Глава седьмая
ОПЫТ МИСС АМЕЛИИ МЕДЖ

Приближался день выборов президента Соединенных Штатов Америки. Предвыборная горячка достигла предела. Этот момент можно было сравнить только с тем, когда во время скачек лошади перед финишем выходят на прямую.

Домик мистера Меджа превратился в боевой штаб при­верженцев сенатора Мора. День и ночь у четырех телефонов, установленных в уютной раньше, а теперь загрязненной, забросанной окурками столовой, дежурили усталые, ох­ваченные предвыборным азартом люди. Мистер Медж то появлялся, то исчезал.

Он вел кампанию блестяще. Никто не ожидал от неза­метного политического деятеля, проявившего себя лишь при создании «Общества плавающего туннеля», такого орга­низаторского таланта. Благодаря его усилиям будущее бла­гополучие страны и туннель как понятия слились воедино.

Но мистер Медж знал, что рано успокаиваться. Про­тивник еще силен. Нет никого на свете опытнее и хитрее мистера Кента.

Поговорив с Сан-Франциско и заказав разговор с Сиэт­лом, мистер Медж поднялся наверх, в комнату дочери. Ему хотелось отдохнуть хотя бы десять минут.

Амелия металась по комнате.

— Бэби, все идет великолепно, — сказал мистер Медж, потирая руки. — Русские приступили к строительству под­водного дока. Завтра мы протрубим об этом во всех газетах. Нельзя было сделать лучшего подарка сенатору Мору.

Амелия остановилась.

— Дэди, скажите, мы победим?

— Надейтесь на Бога, бэби, пока всё за нас. Мы начали кампанию в очень неблагоприятных условиях — вспомните гибель опытного туннеля в Баренцевом море. Наши враги очень ловко использовали это. Шансы сенатора Мора были тогда минимальными, а те­перь подводный док — это тот миллион голосов, ко­торого недоставало наше­му кандидату.

— Дэди, я должна со­знаться вам, что я не пере­живу поражения, — заяви­ла Амелия, стиснув свои острые крепкие зубки.

Мистер Медж тяжело опустился в ажурное крес­лице у туалетного столика дочери.

— Почему, бэби? Что угрожает вашей жизни?

— Дэди! Я ненавижу, ненавижу, ненавижу! Вы ничего не понимаете!

— Не понимаю, — признался мистер Медж.

— Обо мне говорят бог знает что. Будто я... и мистер Кандербль... А я его ненавижу, и он мне нужен.

— Позвольте, бэби. Вы его ненавидите, так зачем же он вам нужен?

— Нужен, нужен, нужен! — закричала Амелия, бегая по комнате.

— Я уверяю вас, бэби, это очень эксцентрично. Но...

Амелия остановилась перед отцом и выкрикнула:

— Дэди, вы — «дикэй»!

Мистер Медж уставился на дочь, пытаясь понять, что подразумевает она под этим словом. Обычно оно означает дурную или плохую пищу, но его можно употребить и как бранное слово: «изношенная рубашка», а то и просто «осел».

— Все знают об этом, а один только вы ничего не зна­ете, — сказала мисс Амелия, сдерживая слезы и отворачи­ваясь к зеркалу. — Если победит мистер Мор, я счастлива; если победит мистер Элуэлл, то я несчастнейшее в мире существо.

— Гм... — глубокомысленно заметил мистер Медж. — Как жаль, что вы раньше не сказали этого. Если бы это дошло до наших избирателей, то они, почувствовав здесь романтическую подкладку, подарили бы мистеру Мору лишний миллион голосов.

— Замолчите, дэди! Вы не смеете так говорить, — за­шептала Амелия. — Здесь нет никакой романтики. Я просто его ненавижу, и он мне нужен. Вот и все. И это должно быть тайной.

— Тайна! О, это еще приятнее для избирателей. Если к вашему предвыборному аргументу еще присоединить и тайну...

— Ах, боже мой, дэди, что будет со мной, если победит этот ненавистный Элуэлл?

— Может быть, ваша ненависть немного ослабнет? — попробовал пошутить мистер Медж.

