Глава шестая
ВОЗДУХ

— О’кей, мисс Седых! Если сегодняшний эксперимент окончится благополучно, компания купит ваш патент на ракетные якоря. Это как раз то, что мне нужно. Мои рабо­чие постоянно недовольны, а это развязало бы мне руки.

Аня улыбнулась.

— Моя цель не продажа патента, а оказание технической помощи вашему строительству.

Кандербль глубокомысленно поднял левую бровь, потом полез в жилетный карман за сигарой. Вспомнив, что они в подводной лодке, инженер улыбнулся.

— Черт возьми! К сожалению, здесь нельзя курить. Итак, мисс Седых, там все готово?

— Да, я проверила, — коротко ответила Аня.

Кандербль подошел к блестящему прибору. Светлое пят­но на шкале показывало цифру расстояния, которое прошла от дока маленькая подводная лодка.

— Стап! — скомандовал Кандербль.

Зажглась лампочка на пульте. Приказ был принят.

— Можно идти? — спросила Аня.

— О’кей, мисс Седых. Ваш якорь следует спускать здесь.

— О’кей, — с едва уловимым задором произнесла Аня и вышла в низенькую дверь.

Нагнув голову, Кандербль последовал за ней. По узень­кому, ослепительно чистому коридору, перегороженному в ряде мест водонепроницаемыми переборками, они про­шли в центральную часть подводной лодочки. Здесь была расположена «спускная камера». Через нее опускались бал­ластные мертвые якоря, нагружаемые в подводном доке.

Кандербль подошел к круглому иллюминатору. Сквозь толстое стекло была видна внутренность цилиндриче­ской камеры, слабо освещенная проникающим снаружи светом.

Сейчас камера была заполнена гигантским штопором. Его винтовые лопасти поблескивали, словно отполиро­ванные. Штопор кончался вверху поперечиной, на обоих концах которой виднелись сопла реактивных двигателей, напоминавшие трубы горниста.

— Итак, фейерверк на дне моря? — с некоторой долею любезности в голосе произнес Кандербль, с интересом на­блюдая за взволнованным лицом русской женщины.

Аня быстро повернулась к американцу. Между бровей у нее появилась складка.

— О’кей, — примиряюще кивнул головой Кандербль, поняв выразительный взгляд Ани.

— Впустить в камеру воду! — отрывисто скомандовала Аня.

Кандербль громко повторил приказание.

Оба инженера видели, как открылись в полу камеры кингстоны, как похожими на бревна струями ринулась через образовавшиеся отверстия вода океана. Штопор вздрогнул, качнулся в сторону, уступая напору струи, отклонился до встречи с другой и, дрожа, остался в наклонном положе­нии. Вода быстро заполнила камеру. Якорь снова повис вертикально.

— Готово, — сказала Аня, поправляя волосы.

— О’кей! — отозвался Кандербль, нажимая серебристую кнопку.

Створки пола камеры медленно раскрылись. Столб воды в камере слился с темным зеленоватым пространством.

— Трави трос! — наклонила Аня голову.

Якорь дрогнул и стал медленно опускаться, пока не ис­чез в зеленой темноте. В заполненной водой камере остался только натянутый канат.

Прислонясь плечом к двойному ряду заклепок, высту­павших на металлической стенке, Аня молча смотрела на счетчик, показывающий длину развернувшегося каната.

Кандербль не спускал глаз с красивого лица со сведен­ными прямыми бровями.

— Вы уверены, что реактивные двигатели включатся, едва якорь коснется дна? — спросил Кандербль, может быть, лишь для того, чтобы нарушить тягостную тишину.

Вместо ответа Аня пристально посмотрела прямо в глаза американцу. Кандербль отвел взгляд в сторону.

В окошечке прибора выпрыгивали цифры, как на счет­чике таксомотора.

Кандербль сказал об этом Ане. Аня улыбнулась ему, и американский инженер сразу повеселел.

Он стал насвистывать какую-то негритянскую мелодию, постукивая в такт носком ботинка.

Вдруг Аня схватила его за рукав и предостерегающе под­няла руку.

Цифры в окошечке прибора перестали меняться.

Кандербль стоял, вытянувшись во весь рост. Аня про­должала держать его за руку. Было слышно, как в жилет­ном кармане американца громко тикали часы; им вторили маленькие часики на руке Ани.

