Глава девятая
ЛОНГ-БИЧ

— Ах, какая прелесть! Джонни, вы только посмотрите, какая прелесть!

— Замечательно! Мне даже кажется, что этот пляж по­строен как раз той же самой фирмой, что и бетонированная дорога, по которой мы ехали.

— Джонни, вы просто ничего не понимаете! Этот пляж никем не построен.

— В самом деле? Никогда не думал, что вы безбожница.

— Замолчите и подъезжайте скорей к самой воде. Я хочу видеть океанский прибой.

Молодые люди ехали в небольшой открытой машине. Глория встала во весь рост. Ее розовый шарф развевался, выбивающиеся из-под маленькой шапочки волосы рвались назад. Радостными глазами она смотрела на поразительно ровную белую линию океанского прибоя, тянувшуюся на­сколько хватал глаз.

— Уверяю вас, Глория, это не линия прибоя, а нарисо­ванная реклама; все специально подготовлено к сегодняш­нему знаменательному дню.

— Поезжайте вдоль линии, чем бы она ни была.

Волны с шуршанием подкатывались почти к самым коле­сам машины, едущей по гладкому, словно укатанному песку.

— Великолепное шоссе! — восхищался Джонни. — Мы с вами путешествуем уже целый месяц и нигде не видели ничего подобного. Понятно, почему все мировые автомо­бильные рекорды поставлены именно на этом пляже.

— Джонни! — радостно закричала Глория. — На побитие рекорда! Давайте!

— Не вижу стартера и хронометристов. Кроме того, я се­годня не давал интервью.

— Ну, Джонни, милый, на побитие рекорда! Вы не драй­вер, а холодный студень. Смотрите, вас обгоняет «крайслер».

— Ах, в самом деле? Ну, это мы еще посмотрим.

«Крайслер» поравнялся с машиной молодых людей. В ней ехала целая семья.

— Мэри, Мэри, прибавь ходу! Покажи этим туристам, что мы тоже понимаем кое-что в хорошей дороге, — на­клонился с заднего сиденья толстый дядя Бен.

— Майк! Держитесь! — весело воскликнула Мэри.

Две машины помчались рядом. Легонькая машина мо­лодых людей сначала стала уходить, но Мэри постепенно набирала скорость. Два ее брата, сидевшие сзади вместе с отцом, подбадривали ее.

— Джонни! Они нас нагоняют! — кричала Глория, почти задыхаясь от ветра.

Машины снова пошли почти рядом. Джонни выжал из своей все, что мог, но «крайслер» нагонял. Глория слышала, как возбужденно кричали пассажиры в закрытом лимузине.

Впереди видно было много машин. Они стояли вдоль берега цепочкой.

— Остановитесь, Джонни, я не хочу стоять в толпе ав­томобилей!

— Мы проедем еще немного, вон там станция прибытия.

— Хорошо, — согласилась Глория обиженным тоном.

«Крайслер» легко уходил вперед. Он казался врезанным в песок пляжа, лишь постепенно уменьшающимся в раз­мерах. Колеса его не подскакивали ни на одной выбоине.

Джонни затормозил.

Глория недаром сказала про толпу автомобилей. Маши­ны расположились на пляже, как купающиеся в воскрес­ный день. Их владельцы сидели подле них прямо на песке, раскрыв зонтики или устроив подобие палаток. Скопление людей и машин простиралось насколько хватал глаз вдоль ровной, как мечта геодезиста, линии прибоя. Это напоми­нало остановившуюся на отдых механизированную армию.

Среди бесчисленных легковых машин виднелись закры­тые грузовики с рекламами кока-колы или хот-дог — со­сисок.

— Остановимся здесь, — вздохнула Глория и капризно добавила: — Я хочу есть.

Джонни побежал за сосисками. Когда он вернулся, на­строение у Глории уже улучшилось. Она смотрела на дико­винный табор во все глаза и радовалась всему, что замечала.

«Крайслер» семьи старого дяди Бена продолжал нестись по песку. Они проезжали один десяток километров за дру­гим, а скопище машин нисколько не редело.

— Ну и понаехало сюда народу, — отдувался дядя Бен. — Клянусь долларом, отец нашей прелестной Амелии умеет делать бизнес. На одном только обслуживании всей этой механики можно заработать немалые деньги.

