Мой Федя вступил в отряд гайдаровцев.
В воскресенье, в свободный от школьных занятий день, Алеша созвал свой отряд.
Ребята собрались на крутом волжском берегу будущего моря, на том месте, где недавно мы с Федей были заподозрены чуть ли не в шпионаже.
Я не был допущен на этот сбор и узнал о нем лишь со слов Феди, который привык всем делиться со мной.
...Алеша сидел на бугорке, по привычке подвернув под себя правую ногу. Федю все изумляло в Алеше, даже эта способность сидеть. Я заметил, что Федя пытался подражать своему новому другу, но у него быстро затекала нога.
Отряд был немногочисленным. Кроме Алеши и Феди, пришел еще мальчик Витя. Он лениво лежал на животе, извлекая из кармана геологическую коллекцию. По уверению Вити, серые, невзрачные камешки, подобранные на берегу, — все сплошь «самородки».
У Вити — румяные щеки, нос пуговкой и коротко остриженные волосы.
Поодаль, на обрыве стоял еще один член гайдаровской команды.
На фоне голубого неба вырисовывалась тоненькая фигурка девочки лет восьми, с косичками, похожими на хвостики, в платье, трепетавшем на ветру.
Это была сестра Вити Женя, преданно бегавшая всюду за мальчиками и страшно им надоедавшая. Чтобы как-нибудь избавиться от «девчонки», Алеша придумал ставить ее на «сторожевой пост».
И маленькая Женя покорно стояла, с тоской глядя на совещающихся мальчиков. Алеша милостиво разрешил ей взять с собой куклу, уверяя, что никакой враг не заподозрит в девчонке с куклой зоркого часового тайного отряда.
— Гайдаровцы! — говорил Алеша. — Мы должны усилить охрану. Мы теперь знаем, что иностранные державы засылают в Арктику свои самолеты, один из которых разбился... — он бросил быстрый взгляд на Федю.
Витя, позевывая, стал складывать камешки в карман.
Алеша уничтожающе взглянул на него.
— Когда все соберутся, Федя сделает нам доклад о далеком пограничном острове, где он служил, — сказал Алеша.
По реке шел большой ослепительно-белый теплоход. За ним, как шлейф, тянулись разбежавшиеся волны.
— Хорошо бы сейчас на лодке... на тех волнах покачаться, — сказал Витя.
Федя посмотрел вниз.
— Разве это корабль? Разве это волны? — презрительно проговорил он.
— Ребята! Опять эта девчонка лезет! — с досадой вскричал Алеша, вскакивая на ноги.
Витя перекатился на бок, Федя сел.
Сверху быстро спускалась девочка. На бегу она то скрещивала над головой руки, то раскидывала их в стороны.
Кукла при этом взмахивала ногами.
— Сигналит, — попробовал заступиться за девочку Федя.
— Сигналит? — повторил Алеша. — Что-то ничего не пойму. Витя, твоя сестра никогда не выучит сигналов, она только машет руками.
Девочка спустилась к мальчикам.
— Почему вы покинули пост? — строго спросил Алеша.
Женя посмотрела на него широко открытыми, испуганными глазами, голубыми и прозрачными, как у ее куклы.
— Я... я совсем забыла, как это... про-сиг-нализировать, — еле выговорила она. — Вот и прибежала...
— Ну, что? Заметила кого-нибудь? — спросил Алеша.
— Идет... идет Дениска, — прошептала девочка.
— Зачем ты покинула пост? — уже мягче сказал Алеша. — Ну и хорошо, что идет Дениска. Мы давно его ждем.
На обрыве, на том месте, где недавно виднелась фигурка девочки, появился теперь мальчик в длинных брюках, в фуражке с молоточками и в гимнастерке со сверкающими пуговками.
Спускался он так поспешно, что земля осыпалась у него под ногами.
Федя был еще с ним незнаком: Дениска, о котором он уже слышал, учился в Сталинграде, в ремесленном.
