов. Катя одета по-городскому, в руках у нее сверток, обернутый полотенцем. Потап Иванович в пиджаке, галстуке, но в пимах.
Галкин. Вот это — да! Это по-нашему!
Лена. Алешка! Горжусь! Поздравляю!
Дымов. Молодец, Алексей Петрович! Смело. Умно! Молодец!
Аскаров. За такую работу не кандидата доктора надо давать!
Студентка. Товарищ Новиков! От имени третьего курса поздравляю!..
Алексей. Подождите... Дайте водички выпить... Горло пересохло... (Жадно пьет воду.)
Катя. Алексей Петрович! Не пропали наши труды!
Потап Иванович. Наука — она свое возьмет! Сказано — наука...
Входит Алла Валерьяновна.
Алла Валерьяновна. Алексей Петрович, поздравляю! Оказывается, вы оратор! У вас прекрасно поставлен голос!
Лена. Суренчик, поздравляю!
Сурен. Абсолютно нормально. А на пароходе поедем?
Филиппов. Уважаемые товарищи, нельзя ли потише? Покорнейше вас прошу...
Лена (тихо). Поедем!
Уборщица включает радио.
Голос Скрыпнева (из репродуктора). Товарищи! Я не объявлял перерыва. Заседание Ученого совета продолжается. Прошу занять места.
Дымов. Идемте, Алексей Петрович. (Уходит.)
Галкин. Идемте, товарищи! Продолжается!
Аскаров. Профессор Скрыпнев зовет.
Катя. Эго седой? Который председатель? Потап Иванович. Ясно, председатель. (Идет к двери, остальные — за ним.)
Уборщица (преграждая дорогу Потапу Ивановичу). Обождите. Вы — член Ученого совета?
Потап Иванович. Совета?.. Это смотря с кем советоваться...
Уборщица. Тогда — через коридор, в главные двери... Это профессорская дверь.
Все поспешно уходят в коридор.
Ходют тут всякие...
Филиппов. Вообще в профессорской не место посторонним...
Уборщица. Да ведь чуть не растоптали меня, как все равно табун... Теперь, слава богу, тихо...
Из коридора возвращается Алла Валерьяновна.
Алла Валерьяновна. Полный аншлаг! Коридор набит битком, к дверям и подойти нельзя! Марья Семеновна, душенька!.. (Проходит через профессорскую дверь.)
Из коридора входят Галкин, Аскаров, Потап Иванович и Катя.
Галкин. Нет, там не пройдешь.
Аскаров. Рукав, кажется, оторвали... Потап Иванович. А молодежь наша — пролезла...
Катя. Где пролезла? На подоконнике стоят! Галкин. Придется здесь посидеть.
Аскаров. Вы уж извините...
Потап Иванович. Ничё...
Садятся.
Голос Скрыпнева (из репродуктора). Слово предоставляется официальному оппоненту, доктору биологических наук, профессору Георгию Львовичу Грановскому.
Пауза.
Голос Грановского (из репродуктора). Товарищи! Диссертант сам вывел нас из узких рамок обычного обсуждения диссертации на широкий полемический простор. Мы поднимаем брошенную нам перчатку. Я и мой учитель, председательствующий здесь профессор Скрыпнев, стоим на позициях мировой науки. Мы верим в железные законы наследственности, установленные бессмертным Грегором Менделем и разработанные великими учеными многих стран. Позицию аспиранта Новикова, беспомощно изложенную с этой кафедры, мы рассматриваем как перепев теорий глубоко мною уважаемого академика Лысенко. Уважая Трофима Денисовича Лысенко как талантливого агронома, мы считаем священным долгом ученого ниспровергнуть его ошибочные взгляды. Что такое его хваленые посевы по стерне? Нарушение всех агротехнических правил! Нарушение севооборота!..
Филиппов молча подходит, выключает репродуктор и усаживается на свое место. Пауза.
Галкин. Что-то он, Аскаров, не то говорит, а?
Потап Иванович. Перчатки какие-то... руки, что ль, испачкать боится?