— Я думаю, что мистера Меджа это нисколько не ин­тересует. Вы знаете, что он сейчас занят исключительно политикой.

— Дорогой мой Генри, пусть мне вспорют мой живот, если в Америке найдется хоть один американец, которого не интересуют доллары. Ха-ха-ха! Не так ли, мои маль­чики?..

— Сколько же мы будем еще ехать? — спросила, не обо­рачиваясь, Мэри.

— А в самом деле, мы отмахали чуть ли не сотню миль. Останавливайтесь, Мэри. Стап!

«Крайслер» остановился.

Дядя Бен, его сыновья, Мэри и Майк Дикс вышли на песок, разминая ноги.

— Сити! Настоящий город! — воскликнул дядя Бен, при­кладывая руку к глазам и озирая всю прибрежную полосу.

— Однако, мальчики, нам все-таки надо посмотреть трассу поезда. Времени осталось не так много.

Группа молча подошла к темной полуцилиндрической выемке, сделанной прямо в песке, метрах в двухстах от воды. Она напоминала неимоверно длинный металлический ло­ток, протянутый так же ровно, как и сам берег.

Дядя Бен посмотрел в одну сторону, потом в другую и убедился, что лоток этот, превращаясь в едва видимую черную нить, исчезает за горизонтом.

Вместе с семьей дяди Бена к сооружению подошло еще несколько групп американцев.

— Железные плиты? Гм... — глубокомысленно заявил дядя Бен, ощупывая сооружение. — А рельсы все-таки есть.

— В самом деле, почему бы им совсем не отказаться от рельсов? — заметил Генри.

— Э! У этого Кандербля не голова, а целый мозговой синдикат. Тут что-нибудь есть.

— Недаром наша Амелия так за него цепляется, — живо вставила Мэри.

— Всякий делает свой бизнес, — сердито буркнул дядя Бен.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Внимание, вни­мание... Даем счет для настройки.

Все обернулись назад, откуда слышался громоподобный голос репродуктора.

— Ага, они радиофицировали трассу! Узнаю старину Меджа. Он предусмотрел все.

— А все-таки интересно было бы узнать, как все техни­чески устроено у этого Кандербля? — заметил Майк Дикс.

— Раз... два... три... Кончайте настройку. Через двенад­цать минут начинаем передачу по трассе, начинаем передачу по трассе, кончайте настройку. Раз, два, три, четыре, пять...

— Пойдемте к машине: надо будет закусить, ну и все прочее... — И дядя Бен хитро посмотрел на сыновей.

Джемс осклабился и почти бегом направился к машине.

Прямо на песке расстелили скатерть, которую предусмо­трительно захватила Мэри, расставили холодную закуску: появилась и бутылка, на которую с особым удовольствием поглядывали дядя Бен и Джемс.

— Хэлло! Хэлло!

Оглушительный призыв прокатился по всему побере­жью. Расставленные через определенные промежутки ма­шины с радиостанциями и репродукторами работали все одновременно, но звуки их не смешивались и доходили до слушателей с опозданием.

— Хэлло! Хэлло! Леди и джентльмены! Передает спе­циальная радиостанция Лонг-Бич. Передает специальная радиостанция Лонг-Бич. Передача транслируется всеми станциями Радиокорпорейшен, а также правительственны­ми радиостанциями, в числе которых имеются станции с на­правленной передачей для Европы, Австралии, Азии. Хэл­ло! Хэлло! Леди и джентльмены, слушайте нашу передачу!

Мэри открыла зонтик, стараясь укрыть от солнца свое миловидное личико. Бен лег на бок, чтобы не обеспокоить свой огромный живот. Молодые люди уселись, подложив под себя газеты, чтобы не испачкать костюмов.

— Через двадцать семь минут на знаменитом пляже Лонг-Бич, прославленном месте мировых рекордов, на ко­тором машинам съехавшихся американцев обеспечен сер­вис, гарантируемый старейшей фирмой «Стандарт-ойл», на знаменитом пляже, где публика обслуживается такими фирмами, как...

Дядя Бен засопел:

— Что касается нас, то мы обслуживаемся фирмой «Элу- элл и К°», которая дала нам возможность недурно здесь по­завтракать. Нет, я все же голосую за своего босса.