Откуда-то донесся далекий гул.

Аня смотрела на Кандербля, словно требуя сейчас от него слов.

Американец вместо ответа выразительно показал паль­цами движение завертывающегося штопора. Аня радостно кивнула головой. Она отпустила руку Кандербля.

— Надо еще проверить, не вытащится ли якорь, если потянуть хорошенько за канат, — сухо произнес Кандербль.

— Проверяйте.

— О’кей! Сейчас отдам распоряжение. Однако как бы­стро якорь достиг дна.

— Наоборот! — воскликнула Аня. — Как долго он спу­скался!

Гортанным голосом мистер Кандербль отдал распоря­жение выбирать канат.

— Хэлло! Мистер Кандербль! — послышалось из репро­дуктора. — Лодка опускается.

— Стап! — крикнул Кандербль.

Он протянул Ане руку, Аня крепко, по-мужски, пожала ее.

— О, это очень много для женщины!

— Вы думаете? — рассмеялась Аня.

Оба вернулись в рубку управления. Предстояло отвести конец каната в натяжную камеру туннеля.

На матовом экране всплывали смутные очертания двух труб туннеля, вдоль которых шла теперь подводная лодка. Прожектор лодки вырывал из зеленой тьмы лишь неболь­шой их кусок, трубы казались косо срезанными.

В одном месте под трубами показалось какое-то утол­щение.

— А вот и натяжная камера, мисс Седых, — почему-то хрипло произнес Кандербль.

— Я не видела, как водолазы натягивают канат, — созна­лась Аня, окинув внимательным взглядом лицо инженера.

— Вот, посмотрите, он несет конец каната, закрепляет на барабане лебедки. Вам видно? Пододвиньтесь сюда.

— Спасибо. Мне хорошо видно и отсюда. Водолаз не останется в натяжной камере? Он вернется в подводную лодку?

— Да, мисс Седых. Вы видите, он уже спускается. Сейчас сжатый воздух вытеснит из натяжной камеры воду, а лебед­ка натянет канат. Я рад, леди, что могу вам это рассказать.

— Канат натягивается, натягивается! — восхищенно воскликнула Аня. — Первый ракетный якорь уже держит туннель.

Кандербль засунул в рот сигару и стал чиркать спичкой о стенку рубки, но тотчас спохватился.

— Странно, — покачал он головой, — просто странно.

— Что? — обернулась Аня.

— Нет, нет, все о’кей, моя леди.

Через двадцать минут подводная лодка входила в шлюз плавучего дока.

Это был огромный металли­ческий цилиндр, сообщающийся через люк с океаном. Едва лодка прошла люк, тотчас специальные механизмы задраили его, а насо­сы принялись выкачивать в океан воду, заполнявшую шлюз.

Через иллюминаторы из сосед­него помещения было видно, как постепенно спадала вода в шлюзе

и обнажался корпус подводной лодки. К одному из таких иллюминаторов припал Джемс.

Когда в подводной лодке открылся люк и из него по­казалось длинное лицо Кандербля, Джемс боязливо ото­двинулся от окна. Кандербль сошел на мокрый пол шлюза по железным ступенькам, приваренным к корпусу лодки, и выжидательно посмотрел наверх. По лестнице ловко спу­скалась стройная женщина. Кандербль помог ей сойти на пол.

Джемс поднял бровь: «Прекрасно! “Лошадиная челюсть” ухаживает за русской леди. Так и будет доложено миссис Амелии. Недаром она интересовалась этой особой».

Открылись двери шлюза. Джемс отскочил за лестницу, откуда мог продолжать свои наблюдения.

Кандербль и Аня, оживленные и довольные, прошли мимо Джемса к винтовой лестнице.

На первой ступеньке Кандербль задержался. Джемс ух­мыльнулся, когда увидел, что американец взял русскую леди за руку.

— Простите, леди, я давно хотел вас спросить, откуда у вас это кольцо?

— Это кольцо? — переспросила Аня и, покраснев, тихо высвободила свою руку.

— Не истолкуйте меня неверно, моя леди. Дело в том, что не может найтись в мире другого такого кольца.

Аня удивленно подняла брови.