Катя. Что-то я не поняла. Неужто им Лысенко нехорош?
Аскаров. Он им поперек горла стал, a то бы съели его давно...
Галкин. Лысенко? Аскаров, не может этого быть.
Вбегает Лена,
Лена. Что же вы не слушаете? Скорее включайте! Давайте я... (Включает репродуктор.)
Голос Грановского. ...диссертант ссылался здесь на популярного садовода-практика Ивана Владимировича Мичурина, эмпирика, далеко стоявшего от науки. Но если эмпирик Мичурин числил в своем активе кое-какие практические достижения, то чем может похвастаться наш диссертант?
Филиппов опять подходит и выключает.
Лена. Мичурин — далек от науки? Это же неправда!
Потап Иванович. Выпивши он. Вот чё.
Пауза. Из аудитория выходит Наташа.
Наташа. Что он говорит? Зачем он так говорит? (Лене.) Как нехорошо... Некрасиво!.. (Мечется по комнате.) Что же дальше? (Включает репродуктор.)
Голос Грановского. ...обещал вывести сибирскую ветвистую пшеницу! Мне довелось побывать в «лаборатории» алхимика от биологии. Я присутствовал при выносе тела скончавшейся идеи. Ее взносили в горшках с землей. Мертва была идея — мертва была и пшеница. И сегодня мы вправе спросить диссертанта: товарищ Новиков, где же сибирская ветвистая пшеница? Вы хотите убедить нас в том, что она воскресла? Но мы, материалисты, не верим в воскресение мертвых! Сибирской ветвистой пшеницы нет!
Снова Филиппов выключает репродуктор.
Катя (вскочила, кричит в рупор). Как — нет? Как — нет, бесстыжие твои глаза?! А это что? (Разворачивает полотенце, подает Наташе снопик пшеницы.) Это что, веник? Вы здешняя! Идите скорее, покажите ему! Своими руками я ее вырастила! Каждый колос семерых стоит! Идите, милая, на стол им положьте! Идите скорее!..
Лена. Иди, Наташа!..
Наташа. Я... я не знаю... Хорошо... я пойду... (Уходит.)
Филиппов откладывает книги и слушает Катю.
Катя (Филиппову). Это что же делается, дорогой товарищ? Образованный человек... Профессор!..
Филиппов включает репродуктор. Садится рядом со всеми.
Голос Грановского. ...я привел вам, товарищи, уничтожающую цитату из великого Дарвина. Мы обвиняем сегодня в этих университетских стенах не только вчерашнею студента Новикова, позорно провалившегося со своими опытами по Ламарку, мы обвиняем также и тех, кто создал систему взглядов, противопоставляемую мировой науке. Мы обвиняем антидарвиниста Новикова, отвергая его «диссертацию», и мы обвиняем его вдохновителя, антидарвиниста Лысенко, отвергая его учение! Я кончил, товарищи!..
Страшный шум в зале. Крики: «Долой!»
Лена. Долой! Долой!
Все вскочили, шумят, кричат.
Голос Скрыпнева. Требую тишины, в противном случае я попрошу всех удалиться!
Шум спадает.
Поскольку второй оппонент присоединяется к мнению профессора Грановского, переходим к процедуре голосования. Товарищи члены Ученого совета, готовьте бюллетени, урна будет к вам поднесена.
Шум.
Филиппов. Нет уж, извините! Сам буду голосовать!.. (Поспешно уходит.)
Галкин. Это... это что же за выступление? Аскаров, что ж ты молчишь? Значит, делу нашему капут?
Катя. А седой-то что? Седой-то чего молчит? I Старик ведь!..
Аскаров. Старик-то все и подстроил.
Потап Иванович. Выходит дело, одна шайка...
Галкин. Брось, дед, глупости говорить! В советском университете — шайка! Городишь чорт-те что...
Аскаров. Он прав, Галкин. У них все рассчитано. Трудно нам будет.
Катя. Алексей Петрович, небось, расстроился...
Быстро входит Алексей, за ним Анна Васильевна.
Лена (бросаясь к Алексею). Ведь он же был твоим другом! Как он мог?..