— Сегодня на знаменитом пляже Лонг-Бич состоится испытание сверхскоростного электрического поезда, пред­назначенного для движения в подводном туннеле, соеди­няющем Аляску с Европой. Леди и джентльмены, сейчас у микрофона выступит знаменитый американский инженер, который построил самый необычный в мире поезд по соб­ственному проекту, разработанному совместно с русским инженером Стэппеном Г. Корнейв. Слушайте голос само­го мистера Кандербля. Хэлло! Хэлло! У микрофона мистер Герберт Кандербль.

— Воображаю, что делается сейчас с Амелией, — заме­тила Мэри, пренебрежительно закуривая папироску.

— Леди и джентльмены, — послышался резкий, отры­вистый голос, — те из вас, кто находится сейчас на берегу океана, близ проложенной по песку трассы опытного по­лутуннеля, через несколько минут своими глазами увидят самый быстрый, самый экономичный в мире поезд, кото­рый Америка построила при помощи наших русских друзей. Один из русских инженеров, а именно Стэппен Корнейв, принимал в проектировании нового американского поезда непосредственное участие. Сверхскоростной электрический поезд для полярного туннеля — гордость американской тех­ники, сумевшей в такой короткий срок проложить трассу полутуннеля и построить подвижной состав. Русские, как многие могли прочесть в газетах, построили весьма инте­ресный поезд, движущийся по принципу ракеты. Наш же американский поезд, выступая на основе свободной кон­куренции, должен доказать сегодня свою большую эконо­мичность, надежность в работе, а главное, быстроходность.

— Вот это самое интересное, Джонни, не правда ли? — воскликнула Глория, поднимаясь с песка и вставая на ко­лени.

— Отвечая на многочисленные письма, я, по поручению «Общества плавающего туннеля», членом которого состоит и уважаемый всеми сенатор Мор, ознакомлю слушателей с технической сущностью вновь построенного поезда.

— Браво, браво! — воскликнул Джонни, лениво разва­лившийся на песке.

— Ах, как интересно! — отозвалась Глория.

Дядя Бен, находившийся от них в нескольких десятках миль, сел на песок. Многие американцы вышли из авто­машин, чтобы лучше слышать. По всей Америке в тысячах коттеджей в эту секунду отцы звали к радиолам сыновей, мужья — жен. Матери из окон созывали детей, а один про­поведник отложил в церкви проповедь, решив дать послу­шать прихожанам передачу.

— Первый предложенный для плавающего туннеля электрический поезд должен был увлекаться бегущим маг­нитным полем. Как известно, катушки трехфазного маг­нитного поля, поставленные рядом, дают максимальное магнитное поле в разные моменты времени. Таким обра­зом, если бы мы расположили огромное количество таких катушек по всей длине туннеля и проследили бы за мак­симальным значением магнитного поля, то оно все время перемещалось бы вдоль туннеля. Вот этот эффект бегущего магнитного поля и предполагали первоначально исполь­зовать русские инженеры. Принцип движения этот не нов и применяется в обыкновенном асинхронном моторе пере­менного тока. Русские просто решили развернуть статор этого мотора на плоскость. Впоследствии они отказались от мысли построить такой асинхронный мотор длиной во весь туннель и осуществили новый проект Ракетного ин­ститута. Поезд, движущийся по принципу ракеты, показал блестящие результаты. Однако наличие отработанных газов, а также безусловно меньшая экономичность таких поездов по сравнению с электрифицированными заставляют поду­мать о целесообразности их применения. Электрический подводный поезд, который увидят зрители, собравшиеся на пляже Лонг-Бич, построен на очень простом, совершенно отличном от всех и весьма изящном принципе. В нем из­менена схема русских, которые хотели статор асинхронного мотора сделать длиной в пять тысяч миль. В американском поезде статор и ротор асинхронного, развернутого на пло­скость мотора перемещены местами.

— Х-ха! — восторженно воскликнул дядя Бен. — Это по вашей специальности, Майк. Вы потом мне все это еще раз объясните.

— И мне тоже, — капризно заметила Мэри.

— Статор, создающий трехфазной обмоткой бегущее магнитное поле, сделан подвижным и коротеньким. Он помещается в одном вагоне. А в качестве ротора, обык­новенного массивного ротора, в котором будут возникать электрические токи при пересечении его бегущим магнит­ным полем, будет служить металлический туннель, кото­рый надо постараться соорудить с малым электрическим сопротивлением.