Подойдя к ребятам, мальчик недоверчиво взглянул в сторону Феди, пытавшегося сидеть на подвернутой правой ноге.
— Это Терехов Федя, герой-полярник. Ты скоро о нем все узнаешь. Можешь говорить свободно, — сказал Алеша.
— Вот какое дело, — певуче сказал Дениска, и у Феди защемило сердце. Он услышал в его голосе знакомые интонации украинской речи и сразу вспомнил далекий остров, кают-компанию, открытую дверь в кухню, где хлопотала мать...
— Вот какое дело, — продолжал Дениска, с трудом переводя дыхание. Верно, он бежал часть дороги. — Выследил я вражью силу.
— Ой! — вскрикнула Женя и потупилась под Алешиным взглядом.
— Ну и ерунда, — заявил Витя.
— Нет, не ерунда! Вы ж послушайте, выследил я, что в развалинах кто-то хоронится!.. Честное гайдаровское!.. Я Гальку оставил сторожить, а сам за вами...
— А ты видел его? Того, кто хоронится? — спросил Федя.
— Не видел, да выследил... Следы его нашел, — понимаешь? Живет и ховается... Галька его караулит, а я за вами!
— Это надо проверить! Отряд! Боевая тревога! — крикнул Алеша. — Отправляемся в Сталинград!
Предводительствуемые Алешей, ребята направились к шоссе, чтобы на попутном грузовике добраться до города. Алеша знал секрет, как останавливать даже самых неумолимых водителей.
Для этого на обочине устраивалась «живая картина». Витя ложился на спину, раскинув руки так, как должны лежать сраженные богатыри. Дениска, стоя на коленях, расстегивал ворот его рубахи. Женя, закрыв лицо руками, ревела. Алеша же, встав на пути проходивших машин, протягивал к ним руку, ладонью вперед.
Федя в живой картине не участвовал и угрюмо ждал в стороне.
Первым остановился грузовик с известью. Алеша сам отказался от его помощи.
Второй грузовик также остановился.
— Ну, что тут у вас случилось по аварийности? — высунулся из кабины водитель.
Дядя, — сказал Алеша, подходя к шоферу и смотря на него своими подкупающе яркими глазами. — У нас ничего не случилось. Я мог бы вам соврать и сказать, что мальчик болен, но я никогда не вру. Мы просто хотели, чтобы вы остановились и согласились довезти нас до Сталинграда.
— Эх, вы! Бродячая труппа! — рассмеялся шофер. — Театр на шоссе устроили, — и даже входную плату хотят содрать... Ну, полезайте в кузов!..
Ребята гурьбой шли по асфальтированной, залитой теплым солнцем улице. По обеим сторонам ее поднимались высокие развалины с тонкими стенами.
Федя изумленно разглядывал необыкновенный пейзаж. Большие дома казались ему поразительным чудом, и вдруг теперь он видел их развалины. Как это можно — такое... и разрушать!
Стоит стена, в ней окна — в шесть рядов... А в эти окна видно небо с облаками... Вот другая стена, она обрывается неровной линией, за ней — лестница... Раньше она была внутренней, а теперь снаружи видна... Ступеньки на этой лестнице только вверху, а внизу никаких ступенек нет и даже невозможно до верхних ступенек добраться...
У следующего дома срезан угол и видна часть комнаты. На картинках так рисуют. Эта комната похожа на театральную декорацию. Висят обрывки полинявших обоев, видавших дожди и ветры.
— А ведь там люди жили, — сказал задумчиво Федя.
— Вот мы приходим сюда и видим, как враги пытались разрушить мирную жизнь! И все потом будут вспоминать об этом... Зачем все это разрушать? — горячо говорил Алеша. — Здесь заповедник будет... На все времена!.. Так дядя Коля сказал. А недалеко от заповедника будет гидростанция, — и море, и каналы, и вокруг поля и сады... Поля и сады... Вот что будет!.. А в городе уже и сейчас дома еще лучше прежних выстроили. И здесь бы выстроили, но только заповедник надо оставить...
