Фрагмент 1
Контурный наскальный рисунок гигантского «Существа в скафандре» остается на экране.
Обычный экран раздвигается до размеров панорамного.
И лишь теперь появляется на фоне этого наскального рисунка название фильма:
Надпись:
Это — фантастическая повесть, использующая, наряду с реальными общеизвестными фактами, вымысел, догадку, предположение, в ней рассказывается о том, чего, мотет быть, никогда не было, но что все-таки могло и быть.
Быстрыми наплывами:
...Наскальный рисунок существа в скафандре, становясь цветным и объемным, превращается в космонавта, стоящего как бы среди звезд на корпусе корабля...
...Внутренность кабины, наполненной странными, прямоугольными шкалами приборов. Ни одного круглого циферблата. Космонавт в скафандре снимает шлем. Он похож на человека, он — почти человек! Лицо с мужественными строгими чертами, удлиненные очки подчеркивают незнакомый разрез глаз. Высокий лоб переходит в лишенный волос череп, форма ушей необычна. Он опускается в прозрачное кресло и в отчаянии сжимает голову руками. Появляется другой космонавт. У него такого же типа лицо, испещренное морщинами. Старик властно кладет руку на плечо первого. Тот вздрагивает и оборачивается.
...Два космонавта смотрят в овальное окно. Среди звезд — голубоватый шар, оттененный золотистым серпом.
...Космонавт за пультом. Старик перед аппаратом с бегущей нитью...
...В овальном окне — планета с огромной высоты.
...Окно надвигается. Внизу горы, заросшие лесом.
...Ощущение спуска. Сейчас заденем за верхушки деревьев.
...И вдруг — яркая вспышка. Она отдается в музыке взрывом. Тишина.
В средней части панорамного экрана — установленный в лекционном зале демонстрационный экран. На нем проходят документальные черно-белые кадры:
...Поваленная тайга на склонах сопок. Следы феноменальной катастрофы.
Ни одного стоящего дерева.
...Деревья лежат, вывороченные с корнями.
...Движемся по направлению, которое указывают корни.
...Окруженный поваленной тайгой, стоит странный мертвый лес с деревьями, потерявшими кору и сучья.
Слева на трибуне перед слушателями выступает с сообщением...
...Никита Казаков в форме гражданского летчика, внушительного роста, широкоплечий, статный, с военной выправкой, седеющими висками.
Он говорит со страстной убежденностью:
— Вот он, мертвый лес, в центре катастрофы, вызванной так называемым Тунгусским метеоритом. Мне думается, что в этом «госте из космоса» — разгадка других загадок науки.
На экране появляется наскальный рисунок «Великого бога марсиан» из Джаббарена.
— Не портрет ли это космонавта, изображенного на скале шесть тысяч лет назад? Гул в зале.
На демонстрационном экране Баальбекская веранда.
— И не звездные ли пришельцы, располагая соответствующими техническими средствами, соорудили Баальбекскую веранду?
На демонстрационном экране — вид с воздуха: плоскогорье с геометрическими знаками.
— Кто во времена древних инков выложил в Андах посадочные знаки для космических кораблей? Ответ на эти вопросы, по-моему, — тоже в тайне Тунгусской катастрофы.
Шум в зале.
— Да, да! В тайне Тунгусской катастрофы.
На экране снова мертвый лес.
— Там, где десятилетия назад произошел взрыв, вместо кратера оказался вот этот мертвый лес.
Крупно — деревья мертвого леса, напоминающие телеграфные столбы.
— Он мог сохраниться лишь в случае взрыва в воздухе. Но метеорит без удара о Землю взорваться не мог. Следовательно, метеорита не было.
Гул в зале нарастает. Зрители ощущают себя в центре шума.
Внимательные глаза слушателей. Возмущенное лицо Наташи — научной сотрудницы Метеоритной Комиссии.
— Что же там взорвалось? — вызывающе выкрикивает она.
— Радиоактивное топливо космического корабля. Звездные пришельцы не только посетили Землю, но и погибли, снова пытаясь к нам прилететь.
В зале страшный шум, аплодисменты, выкрики.
Слушатели вскакивают с мест.
Наплыв...
...Газетные заголовки:
ЗВЕЗДНЫЕ ПРИШЕЛЬЦЫ БЫЛИ НА ЗЕМЛЕ?
НЕ СОМНИТЕЛЬНАЯ ЛИ СЕНСАЦИЯ — ГИПОТЕЗА КАЗАКОВА?
НЕВЕЖЕСТВЕННЫЕ ВЫДУМКИ!
МЕТЕОРИТ ИЛИ ПОГИБШИЙ ЗВЕЗДОЛЕТ?
За кадром слышен голос Казакова:
— Да, звездолет! Разве сами мы не готовимся лететь в космос? Над нами мириады звезд. И каждая, как наше Солнце! И вокруг каждого из них — миры.
Панорамный экран разделяется на три части.
В центре — иностранные газеты. Сенсационные заголовки.
Фотографии. Казаков в окружившей его толпе.