— Замечательно! — закричал Джонни, обнимая Глорию за талию.

— Я ничего не поняла, — всплеснула руками Мэри.

— Сейчас я объясню, — предупредительно сказал Майк, восхищенный до предела. — В проекте русских туннель — это рольганг-конвейер с большим количеством вращающих­ся роликов, которые захватывают и проталкивают лежащий на них кузов машины, а в нашем, американском проекте вместо конвейера с роликами — простое шоссе-туннель, от которого как бы отталкивается электрическими колесами самый настоящий американский автомобиль.

— Ну вот, это я поняла, — заявила Мэри.

— Леди и джентльмены, — продолжал Кандербль, — вам предстоит присутствовать при самом небывалом состяза­нии, когда-либо проводившемся в мире. Судьями являет­ся мировое техническое общественное мнение, в качестве представителей которого мы с радушием принимаем у себя инженеров братьев Корнейв из Мурманска, инженера Се­дых из Москвы, инженеров Московского ракетного инсти­тута и главного энергетика строительства русского туннеля инженера Авакяна. В качестве почетного гостя на наших состязаниях присутствует сам сенатор Ирвинг Мор, по­желавший сказать после меня несколько слов перед этим микрофоном.

По всему пляжу зашумели голоса:

— Будет говорить старик Мор! Слушайте Мора!

— Все равно я голосую за Элуэлла, — заявил дядя Бен.

— Леди и джентльмены, — послышался совсем еще не старческий голос знаменитого, сенатора,— великая Аме­рика — это страна великой техники. Мы присутствуем при состязании русской и американской техники, состязании, где нет побежденных, а есть только победители, ибо до­стижения по-братски используются обеими сторонами. Американская техника, создавшая фантастический сверх­скоростной поезд, который вы сейчас увидите, — гордость нации. Поддержание технического престижа Америки — дело всей нации. Я объявляю решение технических про­блем, связанных с постройкой туннеля через Северный полюс, и само строительство туннеля общенациональным делом. Я рассчитываю, что сегодняшние необычайные ис­пытания повергнут в прах всех, кто пытался даже на тех­ническом языке скомпрометировать туннель и его поезда. Свободные граждане Америки, пусть в предстоящие годы преуспевания страны ваше благосостояние растет с такой же скоростью, с какой промчится сейчас перед вами поезд будущего туннеля, который должен быть построен и будет построен.

Пляж Лонг-Бич, на сотни миль покрытый людьми и ма­шинами, загудел. Люди кричали, машины сигналили, кто- то стрелял в воздух; казалось, что через все репродукторы передают какой-то совершенно сокрушительный джаз.

Этот необыкновенный концерт Лонг-Бича был записан на пластинку, на проволоку, на пленку и даже на женский волос всевозможными звукозаписывающими фирмами.

— А вы заметили, дядя Бен, как он подковырнул вашего патрона? Ведь на техническом языке против туннеля вы­ступает Элуэлл.

— Я голосую за босса, — упрямо заявил дядя Бен, пере­катываясь на спину и закладывая руки за голову.

После оглушительной радиопередачи и еще более оглу­шительного восторженного концерта американцев и их ма­шин на пляже воцарилась относительная тишина.

Глория и Джонни, покинув свою машину, решили про­толкаться к перрону приемной станции сверхскоростного поезда, близ которой они остановились.

Дядя Бен, Майк Дикс и братья Генри и Джемс залезли на подножки машины и на капот мотора. Мэри посадили на крышу. Она жеманно смеялась и болтала стройными ножками.

По примеру Мэри большинство женщин также забра­лись на крыши своих машин. Мужчины стояли на крыльях.

— Внимание! Хэлло! — послышалось из сотни расстав­ленных по пляжу репродукторов. — Американский сверх­скоростной поезд отправится через три с половиной ми­нуты. Заметьте время по вашим часам. Отправится через три минуты двадцать две секунды. Внимание! Внимание! Отметьте время. Через три минуты четырнадцать секунд отправляется поезд.

Репродукторы замолкли. По всему пляжу, увеличивая напряжение, слышалось тиканье хронометра радиостанции.

— Я ничего не вижу, — жаловалась Мэри.

— Еще сорок секунд до отправления.

— Поезд вышел! — истошно закричал в микрофон диктор.