— Тут, хлопцы... прямо за углом! — предупредил Дениска.
А где Галя? — испуганно прошептала Женя, не отстававшая от мальчиков.
— Галя?.. Она караулит, она хоронится, — тихо сказал Дениска и остановился на углу.
— Мы сделаем облаву! — командовал Алеша. — Я с Дениской пойду с этой стороны, а Федя с Витей пойдут в обход. Женя останется здесь. — Взглянув на вытянувшееся Женино личико, он добавил: — Пусть сообщит, в случае чего, о нашей гибели...
— А может быть, лучше вызвать милиционера? — предложил Витя.
На него не обратили внимания.
Дениска, искусно подражая автомобильному сигналу, дал условный знак: три раза, потом два, три раза, потом два...
Стали выжидать. Лицо Дениски покрылось потом. Он осторожно выглядывал из-за угла.
— Крадется, — тихо сказал он и вытер лоб рукавом.
Вскоре появилась стройная десятилетняя девочка, черноволосая, черноглазая, смуглая.
— Он там, — шепотом доложила она.
— А кто он-то? — осведомился Федя и добавил недовольным голосом: — Ружье надо было взять. А так что...
— Мы не будем его сразу брать в плен, мы только выследим его! — решил Алеша.
— Он в подвале, — сказала Галя. — Я сама слышала, как шевелится.
— Шевелится? — в ужасе прошептала Женя и посмотрела назад, но бежать одной по пустынной улице среди развалин было слишком страшно.
Ребята разделились на две группы. Одну повел Дениска — Алешу и Женю, а другую Галя — Федю и сильно отстававшего Витю.
Женю взяли с собой, потому что она ни за что не соглашалась остаться одна.
Обе группы подошли к разрушенному, стоявшему в глубине двора дому.
— Наверное, здесь в подвале был штаб фельдмаршала Паулюса, — прошептал Алеша.
Да не здесь, — сказал Дениска. — Я знаю где... Тут просто подвал. И у него один только выход...
— Ложись!.. Ползти! — скомандовал Алеша.
Все послушались. С особой охотой лег Витя.
Поползли.
Алеша добрался до продолговатого окна, расположенного на уровне земли, и заглянул в него. Пахнуло сыростью. В темноте почудилось движение.
Дениска самоотверженно сторожил выход. Вниз вели стертые ступени.
— У него там сено внизу лежит. Я сам видел, — шепнул он Алеше.
— Тут ружье надо, — снова сказал Федя Вите.
— Не ружье, а автомат, а еще лучше пулемет! Алешка уж больно задается. Я всегда говорю...
— Тсс! — прошипел Алеша.
Девочки отступили к воротам, от которых остались только врытые в землю тумбы.
С реки доносились голоса: «Отдай чалки!», «Трави!».
Засевший в подвале, быть может, заметил, что окружен: он шевелился, но не показывался.
Все происшедшее вслед за тем было столь же молниеносным, как и неожиданным.
Воздух огласился пронзительным, переходящим в визг, криком. Из подвала вырвалось что-то огненное... На солнце сверкали разноцветные яркие перья.
Ребята вскочили на ноги, чтобы бежать или сражаться...
Перед ними на камнях двора не то угрожающе прыгал, не то плясал... индеец!
Это был настоящий индеец, судя по перьям, красовавшимся у него на голове. Дикие телодвижения воинственного танца и боевой клич также подтверждали, что это краснокожий.
Правда, у индейца вместо орлиного носа был нос пуговкой. Красными же, вернее, рыжими у него были не кожа, а волосы.
— Тот самый! — закричал Федя и бросился к пляшущему дикарю.
Девочки, перепуганные насмерть, исчезли. Вити тоже не было видно. Дениска обомлел от неожиданности и почему-то расстегивал и снова застегивал пояс. Алеша храбро стоял перед неизвестным, готовый принять на себя удар.
