Глава первая
НИ ЗА ЧТО!

Бодрящий, рожденный скоростью ветер весело бил в лицо, в грудь, в легкие. Глиссер несся ему навстречу, перелетая с волны на волну.

Рев пропеллеров заглушал свист ветра и шум бурного Баренцева моря. Чтобы слышать друг друга, командиру глиссера и его пассажиру приходилось браться руками за металлические поручни. Тогда замыкалась телефонная цепь, соединяющая скрытые в шлемах наушники и микро­фоны.

— Ну, вот уже и виден плавучий док, — заметил ко­мандир.

Пассажир сорвал с себя шлем и стал яростно размахивать им над головой. Ветер завладел его черными растрепанны­ми волосами и в одно мгновенье пригладил их. На грани бледного неба вырисовывался силуэт двухмачтового корабля с тонкой, немного наклоненной назад трубой.

С первого же взгляда положение судна внушало трево­гу. Бушприт был задран вверх, корма почти касалась воды. Весь пароход словно хотел встать на дыбы. Что-то длинное, опускавшееся с кормы, продолжая линию палубы, сразу за кораблем исчезло в волнах.

— Опасная это затея, скажу я вам, — продолжал коман­дир, не замечая, что пассажир его не слышит. — Мне все кажется, что эти трубы утянут корабль на дно.

Пассажир понял, что командир глиссера обращается к нему. Надев шлем, он взялся за поручень. Теперь голос моряка был отчетливо слышен.

— Вот бури еще не было настоящей. Не знаю, как ка­питан Михайлов со своим плавучим доком да сорокакило­метровым туннелем справится.

— А что? — оживился пассажир. — Это опасно: под воду трубы опускать?

— Я так полагаю, что трубы — не кабель... Тысячи ки­лометров труб под воду спустить невозможно.

— Понимаешь, ты правильно сказал! Я тоже так думаю.

Командир недоверчиво покосился на пассажира.

— Мне казалось, что вы один из энтузиастов строитель­ства, — неуверенно заметил он.

— Правильно ты сказал! Потому и еду, что энтузиаст. Нужно убедить по-другому строить подводный туннель. Совсем не так.

Командир пожал плечами. В этот момент к нему подо­шел один из офицеров. Пассажир отпустил поручень и вы­ключился из разговора моряков.

Он снова сорвал шлем и принялся размахивать им над головой. Морякам показалось даже, что он что-то кричит, словно мог перекрыть своим голосом рев пропеллеров.

Андрей Корнев, стоя на капитанском мостике плавучего дока, улыбаясь, смотрел в бинокль. Кто же другой, кроме Сурена, мог так неистово жестикулировать!

Андрей обернулся. Позади него, сутулясь и будто стес­няясь своего роста и невероятной худобы, стоял пожилой моряк с висячими усами.

— Скорее катер за ним, капитан. Ведь это же Авакян.

— Есть отправить катер, товарищ начальник экспеди­ции, — хрипло отозвался моряк.

Прежде чем спуститься по трапу вниз, он на мгновенье задержался взглядом на блеклом горизонте. Словно увидев одному ему известное, он покачал головой.

Андрей волновался, но старался это скрыть. Из телеграм­мы следовало, что у Сурена важные сообщения. У начав­шегося строительства было много противников. Бороться приходилось и на море и на берегу. Скептики нападали на Андрея и его помощников Сурена и Степана за рискован­ный опыт со спуском многокилометровой трубы в воду.

Приложив к глазам бинокль, Андрей увидел, как пасса­жир пересел с глиссера на катер. Время текло поразительно медленно. Казалось, что катер разворачивается. Следить за ним в бинокль было мучительно. Андрею не верилось, что катер движется, а не просто подпрыгивает на волнах.

Наконец с парохода сбросили веревочный трап. Андрей поспешно начал спускаться с капитанского мостика, что­бы встретить друга у борта, но Сурен — веселый, озорной Сурен — уже стоял перед ним, пробуя ногой прочность палубы.

— Ва! Андрейка, какой ты всеми ветрами проветрен­ный! — воскликнул Сурен, сжимая Андрея в объятиях. — И соленый, совсем соленый! — Он то отстранял друга, то снова привлекал его к себе.