По пляжу прокатился вой десятков тысяч голосов. Мэри глядела так, что слезы застилали ей глаза. Она боялась их вытереть, чтобы не смыть краску с ресниц.

— Вижу! Вижу! — закричал первым Майк Дикс, к нему присоединился и Генри.

В том, что произошло дальше, никто не мог дать себе от­чет. Люди слышали звон. Именно звон, иначе нельзя было назвать этот нарастающий, переходящий в звенящий визг и снова стихший звук. Что-то на мгновенье заполнило чу­гунный лоток и скрылось. Облако песка, как дымовой за­весой, закрыло трассу полутуннеля. Воздушные вихри долго крутили песчинки, которые забирались всюду: за воротник, в глаза, хрустели на зубах.

— И это все? — спрашивали друг друга ошеломленные люди.

— Поезд прибыл! — возвестил диктор. — Судьи под­считывают скорость и расход энергии. Внимание! Через пять минут будет объявлен результат.

Никто из американцев, бывших на пляже, не шелохнул­ся. Никто даже не переговаривался. Люди лишь шепотом предлагали друг другу пари, называя различные цифры до­стигнутой скорости.

Джонни и Глория, плотно сжатые толпой репортеров, в которую им удалось проникнуть, стояли почти у самого перрона станции, восторженно разглядывая ярко-красную змею сверхскоростного поезда. На перроне стояло несколь­ко оживленно разговаривающих людей.

— Кто это? А это кто? — шептала Глория на ухо своему спутнику.

Джонни ничего ответить не смог. За него отвечал сосед­ний всезнающий журналист в надвинутой набекрень шляпе и с лоснящимся от пота и возбуждения лицом.

Заговорили репродукторы:

— Поезд развил на заданном расстоянии максимальную скорость в 1024 километра в час. Принимая во внимание сопротивление воздуха, можно считать, что в условиях тун­неля поезд разовьет гарантированную скорость — полторы тысячи километров в час. Хэлло! Судейская комиссия еди­ногласно высказалась за новый сверхскоростной поезд, как пригодный для плавающего туннеля. Хэлло! Даем слово нашим гостям. У микрофона мистер Джон Седых, замести­тель одного из русских министров, знаменитый инженер и полярный исследователь.

Послышался низкий, громовый голос Ивана Семено­вича, вызвавший у американцев, большинство которых не поняло ни слова, волну восхищения.

— Достижение американской техники принимаем как вклад в общее дело. О нашем советском вкладе мы тоже позаботимся.

— У микрофона автор проекта мистер Эндрью Г. Кор- нейв-младший.

— Это который? Невысокого роста? — спрашивала Гло­рия. — Он берет в руки микрофон. Какое у него бледное лицо. Но он смеется. Говорит! Говорит!

— Леди и джентльмены! Я восхищен, видя в новом сверхскоростном поезде так остроумно устраненными мои изобретательские ошибки. В новом достижении вижу при­ближение того дня, когда мы действительно перекроем рас­стояние между Европой и Америкой за три часа.

— Джонни! Джонни! Что это за женщина на другой стороне платформы, которая стоит так одиноко и не хочет брать микрофон? Она тоже русская?

— Да... да... русская. Но кто она, никто не знает.

— Смотрите, Корнейв-младший хочет подойти к ней, а она убегает. Бежит... бежит... Давайте посторонимся, да­дим ей пройти.

Американцы, которым было до невозможности тесно, вдруг расступились и дали дорогу взволнованной красивой русской женщине, которая прошла к ровной полосе прибоя.

Последним по радио выступил соавтор американского инженера Степан Корнев.

— Я рад, что помог Америке построить этот замечатель­ный поезд, — кратко сказал он.

Разъезд десятков тысяч автомобилей с этого небывалого спектакля сам по себе был удивительным зрелищем. Он был запечатлен на десятках кинопленок и уже вечером этого дня был показан на первых экранах страны. У многих зрите­лей вызвал восхищение эффектный кадр: пустынный пляж, весь усеянный обрывками газет и консервными банками, и у самой пенной линии прибоя, выделяясь на светлом небе, четкий силуэт одинокой женщины.

Возбужденная Америка гордилась своим достижением. Миллионам американцев уже хотелось строить Арктиче­ский мост.

И никто не учитывал этого так глубоко, как скромный и энергичный мистер Медж.

 

Конец второй части

 

пред.             след.