Ночное небо. Современная космическая ракета на старте.
Ракета в полете.
Астронавт, надевающий шлем...
Слева — японский астроном профессор Хирокава, маленький седой человек в больших очках. Он сидит за столом. За его спиной полки книг. Он возмущенно встает, раздраженно комкает газету.
Справа французский журналист Лейе, еще молодой человек, щеголь, загородил дорогу прохожим на парижском бульваре, развернув газету, читает стоя. В восторге щелкает пальцами.
Прохожие удивленно смотрят на него.
Слышен голос Казакова:
— В одной только нашей галактике сто пятьдесят миллиардов Солнц. И пусть, как считают, лишь вокруг одного из миллиона этих солнц вращается планета, которая имеет условия, сходные с земными.
На левом экране — вход в Ватикан. Древняя крепостная стена. Прохаживается папский гвардеец, красавец в старинной форме, напоминающей опереточный костюм, в треуголке, со шпагой.
Туристы и монахи читают газеты.
В сопровождении свиты выходит кардинал, направляется к «Кадиллаку».
На правом экране — молодежь Кембриджского университета в парке у деревянного моста, построенного Ньютоном.
Студенты в мягких шапочках и черных мантиях разной длины. Студентки в модных платьях «абажурчиками», многие в строгих очках.
Все возбужденно выхватывают друг у друга газеты.
На центральном экране видны эти газеты, как бы иллюстрирующие фотографиями слова, которые в этот момент произносит Казаков:
—...значит, по крайней мере на ста пятидесяти тысячах планет можно ожидать жизнь, в чем-то похожую на нашу. На какой-то части планет уровень, которого достигло развитие жизни, уровень ее культуры должен уступать земным, но на другой их части он должен быть выше.
На левом экране — кардинал подходит к «Кадиллаку», стоящему у ватиканской стены.
Там ждет пожилой монах, подпоясанный веревкой. Он в груботканой рясе, под которой виден белоснежный воротничок. Это ватиканский астроном Пикарди.
Поправляя золотые очки, он почтительно показывает кардиналу газету.
Кардинал, воздев очи к небу, застывает в молитвенной позе, потом гневно отстраняет газету.
Монах-астроном подобострастно склоняется.
На правом экране — между рядами слушателей Большого зала Московского Планетария, держа газету в руках, пробирается гневный Сергей Федорович Арканов, академик.
Это худой бодрый старик, которому не дать его семидесяти лет. У него впалые щеки и высокий морщинистый лоб...
Казаков на трибуне заканчивает выступление:
— ...да, люди готовятся лететь в космос. Первыми среди землян это сделаем наверняка мы, приоритет нашей науки и техники бесспорен для всего мира, для всего земного человечества... Я не случайно, товарищи, употребил это выражение: «земное человечество». Всем сердцем любят жители Земли свою планету, хотя пока еще далеко не всё на ней благополучно. Что касается нас, советских людей, то мы гордимся тем, что наша страна — первая на Земле установила самый справедливый общественный строй и за нами пошли другие народы! Это тоже бесспорно, хотя кое-кто и пытается безнадежно спорить. Но скажите мне, почему многим из нас кажется оскорбительной самая мысль о том, что разумные существа есть и на иных планетах и что кто-то из них раньше землян мог освоить космос? И, освоив его, мог даже прилетать на Землю?..
Правый экран распространяется налево, вытесняя центральный и левый экраны, он теперь занимает всю панораму. Ряды слушателей планетария сливаются со зрителями кинотеатра.
Академик Арканов подходит к трибуне.
— Вздорность «гипотезы» уважаемого Никиты Андреевича Казакова заключается в том, что планеты нашей галактики разделены безднами расстояний, которые даже свет преодолевает за десятки тысяч лет, а ракеты смогут пролететь лишь за время жизни несчетных поколений.
Наташа победно смотрит на Казакова.
Он замечает этот взгляд, ему не по себе, он хмурится.
— Позволено будет спросить почтенного Никиту Андреевича: чье внимание привлечет наша скромная звездочка на окраине галактики? Разве что любителя дешевых сенсаций, который выдает лженаучный авантюризм за «научное мышление»!
Наташе неприятна резкость академика.
У Казакова лицо окаменело.
Нарастает музыка.
Ораторы на трибуне сменяют друг друга.
Мы не слышим уже слов, но смысл нам ясен по жестам и по все более непроницаемому выражению лица Казакова.
Изысканно одетый председательствующий в золотых очках выразительно пожимает плечами и разводит руками, заканчивая дискуссию.
Шум зала со всех сторон обрушивается на нас.
Люди встают, хлопают откидные сиденья, перекликаются голоса.
Словно сдавленные в толпе, передвигаемся мы к выходу, видя Казакова и Наташу. Они — в разных концах зала.
Слышатся реплики то спереди, то сзади нас, то сбоку:
— Разгром...
— Да... Провал!
— Как они все на него навалились!
— А жаль, что это не марсиане...
— Нам сказки не нужны!
* * *