— Ну, Сурен, что такое? Мне Степан дал радиограмму. Опять возражения против нашего метода строительства?

— Верно. Затем я и приехал, чтобы поспорить о методе. Понимаешь, с новым проектом.

— С проектом... — разочарованно пожал плечами Ан­дрей. — Едва ли целесообразно сейчас пересматривать...

— Э, брат, этим проектом мы с тобой всем скептикам губы утрем.

— Горец кахетинский, здорово! — послышалось сзади.

— Капитан с ишачьей корзины! Скажи, пожалуйста! — разглядывал Сурен огромного моряка. — Совсем, совсем перестал стареть. Все такой же, только военную форму снял.

— Что ж, браток, и на гражданском строительстве ста­рые моряки нужны.

— Сурен, — нетерпеливо прервал Андрей, — давай по­казывай, что ты привез.

Сурен хитро подмигнул.

— Что привез? Письмо привез.

— Письмо? Так давай же скорее!

— Скоро только ласточки летают.

— Сурен... — нахмурился Андрей.

— Разве вот партийному руководителю. — И Сурен це­ремонно передал Дубакину конверт.

Дубакин, отодвинув от себя письмо, посмотрел на адрес. На обветренном лице проступила улыбка.

— От нее, конечно, — прогудел он.

— Сегодня утром из собственных рук на даче под Мо­сквой получил.

— Молодец! — хлопнул Сурена по плечу Дубакин. — Так ты с каким проектом прилетел? Рассказывай.

Андрей распечатал письмо и, отойдя в сторону, начал читать, то хмурясь, то улыбаясь.

— Док мне ваш не нравится... вот какой проект. Пони­маешь? — И Сурен многозначительно поднял палец.

— Чем плохой док? — обиделся Дубакин. — Прекрасный пароход. Я на нем десяток лет плавал. Он мне, как родной.

— Не нужен нам пароход, — отрезал Сурен. — Без ко­рабля будем трубы прокладывать.

Дубакин пожал плечами, потом махнул рукой.

— Всегда знал, что ты не моряк. Конечно, тебе корабль не нужен. Значит, на сухом месте будем Арктический мост строить?

Подошел Андрей. Он не слышал разговора Сурена с Ду- бакиным.

— Ну, гость, прежде чем мы новым проектом займемся, пойдем покажу тебе наши владения.

Разговаривая, они спустились на рабочую палубу, где происходила сборка туннеля.

Две огромные трубы, лежавшие по обе стороны над­палубных построек, доходили до середины судна. К кон­цу одной из труб в этот момент подкатывали по рельсам металлический барабан, поданный сюда стрелой крана. Придвинутый вплотную к трубе, новый патрубок стал ее естественным продолжением.

Подъехавшая сварочная машина кривыми лапами об­няла место соединения патрубка с трубой. На мгновенье послышался треск, и сквозь щели между трубой и лапами машины блеснул яркий свет. Потом гигантские клещи сва­рочной машины разжались. Первый патрубок уже состав­лял одно целое с трубой. Машина передвигалась к новому патрубку.

Трубы удлинялись с поразительной быстротой. На глазах у Сурена, жадно наблюдавшего за процессом, они скоро заняли все судно. Законченный отрезок туннеля был готов к спуску.

Сурен не почувствовал движения судна. Он увидел лишь, как поползли по палубе ожившие гигантские змеи, побле­скивая на солнце своей металлической поверхностью. За кормой их тела опускались в море. Мимо Сурена двигал­ся конец трубы. В отверстии, похожем на пасть морско­го чудовища, выпрямившись во весь рост, стоял человек. Пронзительно свистнув, он спрыгнул на палубу. Пароход ответил ревом.

— Прямо как мой маленький ишак в Нагорном Кара­бахе! — закричал Сурен, зажимая уши.

Змеи остановились. Одновременно прекратилась вибра­ция корпуса корабля. По освобожденной палубе уже кати­лись новые железные цилиндры, сваренные из листового металла.

Кто-то отозвал Андрея в сторону. Следом за ним ушел и Дубакин. Сурен некоторое время бродил, заглядывая во все углы. Потом он поднялся на капитанский мостик и облокотился на поручни рядом с капитаном Михай­ловым.