— Это кольцо подарил мне один очень близкий... и за­мечательный человек.

— Матрос?

— Нет... то есть да. Его подарил мне... Вы знаете его?.. Инженер Андрей Корнев.

— Мистер Эндрью Корнейв? Не может быть!

— Да, во время войны он был матросом.

Кандербль резко повернулся к Ане.

— Так неужели это был он?

— Да, он рассказывал мне о первой встрече с вами на катере.

— И он никогда не напомнил мне об этой встрече! Мог ли я думать? И вы дорожите этим кольцом?

— О да! Очень!..

— Я тоже дорожил им, — сказал Кандербль печально и стал подниматься по винтовой лестнице.

Джемс усмехнулся. Побочное занятие в подводном доке ему определенно нравилось. Убедившись, что оба инженера поднялись, он направился следом за ними.

Осторожно высунув голову, он увидел длинный цилин­дрический коридор и две удаляющиеся фигуры.

«Ага! Они направляются к “Лошадиной челюсти”. Хе-хе- хе! Недурное место. Миссис Амелия недаром беспокоится за своего долговязого».

Джемс тихо пошел по коридору. Была ночь. Звуки доно­сились издалека. Скоро должна была начаться передвижка дока. В пустынных коридорах никого не было, но на всякий случай в руках Джемс держал инструменты, чтобы притво­риться чем-то занятым.

А вот и дверь в кабинет Кандербля. Интересно послушать, что там сейчас происходит. Джемс приложил ухо к холодному металлу и вдруг удивленно свистнул. Он услы­шал всхлипывания. Женщина плакала.

— Вот так чертовщина!

Мистер Кандербль взволнованно хо­дил по комнате. Джемс сразу узнал его шаги.

— Это ужасное несчастье, ужасное! Когда вы получили депешу, Мейс?

— Час назад, сэр.

— Какая неприятность! Никто не знает у нас об этой катастрофе в русском доке?

— Никто, сэр.

— Вам не лучше, мисс Седых? Выпейте еще воды. Этот инженер Авакян был вашим другом? Но зачем вы плаче­те, леди? Право, я уже готов был считать вас настоящим парнем.

— Сурен... Сурен... бедный Сурен! — шептала русская.

Джемс напрасно силился понять ее слова. Он сгорал от любопытства. Катастрофа. Депеша. Человеческие жертвы. Есть что рассказать!

— Мейс, принесите еще воды для леди.

Вдруг дверь, к которой прижался Джемс, открылась, ударив его по щеке.

— Что вы делаете здесь, мерзавец? — крикнул Кан- дербль, хватая Джемса за шиворот.

— Простите, сэр, я наклонился, чтобы поднять от­вертку. Простите, сэр! Ваша дверь так неожиданно от­крылась...

— Что вы здесь болтаетесь ночью? Кто вы такой? Штра­фую вас на десять долларов. Ваш номер? Теперь убирайтесь, пока я не свернул вам скулы.

— Да, сэр, — подобострастно кланялся Джемс, отодви­гаясь подальше от страшного биг-босса.

Расправившись с Джемсом, Кандербль вернулся в ка­бинет. Аня сидела на стуле и, вытянув руки со стиснутыми пальцами, безмолвно смотрела перед собой. Мейс стоял со стаканом воды, но не мог привлечь ее внимания.

Кандербль нервно закурил папиросу.

— Простите мою слабость, мистер Кандербль. — Аня тряхнула головой. — Я разревелась здесь, как девочка. Но то, что произошло там, слишком много значит для меня... Вероятно, я не нужна вам больше? Я хочу пройти в отве­денную мне каюту.

— Пожалуйста, мисс Седых. Поверьте, я очень расстро­ен происшедшим несчастьем. Я весьма уважал мистера Ава­кяна. Это крупная утрата для всего нашего предприятия, которому вы так послужили работой над якорями. Я со­чувствую вам.

Аня встала и, отвернувшись к стене, вытирала платком глаза. Она слушала, но не понимала американца.

— Мистер Мейс, вы проводите меня? Я боюсь, что не найду своей каюты, — попросила она секретаря.