Алексей (отмахивается). А, ерунда! Он дал мне в руки сильнейшее оружие! Я стал вдвое сильнее! Теперь я разгромлю их!
Анна Васильевна. Не волнуйся, Алеша...
Алексей. Они отрицают факты! Пшеница есть! Я разгромлю их урожаем! Им не победить мичуринской науки! Сотни колхозов уже сеют по стерне. Ах, чорт, как болит голова... Я лучше сяду...
Анна Васильевна. Мы все верим в тебя, Алеша... Сядь. Положи голову... Вот так...
Алексей. Ничего, товарищи председатели... Не падайте духом. Осенью посеем, снимем новый урожай ветвистой, тогда мы им... Зерном ответим! Зерном!
Галкин. А будет Алексей Петрович, это зерно?
Алексей. Засомневался? Наслушался?
Аскаров. Неверно, Галкин... Молчи!
Входит Алла Валерьяновна.
Алла Валерьяновна. Алексей Петрович! Поверьте, Юрочка вас очень любит, но в науке он беспощаден! Боже мой, как жестоко устроена жизнь!
Алексей. Отойдите, Алла Валерьяновна... Очень рябит в глазах.
Анна Васильевна. Ваш муж, Алла Валерьяновна,— подлый человек.
Алла Валерьяновна поспешно уходит. В репродукторе шум усиливается.
Лена (у репродуктора). Кончают голосовать!.. Подсчитывают!
Томительная пауза.
Катя. Скорее бы сосчитали!
Потап Иванович. Тише, ты!..
Пауза.
Голос Скрыпнева. Объявляю решение Ученого совета. Диссертацию аспиранта Новикова как не собравшую в свою пользу обязательных двух третей голосов, отклонить. Этим решением Ученый совет квалифицирует работу Новикова как антинаучную. Заседание объявляю закрытым.
Страшный шум в зале. Крики, свист. Трансляция обрывается.
Лена. Алеша, ты слышал? Ты слышал?
Алексей. Какое это имеет значение? Вся борьба впереди...
Аскаров. Вот так и со мной поступили... Тоже — Грановский.
Потап Иванович. В Москву надо писать, Лысенко самому. Вот чё.
Алексей. Напишем. Поедем. Все впереди еще... (Встает.) Пойдем домой, мама...
Галкин, Аскаров, Алексей, Анна Васильевна и Лена уходят. Входит Наташа со снопиком в руках.
Катя. Не отдала? Так в руках и проносила? Для этого тебе его давали? Побоялась? Не выхлестала им бесстыжие глаза? Правды побоялась? И не стыдно тебе? Эх, ты... барышня!..
Катя и Потап Иванович уходят. Наташа стоит посредине комнаты. Входят Дымов и Егоров.
Егоров. Николай Петрович, это уж чересчур! Пора в этом разобраться! Это возмутительно! Я иду писать особое мнение!
Входит Грановский. Егоров резко отворачивается и уходит. Вбегает Сурен.
Сурен. Я не буду учиться в этом университете! Я уйду! Даже с заочного уйду!.. Я... я специальность переменю... (Убегает.)
Дымов. Наташа, сегодня вечером я собираю партбюро. Прошу тебя быть.
Наташа (безжизненно). Хорошо. Я буду.
Грановский. Очень хорошо. Наталья Сергеевна...
Наташа уходит.
Это очень хорошо, Николай Петрович, что вы собираете партбюро. Мне кажется, что пришла пора поставить вопрос о пребывании Новикова в партии...
Дымов (задумчиво). О пребывании в партии?.. (Пауза.) Поставим. Я прошу вас, товарищ Грановский, присутствовать на заседании бюро.
Грановский. С удовольствием. Как кандидат партии, весьма польщен.
Дымов уходит. Входит Скрыпнев.
Скрыпнев. Вы были очень красноречивы : сегодня, Георгий Львович.
Грановский. Мне не оставалось ничего другого, Андрей Романович. Ведь ни озимой, ни сверхурожайной пшеницы у нас с вами нет.
ЗАНАВЕС