— Ва! — воскликнул он. — Наконец-то я вижу настоя­щее синее небо.

— Извините, молодой человек, — это не синее небо.

— Вы, что же, капитан, думаете, я дальтоник и не знаю, что такое синий цвет? Я садовник.

— Я этого не сказал, молодой человек. Я только заметил вам, что это не небо. Это туча-с,— мрачно сказал Михайлов.

— Туча?

— Да, совершенно верно. Снеговая туча.

— Снег белый, товарищ капитан, почему же туча синяя?

Капитан не успел ответить, — на мостик поднимался Андрей.

— Товарищ начальник экспедиции, — сказал моряк вы­тягиваясь, — разрешите доложить.

Андрей поднял голову.

— Надвигается шторм, товарищ начальник экспедиции. Нужно принять необходимые меры.

— Мы всегда готовы, капитан. — Андрей посмотрел Михайлову в лицо. — Я даже рад, что мы можем прове­рить наши расчеты. До сих пор мы работали только при хорошей погоде, теперь у нас есть возможность доказать, что плавучий док выдержит любой шторм.

— Почему думаете, что будет шторм, товарищ капи­тан? — вмешался Сурен.

— Я очень хотел бы ошибиться, молодой человек, Андрей направился в радиорубку. Сурен догнал его.

— Андрейка, подожди! Раз ты мой проект сейчас вы­слушать не можешь, поручи мне какой-нибудь участок, — сказал он.

Андрей обернулся.

— В экспедиции имеется специальное штормовое рас­писание. Каждый знает свое место. Я не стану ничего ме­нять.

Голос его звучал твердо и сухо. Сурен невольно вспом­нил первую встречу с моряком-зенитчиком.

Андрей уже стоял в радиорубке перед микрофоном.

— Водолазный цех! Закрепить намертво все канаты от якорей. Дальнейшие работы прекратить. Водолазов поднять наверх. Кессоны отвести от туннеля. Действует штормовое расписание.

Небо потемнело. Скорость, с какой приближалась туча, была поразительной.

Сурен хотел подняться наверх, но покачнулся и, не удер­жавшись на ногах, налетел на трап.

— Шире ноги ставь! — услыхал он откуда-то бас Дуба- кина.

Матросы торопливо протягивали вдоль палубы канаты. На мостик вышел Андрей и, став против ветра, следил, как подходили к судну маленькие катеры. Плавучий док собирал их, словно наседка маленьких цыплят.

Сурен с независимым видом вытащил из кармана трубку. Качка стала ощутимой. Ветер крепчал. Чтобы раскурить трубку, Сурену пришлось согнуться пополам, пряча огонь под полой плаща. Андрей одной рукой ухватился за канат и, держа в другой маленький микрофон, отдавал неторо­пливые приказания.

Сурен посмотрел на корму. Видно было, как «дышит» двойной металлический хвост дока: трубы туннеля то уд­линялись, то укорачивались. Корабль то вытаскивал их на поверхность, то снова погружал в воду.

Палуба уходила из-под ног Сурена; ему становилось не по себе, спазмы подступали к горлу. Он хватался за поручни, но повисал в воздухе, испытывая неприятное ощущение потери веса. С каждым таким взлетом ему становилось все хуже.

Спустившись по трапу, Сурен снова попытался раску­рить трубку. Минута затишья почти возвратила ему само­обладание. Едва он выглянул из-за переборки, как ветер обрушился на него, словно каменная лавина. Потеряв равновесие, Сурен упал на четвереньки, и его потащило по палубе, как буер под парусом. Тщетно цеплялся он за гладкие доски, беспомощно растопырив руки и ноги, и, на­конец, судорожно ухватился за налетевший канат.

Горизонт вздымался выше туч. Тучи ныряли между во­дяными хребтами. Лежа на палубе, Сурен усилием воли заставил себя перебирать руками по канату, волоча тело. В лицо били соленые брызги. Снежные иглы, летевшие косо со скоростью пули, царапали кожу на щеках и на лбу, вы­хлестывали глаза. Голова разламывалась от грохота бури, казалось, что в уши под страшным давлением нагнетают песок.