Кандербль остался один. Он широкими шагами про­шелся по узкой и длинной комнате. Остановился, вынул из жилетного кармана сигару, откусил у нее кончик, задумчи­во подержал в руках, потом бросил ее в пепельницу. Еще раз прошелся из конца в конец и стал шарить по карманам спички. Все время он неодобрительно качал головой.

— Да, да, якоря. Это прекрасно, — вслух произнес он. — Теперь эти олухи у меня попляшут! Мне больше не потребу­ются каменоломни, доставка балласта... Вся возня с этими мертвыми якорями не нужна.

Кандербль сел в кресло и глубоко задумался.

Крепко сжимая в руке мокрый платок, Аня машинально двигалась за сдержанно-вежливым Мейсом.

Оглядываясь на свою спутницу как бы для того, чтобы убедиться, что она следует за ним, Мейс понял, что рус­ская женщина была сейчас далеко. Почему-то вздохнув, он сказал:

— Да, леди, жестокое это сооружение — плавающий туннель.

Аня сначала удивленно посмотрела на него, потом кив­нула головой. Может быть, он ответил ее мыслям.

Навстречу Ане и Мейсу стали попадаться возбужденные люди. Они кричали, махали руками. Аня не понимала, чего они хотят. Они остановили Мейса и не давали ему пройти.

— С дороги! — мрачно произнес Мейс, держа руку в кар­мане.

— Стап! Инженерский прихвостень! — кричали из тол­пы.

— Мы хотим знать правду! Что случилось с русским до­ком?

— Правда, что он пошел ко дну вместе со всеми людьми?

— Правда, что люди задохнулись в нем?

— Пропустите меня и эту леди. Мне ничего не известно об этом происшествии. Читайте газеты. — В голосе Мейса слышались нотки Кандербля.

— Вы лжете! Вам все известно! Мы видели человека, который кое-что слышал.

— Молчать! Вы кричите здесь, в то время как уже пора идти на сварку. С земли сейчас придут грузовики. Прочь с дороги!

— Нет! Мы хотим знать! Мы не пойдем на работу, пока не узнаем! Мы захватим грузовики!

— Джентльмены, вы должны считаться с леди. Она очень утомлена. Я должен проводить ее.

Аня наклонилась к Мейсу и тихо спросила:

— Отчего не рассказать им всей правды?

— Разве это люди? Это скоты! Им нужен повод для за­бастовки.

— Здесь леди? — переспросил старый рабочий. — Ребя­та, дайте леди пройти. Он прав, дайте дорогу.

Рабочие расступились, провожая недобрым взглядом Мейса и его спутницу.

Ане было больно уйти, не разъяснив этим людям всего происшедшего в советском доке. Но она твердо помнила данные ей наставления ни в коем случае не вмешиваться во внутреннюю жизнь американского дока, не принимать ничьей стороны в возможных конфликтах между рабочими и администрацией. Дисциплина советского человека была в Ане сильна. Она молча пошла следом за американцем.

Рабочие слонялись без дела по коридорам и по металли­ческой площадке дока. Они бросались навстречу каждому прибывающему из туннеля грузовику, накидывались с рас­спросами на каждого шофера; но те ничего не знали, кроме того, что наверху пурга и они до сих пор еще не отогрелись.

Слухи, один невероятнее другого, как вода, растекались по доку. Разгрузка грузовиков шла с перебоями. Рабочие то и дело отвлекались, чтобы поговорить друг с другом. Масте­ра охрипли от ругани, но ничего не могли поделать сегодня с рабочими. Инженеры держались поодаль.

Информированный своим секретарем о появившихся слухах, Кандербль заперся в своем кабинете. Хмурый, го­товый к самым решительным мерам, слушал он сидевшего против него делегата рабочих — электромонтера Майка Дикса.

— Рабочие хотят знать правду о катастрофе, сэр, хотят знать, насколько безопасно продолжать работу в подводном доке, и, наконец, хотят знать, будут ли удовлетворены тре­бования шоферов, переданные на прошлой неделе.

— Хорошо. Передайте своим рабочим, что в русском доке ничего особенного не произошло. Образовалась небольшая течь в сальнике. Проходя по мокрой площадке, русский ин­женер мистер Авакян поскользнулся, ударился виском о же­лезные перила и умер. Работа в нашем доке совершенно без­опасна. Это оговорено в нашем договоре, и компания свято выполняет свои обязательства. Что касается всех остальных ваших требований, то они противоречат нашему догово­ру, а потому в переговоры о них я вступать не намерен.