Удар последовал. Индеец кинулся на Алешу, с размаху угодил ему кулаком в плечо и замахнулся еще раз. Алеша бросился вперед и схватился с незнакомцем, сжав его в объятиях и не обращая внимания на боль в плече.
— Не помогайте! У нас единоборство! — задыхаясь, кричал он.
— Не надо! — кричал Федя. — Это «немой заяц»!
Дениска непонимающе смотрел на Федю.
Яркие перья переливались на солнце. Противники сопели, стараясь свалить друг друга на землю.
Федя кинулся между борющимися, чтобы разнять их.
Рыжий узнал Федю и перестал издавать воинственный клич, от которого звенело в ушах.
— Жми, жми его! — кричал откуда-то взявшийся Витя. — Дай ему подножку!
У Алеши уже помутилось в глазах, он все сжимал противника, охватив его руками.
— Мальчики, отпустите его, пожалуйста, ему больно, — послышался голосок Жени. — Федя и Дениска, пожалуйста, разнимите их.
Алеша чуть ослабил руки. Рыжий посмотрел вокруг и, обращаясь к Феде, замычал.
— Алеша, он не умеет говорить, — продолжала Женя. — Ведь нам же сказали, что он немой. Не надо его обижать...
Алеша отпустил одну руку, а другой похлопал мальчика по спине. Тот улыбнулся.
Получилось так, что противники стояли теперь, дружески обнявшись.
Рыженький заулыбался, замотал головой и опять замычал.
Алеше стало жаль его. И совсем это не диверсант, а так, чудак какой-то!.. Интересно, где он перья достал? Напали на одного мальчика вшестером и чуть не побили его, а еще пионеры, гайдаровцами себя объявили...
Ни минуты не задумываясь, Алеша снова обнял мальчика и по-дружески чмокнул его в щеку.
Тогда рыженький вдруг заплакал. Он не заплакал бы, если бы его побили, но теперь, когда его пожалели, он не сдержал слез.
Алеша отпустил его. Ребята окружили рыженького. Галя протянула руку и потрогала перья. Рыжий поправил свой драгоценный убор, перестал плакать и сердито смотрел по сторонам.
Федя подошел и на правах старого знакомства ударил рыжего по плечу.
Тот открыл рот, показал в него пальцем, потом похлопал себя по животу.
— Он голодный! — догадалась Галя. — Надо дать ему покушать.
— У Витяки есть деньги. Мы сейчас накормим незнакомого мальчика, — сказала Женя.
— Кто тебе сказал, что у меня есть деньги? Продай свою куклу и корми, — проворчал Витя.
— Как не стыдно! — возмутилась Галя. — Противный, жадный мальчишка!..
— Ну и ладно!..
Федя предложил свой капитал, хранившийся у него в кошельке.
Ребята гурьбой отправились в центр города.
Немой предусмотрительно снял пестрый головной убор и спрятал его в бездонный карман своих брюк гольф. Вероятно, эти пестрые перья были его любимой игрушкой. Алеша и Женя отстали. Женя взяла мальчика за руку.
— Алеша, я хотела тебе сказать, что ты очень благородный мальчик. Я никогда не забуду, как ты его поцеловал во время драки, когда понял, что он немой.
Алеша покраснел. Он не сказал, как всегда, «отстань» и даже не вырвал руки, только опасливо взглянул на ушедших вперед ребят.
— Алеша... я должна тебя за это поцеловать! — сказала девочка и неожиданно, привстав на носочки, чмокнула мальчика не то в щеку, не то в нос.
— Побежим! Догоним! Надо взять с него клятву... И потом пусть вступает в наш отряд! — смущенно проговорил Алеша.
И, взявшись за руки, мальчик и девочка стремглав понеслись по улице.
Ребята уже стояли около лоточника, Федя покупал всем пирожки.