— Мистер Медж! — послышался хриплый голос снизу.— Сиэтль у телефона.

— Спешу, спешу!

Мистер Медж торопливо поцеловал дочь в волосы и, об­радовавшись случаю прекратить неприятный разговор, по­бежал к лестнице.

Мисс Амелия Медж прошлась по комнате, повторяя одно и то же:

— Как, как узнать результат голосования?.. В конце кон­цов я должна это знать!

Сделав около тысячи шагов, мисс Амелия ответила себе, что это невозможно. Сделав вторую тысячу шагов, она остановилась, посмотрела в зеркало и стала приводить в порядок волосы.

— А я все-таки узнаю, узнаю, узнаю! Это будет даже луч­ше, чем пробные голосования Института прогнозов. Хэллоу! Я отправляюсь к Мэри Смит. У нее самая большая и самая средняя американская семья.

Амелия бросилась выбирать платье. Через несколько минут ее нежно-розовый автомобиль мчался в Джэмэйку.

С океана дул ветер. В Нью-Йорке это очень неприятно. Но Амелия не замечала сейчас ничего. Она очень спешила и остановилась только один раз у кафетерия, чтобы, опустив в щелку хиромантного автомата один цент, узнать результат будущего голосования и свою судьбу.

Полученный из аппарата ответ гласил:

«Ваше горячее желание исполнится, если никто в мире еще более жарко не пожелает обратного».

— О! — воскликнула Амелия, повеселев. — В таком слу­чае сенатор Мор будет президентом. Никто не может желать этого так жарко, как я.

Семья Смитов занимала в Джэмэйке такой же коттедж, как Меджи во Флашинге. Мисс Амелию встретил старый Бен, отец ее подруги.

— О, леди! Я так польщен, что вы, дочь столь знаме­нитого теперь человека, заглянули к нам, Мэри побежала в лавку за хлебом, она скоро вернется. Проходите, леди.

— Здравствуйте, дядя Бен, как вы живете?

— Как может жить старый Бен? Слава богу, хорошо. Если в Америке есть человек, не боящийся безработицы, то это старый Бен.

Толстый, огромный Бен провел Амелию в гостиную и усадил около радиолы.

— Не хочется ли послушать радио, леди?

— Нет, дядя Бен, я лучше поговорю с вами.

Старый Бен расцвел.

— Да, леди... Слава богу! Хозяева завода знают старого Смита. Недавно меня назначили мастером. Я купил Мэри новый автомобиль, прекраснейший «крайслер». Теперь она ездит в нем к себе на службу.

— Ах, Мэри устроилась на службу?

— О, да! В модный магазин на Пятой авеню. У нее бы­вают все миллионеры Нью-Йорка, Чикаго и даже с того берега. У девочки закружилась голова. Я не могу поручить­ся, что вдруг не заполучу зятя-миллионера,— и дядя Бен оглушительно захохотал, трясясь жирным телом.

Мисс Амелия закинула ногу на ногу.

— А как же этот?.. Ну, который всегда бывал у Мэри?

— А, мистер Майк Дикс... — Старик пожал плечами и хитро подмигнул. — Пусть ходит: на каждом автомобиле должно быть запасное колесо.

Амелия весело расхохоталась.

— Ну, что же так долго нет Мэри?

— Уже звонят, моя леди, наверное, это она.

Старик поднялся. Доска пола жалобно заскрипела под его ногами.

В передней послышался мужской голос.

— К сожалению, моя леди, это только Генри.

Вошел молодой человек, почти мальчик, с немного рас­сеянными, бегающими глазами.

— Хэллоу, Генри! — ответила на его приветствие Аме­лия.— Я давно вас не видела. Вы, наверное, уже закончили свой колледж?

— Увы, да, мисс Амелия.

— Почему же вы сожалеете об этом?

Генри устало опустился в кресло.

— Потому что я не знаю, куда мне девать вот эти руки.

— Ах, вот что! — Амелия рассмеялась. — Разве вам не может дать совет ваш старший брат. За столько лет безра­ботицы он мог придумать, куда девать руки.