— Остерегайтесь, мистер Кандербль.

Кандербль усмехнулся.

— Меня не интересуют шоферы. Я их увольняю сегодня.

— Как увольняете? — удивился Майк. — Разве вы пре­кращаете работы?

— Отнюдь нет, мистер Дикс. Просто они больше мне не нужны и могут убираться ко всем чертям, так же как и все те, кто работает на добыче балласта.

— Позвольте, но как же якоря?

— О-о! Это уже дело инженеров. Концерн купил у рус­ских патент новой системы якоря, не нуждающегося в бал­ласте. Я уже заказал по телеграфу, чтобы мне прислали пар­тию с самолетами.

Майк нахмурился.

— Следовательно, вы не только не удовлетворяете наши требования, но и объявляете локаут?

— Да, сэр, — сказал Кандербль, открывая коробку с си­гарами, но не предлагая закурить своему посетителю.

— Тогда, мистер Кандербль, мы прекратим работы в подводном доке.

— Не удастся! Я набрал сюда надежных рабочих, ко­торые не любят связываться с такими организациями, как профсоюзы.

— Тем не менее работы будут прекращены, сэр, — сказал твердо Майк поднимаясь.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Кандербль, демонстра­тивно кладя ноги на стол.

— Разрешите воспользоваться вашим телефоном? — вежливо попросил Майк.

— Пожалуйста.

Майк вызвал какого-то Биля и спокойно проговорил в трубку:

— Мистер Кандербль отклонил наши требования, объ­явив частичный локаут. Прекратите работы на вентиляци­онных установках.

— Что?! — заревел Кандербль, снимая ноги со стола.

— Только то, что я пообещал вам, сэр. Работы прекратят­ся, так как на земле прекратится подача воздуха в туннель.

Майк повернулся и вышел. Кандербль яростно жевал челюстями, словно хотел перегрызть что-то твердое.

— Мейс! — крикнул он. — Узнайте, что там происходит наверху, и вызовите ко мне сюда всех инженеров. И верните мистера Дикса.

— Да, сэр, — откликнулся секретарь.

Кандербль включил репродуктор, соединяющий его с центральным сборочным залом. В кабинет донесся смут­ный шум голосов. Кандербль ходил из угла в угол.

Вошел Майк.

— Ну? — угрюмо спросил он.

Кандербль подошел к нему вплотную.

— Сейчас же прекратите забастовку!

Майк отрицательно покачал головой.

Тогда Кандербль выругался, подался всем телом вперед и коротким ударом в челюсть свалил его на ковер.

— Так, — сказал Кандербль, перешагнул через Майка и, выйдя из кабинета, запер его на ключ.

Когда он поднялся наверх, центральный сборочный зал походил на разбуженный улей. Больше тысячи человек, со­бравшихся сюда, чтобы начать сварку, не приступали к ра­боте. Прекращение привычного ветра, постоянно дующего из горловины туннеля и приносящего в док свежий воздух, подействовало на людей, как удар грома в зимний солнеч­ный день.

Никто не знал, что произошло. Наэлектризованные утренними слухами, встревоженные люди спрашивали друг друга, что это значит. В довершение всего исчезли все инженеры.

— Скверный признак. Плохи наши дела, — качали го­ловами старики.

— Мы задохнемся в этой ловушке.

— Это проклятое место — док. Русские придумали его и сами утонули первыми.

— Вот теперь и наша очередь.

— Мы не хотим погибать! Надо бежать отсюда, иначе мы задохнемся.

— Воздуха! Воздуха! Я уже чувствую, что трудно ды­шать...

Люди толпами стали собираться у горловины туннеля, теснясь к полуразгруженным грузовикам.

— Эй! Да что там смотреть! — крикнул кто-то. — Сбрасы­вай эти проклятые железки на пол! Забирайся на грузовики!

Это было сигналом.

Обезумевшие люди бросились к автомобилям. Тюбинги сбрасывались куда попало, загромождая дорогу и делая не­возможным проезд другим машинам.

Первый грузовик, сплошь увешанный гроздьями сры­вающихся людей, въехал в туннель и скрылся в темноте.