Сурен снова оказался у трапа, ведущего на капитанский мостик. Вцепившись в поручни, он посмотрел вверх. Плащ Андрея развевался по ветру, как знамя. Снежная сыпь на мгновенье оседала на капюшоне, но водяные брызги тотчас же смывали ее. В руке Андрей по-прежнему держал микрофон.Сурен с трудом поднялся на ноги и поглядел назад. За кормой из пепельных волн высовывались две трубы. Каза­лось, что они переломятся сейчас, как соломинки.

Нескончаемая снежная сетка летела с бешеной скоро­стью. Сурен не мог больше сдерживать спазмы и перегнулся через поручни трапа, от которого боялся отойти.

Все стало серым. Невозможно было различить: нырнул ли корабль в серую воду или высоко взвился в серый воздух. Волны перекатывались через капитанский мостик, образуя воронки у переборок. По трапу они низвергались водопа­дом, разбиваясь о каждую ступеньку.

Капитан Михайлов, не отпуская каната, добрался до Ан­дрея. Неуклюжий, сгорбившийся, он был теперь одного роста с выпрямившимся Андреем.

Оба смотрели назад, туда, где колыхались в белой пене длинные металлические змеи.

Михайлов наклонился к Андрею.

— Плохо, товарищ начальник экспедиции: качка бо­ковая...

Андрей крикнул не оборачиваясь:

— Нас надежно держит всеми своими якорями туннель!

Михайлов промолчал. Может быть, он ничего не услы­шал.

Снова на капитанский мостик налетела волна. Едва не вырвав из руки Андрея микрофон, она снова каскадами стремилась вниз по трапу,

Сурен сам не понимал, как взобрался он по летающему вверх и вниз трапу на мостик и как поднялся на ноги. Он ухватился за канат и сделал попытку подтянуться к Андрею, но ветер бросил его на стенку штурвальной рубки. В следую­щее мгновенье Сурен почувствовал, что стенка эта оказалась внизу под ним. Он крепко уцепился за поручень и повис в воздухе.

Капитан крикнул:

— Одиннадцать баллов!

Корнев кивнул головой.

Положение плавающего дока было страшно. Он не дви­гался с места. Удерживаемый своим металлическим хвостом, он лишь на мгновение вырывался из воды и снова падал вниз.

Капитан наконец решился прямо высказать свою мысль:

— Товарищ началь­ник экспедиции, отвечая за жизнь людей на судне, прошу вашего приказа об освобождении труб.

Андрей повернулся, как от удара в затылок. Он открыл рот. Водяная пена ударила ему в лицо, попала под капюшон, леденящими струйками поползла по спине. Андрей закашлялся, выплюнул соленую воду. Потом, не сказав ни слова, от­вернулся.

Михайлов закричал:

— Начальник, надо бросить в море эти чертовы трубы! Надо спасать судно!

— Вы с ума сошли, капитан! Потопить при первом же шторме туннель?

На палубу рухнула мачта. Она разлетелась на куски около мостика совершенно беззвучно. Треск и шум от ее падения были ничтожны по сравнению с ревом бури.

— Начальник, я требую спасения экипажа... Я — ка­питан...

— Потопить туннель? Бросить строительство? Нет!

— Товарищ начальник, это сумасбродство!

Оба уже не слышали друг друга: слова угадывались только по выражению мокрых, запорошенных снегом лиц.

— Молодой человек, опомнитесь! Надо спасти людей!

В таких случаях даже золото в воду бросают!

— Это туннель, а не золото. Ни за что!

— Мы погибнем! Чертова труба тянет нас на дно!

— Она плавуча... Она не даст пойти ко дну...

— Я — капитан, старше вас и побольше знаю. Я требую!

— Погубить туннель? Ни за что!

Михайлова уже не было на мостике. Он спустился вниз.

Волна окатила Андрея с головы до ног. Он выпрямился и крикнул ей:

— Ни за что!

Порывы ревущего ветра на мгновенье опрокинули его.

Он вскочил и крикнул ему:

— Ни за что!

Серая вода, серая пена, серые тучи смешались, завер­телись неистовым серым комком, в центре которого был док с длинным металлическим хвостом, а на капитанском мостике — Андрей.

 

пред.             след.