— Да, леди, — вздохнул старик, — это, пожалуй, даже и не смешно. Без работы все время после демобилизации...

— Вы говорите о Джемсе, — заволновался юноша. — Но он уже давно перестал задумываться над этим. У него даже пропала охота искать для себя занятие. Он уже мертв.

— В тридцать пять лет! — воскликнула Амелия.

— Да, — печально подтвердил Генри. — У него нет желания действовать, и, когда я гляжу на него, я прихожу в ужас, мисс Амелия, у меня стынет кровь! Но я хочу что-то делать, у меня же мышцы, посмотрите какие... И я кончил колледж.

Амелия вздохнула. Вдруг она оживилась.

— Генри, хэллоу! Когда будут строить туннель, вы най­дете там работу.

— Дай бог! — ответил Генри. — Я с восторгом отдам сенатору свой голос.

Амелия чуть не подпрыгнула от радости. Старый Бен почему-то захохотал.

— Держите карман шире, сынок. Вы еще утонете в этом туннеле. Вон у русских утонул туннель, сколько людей там погибло, — все газеты об этом писали.

— Это ложь! — возмутилась Амелия. — Наоборот, по­жертвовав туннелем, русские спасли людей. Теперь же, при новом способе прокладки туннеля, работа совершенно без­опасна.

— Кто знает, кто знает?.. Майк так же говорит. Но, во всяком случае, что касается меня, то я предпочитаю голо­совать за хозяина своего завода.

— Как, дядя Бен, вы работаете на заводе Элуэлла?

— Да, моя леди. Недавно он стал нашим крупным ак­ционером. Ха-ха-ха... Я ведь тоже приобрел несколько ак­ций. Теперь я заинтересован в прибылях не меньше, чем сам мистер Элуэлл. Судостроительные акции — это верное дело, моя леди.

Мисс Амелия нервно закурила папиросу.

— Вот он всегда так, — сказал Генри. — Для него су­ществует только его завод и его бизнес. А сыновья его не интересуют.

— Что он говорит, моя леди? А кто его содержит? Разве не отец?

— Это тяжелее всего. Есть хлеб отца, когда имеешь такие руки, когда не знаешь, куда приложить свою силу, и даже не смеешь надеяться на это.

— Звонят, Генри, открой.

— Это, конечно, Мэри! — вскричала Амелия. — Один голос «за» и один «против», — прошептала она про себя.

Мэри была типичной нью-йоркской девушкой: ее по­слушные моде волосы спускались локонами, как и у Аме­лии, миловидное личико всегда приятно улыбалось.

Подруги критически осмотрели одна другую, потом рас­целовались, стараясь не испачкать друг друга губной по­мадой.

— Амелия!

— Мэри!

Мэри отдала покупки брату и, схватив подругу, потащила ее на второй этаж, в свою комнату.

— Он так смотрел на меня, что я предложила ему вме­сто галстука носки... Я совсем с ума сошла... Он был так элегантен... Потом, когда он уезжал, я заметила в окно, что у него великолепный «роллс-ройс». Он по два раза в день заходил в магазин, потом я прогнала его. Я даже боялась за свое место, но он не пожаловался старшей...

— Ах, Мэри!..

— Он сказал, чтобы я бросила ломаться, что он сделает мне богатый подарок.

— Нахал!

— Нет, дурак! Он думал, что мне нужен миллионер. Нет, мне нужен миллионер-муж.

— А Майк?

— Ах, Амелия, я так привыкла к нему...

Мэри переоделась, и подруги спустились вниз. Там хо­зяйничал Генри, приготовляя вечерний чай.

— Где же Джемс? — ворчал Бен. — Так приятно было бы сесть за стол всей семьей.

— А как же Майк? — спохватилась Мэри. — Уж я ему дам такую взбучку, что он устроит короткое замыкание.

— Почему короткое замыкание? — засмеялась Амелия.

— У него теперь всегда получается короткое замыка­ние, с тех пор как я поступила в магазин. Ведь я ему все рассказываю... Бедный мальчик, он так переживает!.. Его обязательно выгонят с работы.