— Они уехали, уехали, а мы останемся, задохнемся! — кричали люди, стараясь завладеть следующей машиной.

Началась драка за место в машине. Пошли в ход кулаки. Послышались стоны, ругань, проклятия.

Ушла вторая машина. Третья, облепленная людьми, не могла двинуться, потому что путь был загорожен сброшен­ными с первых двух машин тюбингами.

Паника усилилась. С остервенением принялись люди освобождать дорогу. Но другие, воспользовавшись тем, что освободились места в машине, поспешили занять их. Нача­лась свалка. Послышались выстрелы. Толпа, наполнявшая центральный зал, будто сошла с ума. Людям действительно казалось, что они задыхаются. Сознание того, что воздух больше не поступает в туннель, сеяло страх, переходящий в умопомешательство.

Люди бросились бежать по туннелю, словно могли про­бежать сотни миль, отделявших их от берега. Автомобиль, которому удалось прорваться через толпу, догонял их, и кто знает, какие страшные сцены должны были произойти в уз­кой трубе туннеля.

Два брата, Джемс и Генри, были в общей толпе. Стараясь удержаться на узкой площадке, они качались то назад, то вперед, пытаясь пробиться к тому месту, где стояли нагру­женные тюбингами грузовики.

Здоровые и сильные, мало отдавая себе отчет в том, что делают, они действовали локтями, ногами, кулаками. Удары сыпались на них со всех сторон, но лишь больше разъяряли их. Однако они были слишком далеко от ма­шины. Они видели, как автомобили один за другим поки­дали док, слышали шум и драку. Уезжали десятки людей, а оставались сотни.

На мгновенье показался Майк, которого притащил сюда Кандербль, чтобы остановить панику. Но люди уже не мог­ли внимать словам. Чувство страха торжествовало над раз­умом. Майка никто не слушал.

— Просто он хочет удрать раньше нас! — крикнул Джемс.

Майка смяли, затолкали, избили.

Всего только две машины оставались в доке. Люди с ди­кими воплями пробивались к ним. Ноги часто наступали на что-то мягкое.

Ушла еще одна машина. Люди падали с нее, вставали на ноги и снова бежали, цепляясь на ходу за висящих то­варищей. Последняя машина была набита доотказа. Джем­су и Генри удалось пробраться к ней. Генри изловчился и вскочил на подножку вместо одного сорвавшегося ра­бочего. Джемс толкался, стараясь поставить свою ногу, но втиснуть ее было некуда.

— Пустите! Пустите! — кричал он Генри, стаскивая его, но Генри, напрягая мышцы, судорожно держался за выступ крыла.

— Пустите! — хрипел Джемс. Пена выбилась у него в уголках губ.

Машина тронулась. Джемс выхватил нож и ударил им Генри в спину. Тот крикнул, как-то осел и сполз на землю.

Джемс вскочил на освободившееся место. Машина уже мчалась по туннелю. Рукав Генри зацепился за подножку, и тело некоторое время тащилось за машиной, пока не уда­рилось о торчащий тюбинг.

— Док опускается! Помпы остановились! Запасные ци­стерны наполняются водой! — крикнул кто-то.

Поток людей хлынул в отверстие туннелей. На площад­ках, на дне дока, на груде тюбингов лежали оставшиеся.

На металлической галлерее стояли одинокие фигуры инженеров с револьверами в руках. Они беспомощно по-

глядывали друг на друга.

— К помпам! Черт вам в уши! К помпам! — кричал Гер­берт Кандербль. — Док действительно опускается. Я рас­считаю вас завтра же ко всем чертям!

— Сэр, помпы работают. Кто-то уже пустил их.

Кандербль сбежал вниз вместе со своим секретарем. В машинном отделении он не увидел ни одного рабочего. У щита управления стояла Аня Седых.

— Вы, мисс Седых? Вы пустили помпы? Откуда вы зна­ете устройство дока? Как очутились вы здесь?

Аня посмотрела на американца и тихо сказала:

— Подводный док проектировали когда-то мой муж и друг.

— Вы молодец, Анна! — произнес Кандербль, не до­бавляя к ее имени «мисс», и с уважением посмотрел на нее.

 

пред.             след.