— Это Джемс, я узнаю по звонку, — пошел к двери ста­рик Бен.

— Мэри, а за кого вы будете голосовать? — спросила неожиданно Амелия.

Мэри даже испугалась.

— Я? Голосовать? Да я никогда об этом и не думала.

Амелия топнула ногой.

— Вы не хотите использовать женское равноправие?

— О, Амелия! Я всей душой хочу использовать женское неравноправие и прибрать к рукам одного из этих богатых молодчиков, которые трутся в нашем магазине.

Мэри громко расхохоталась, а Амелия неодобрительно сжала губы.

— Право, Амелия, вы начинаете напоминать мне Майка. Он тоже говорит, что надо обязательно голосовать...

— Джемс и Майк, — возвестил старый Бен. — Можно садиться за стол.

Джемс был высоким, немного неряшливым парнем, с усталыми, развинченными движениями. Он поздоровался с Амелией, задержав ее руку в своей. Майк смущался в при­сутствии малознакомой девушки и жался к стене. Мэри по­крикивала на него, заставляя вносить в столовую стулья из гостиной, и хлопотала у стола, разливая чай в крошечные чашечки.

— Рассказывайте, парни, из-за чего вы поссорились у входной двери? — спросил старый Бен.

Джемс неприятно захохотал.

— Я нашел наконец себе работу, а Майку она не нра­вится.

— Вы нашли работу? — нагнулся через стол старый Бен.

— Да, да, отец. Я получу двадцать долларов в день вы­боров.

— Что же вы должны сделать?

— Хо-хо!.. Об этом я как раз и собирался с вами пого­ворить, дорогие мои родичи.

— Хэллоу! Это интересно. Двадцать долларов за один день. Я должна для этого работать целую неделю! — вос­кликнула Мэри.

— Это нечестный заработок, — пробурчал Майк.

— Не ворчите, старина. Это прекрасный заработок. Вы всегда недовольны: то я не ищу заработка, то мой бизнес кажется вам нечестным. Заступитесь за меня, мисс Амелия.

— Расскажите, что это за бизнес, — попросила Амелия.

— Пустое дело. В день выборов я должен притащить к избирательным урнам всю свою семью и вас, Майк. Вот и все. За это я получу деньги на великолепный костюм.

Чашечка в руке мисс Амелин задрожала.

— Вы не договорили, — вставил Майк. — Приведен­ные вами родственники должны проголосовать за мистера Элуэлла.

— Ах! — Амелия чуть не уронила чашечку на стол.

— Что с вами, мисс Амелия? — спросил Бен.

— За мистера Элуэлла! — воскликнула Амелия.

— Ну, нет, — сказал Генри, — я хочу получить работу в туннеле.

— Да не все ли равно, за кого голосовать? — делано за­смеялся Джемс. — Все в жизни одинаково плохо. По край­ней мере, вы дадите мне заработать. А этот Элуэлл, уверяю вас, боевой парень. — Джемс хихикнул. — Говорят... что обстрел Седьмой авеню среди бела дня... Хо-хо-хо!..

— Вы все с ума сошли с этими выборами. Я никуда не пойду, — заявила Мэри.

— А я пойду, чтобы проголосовать против Элуэлла,— сказал Майк.

Мисс Амелия загибала под столом пальцы на правой и левой руке.

Джемс улыбнулся и пожал плечами.

— В конце концов мне все равно, лишь бы вы пришли вместе со мной.

— Э, сынок, — протянул Бен, — это уже нечестно — привести того, кто не проголосует за Элуэлла.

— Простите меня, — сказала вдруг Амелия, — я совсем забыла, что меня ждет отец.

— Как жаль, — заговорили все. — Мы провели бы та­кой хороший вечер. У нас есть несколько замечательных кроссвордов.

— Нет... нет...

Удивленная Мэри провожала взволнованную подругу. Но она удивилась бы еще больше, если бы знала, что на каж­дой руке мисс Амелии было загнуто по два пальца, а вопрос, который ее мучил, был: «За кого будет голосовать Мэри?»

 

пред.             след.