По дрейфующему с севера ледяному полю, над которым через несколько мгновений должен был появиться высотный самолет, шли три человека и собака.
Они не шли, — они бежали, часто падая и снова поднимаясь, задыхаясь, глотая ртом воздух. Они махали руками, хотя никто не мог их увидеть.
Зато они видели. Они видели дым ледоколов у края ледяного поля, даже видели их мачты. Они были уже уверены, что спасены, — и вдруг... по непонятной причине корабли стали уходить.
Ни разу за все время тревог и лишений отчаяние не овладевало людьми в такой степени, как сейчас. Спасение было так близко! Это были корабли, встретиться с которыми они рассчитывали, рискнув покинуть остров, и вот теперь...
Галя — это была она и ее друзья — оказалась слабее всех. Она упала и не могла встать. Матвей Сергеевич вернулся, Ваня же далеко убежал вперед и не оглядывался.
Посидим, отдохнем немного, — сказал механик, усаживаясь рядом с Галей. — Вернутся они, непременно вернутся. Неужели льдов испугались? Хотя льды паковые... Вы сами их, Галина Николаевна, выбирали, чтобы покрепче были. Сколько мы полей послабее мимо острова пропустили...
Галя лежала, тяжело дыша. Гекса подбежала к ней и улеглась рядом, положив рыжую морду на передние лапы.
Галя ласково посмотрела на собаку.
— На этот раз ты, собачище, не поможешь, — через силу усмехнулась она. Вспомнилось, как лежали они с Матвеем Сергеевичем и Ваней на снегу, боясь взглянуть друг на друга, признаться, что все кончено. Тогда Гекса бросилась от людей, и Галя подумала, что собака снова испугалась.
Но Гекса, не добежав до мачты бывшей радиоантенны, принялась рыть лапами снег. Галя долго наблюдала за ней, потом добралась до собаки и стала ей помогать. Вскоре Галя почувствовала под рукой доску. Она поняла. Это была крыша! Конек крыши!
Значит, дома целы! Их лишь занесло снегом так, что не было видно... ведь прошло столько лет с тех пор, как отсюда ушли люди!
Ваня и Добров помогали Гале. Они дорылись до дверей. Это оказался склад. Когда дверь была открыта, путники обнаружили у самого входа жирный окорок. Матвей Сергеевич вынул свой нож и отрезал первый кусок. Он отдал его Гексе.
Наевшись, они сутки пролежали без движения — во сне или в обмороке.
Потом хотели дать о себе знать, но их ждало новое разочарование. Автоматической метеостанции на острове не оказалось.
Продовольствия в складе было мало. Жили до лета на скудном пайке. Начинал таять снег. Надвигалась новая беда.
Каждый час с берега доносился грохот. Обваливались в море оттаивающие глыбы.
В доме уже нельзя было жить. Перебрались в шалаш.
После одного из обвалов дома не стало.
Помощи ждать было неоткуда. Никому не могло прийти в голову, что геологи добрались до острова Исчезающего.
Галя поддерживала товарищей. «Нужно выждать, еще немного выждать. Откроется навигация. На трассе мола начнутся работы. Работы не могут не начаться! Мы пойдем по дрейфующему льду, выбрав поле понадежнее. При той плотности работ, которая намечалась, нас не смогут не заметить. Это не только шанс на спасение, это — наверняка, на все сто процентов!» Галя уверяла в этом своих товарищей, и те верили ей. Они привыкли во всем полагаться на нее.
Галя с товарищами не раз выходила на край припая, наблюдая дрейфовавшие мимо поля. Она все не решалась. То ей казалось, что слишком рано, что корабли еще не вышли на трассу мола, то поля представлялись ей ненадежными, могли разломаться, растаять.
А продовольствие кончалось. Все уже давно голодали...
И вот Галя решилась.
Несколько дней назад геологи с Гексой перешли на приставший к острову паковый лед, который в ту же ночь оторвало ветром и понесло на юг.
Северный ветер дул им в спину. Они шли, шли на юг, шли к друзьям... с последней надеждой на спасение.
Когда они увидели дым на горизонте, они словно сошли с ума.
Гекса прыгала и лаяла.
Люди бежали к кораблям, падали и поднимались, не замечая ушибов. Спасение было близко и вдруг... когда можно было уже различить трубы и мачты, корабли внезапно стали удаляться...
В полном изнеможении, скованная приступом отчаяния, лежала Галя на снегу. Добров мрачно сидел подле нее.
Ваня бежал назад, размахивая руками.
— Самолет! Самолет! — кричал он.
Галя села. Как осунулось ее лицо! Оно подурнело и постарело.
Ее темные, обведенные кругами глаза смотрели на небо. — Самолет-то высотный! — воскликнул радостно Ваня.
Матвей Сергеевич замотал головой.
Не заметит, не надейся... высота-то какая!..
— Куда это он летит? — спросила Галя. — Уж не случилось ли чего... в мире?
— Нет. Один не полетел бы, — решительно заявил Добров.
Самолет приближался.
Геологи не подозревали о той задаче, которую должен был выполнить этот самолет. Не подозревали они и того, что на борту самолета находились двое советских ученых, два крупнейших авторитета в области атомной физики.
Самолет шел почти над самой стоянкой геологов. Ваня запрокинул голову, любуясь изящными очертаниями крыльев и фюзеляжа. Галя откинулась назад, опершись о снег руками. Гекса умными глазами смотрела на хозяйку и тихо повизгивала. Видимо, волнение людей передалось и ей.
...Тысячи глаз со всех кораблей напряженно следили за самолетом, но не заметили, чтобы под ним развернулся парашют.
По палубе гидромонитора, расталкивая всех встречных, бежал в расстегнутом кителе радист Иван Гурьянович.
Он взлетел на мостик и, задыхаясь, протянул радиограмму Терехову.
— На льду обнаружены три человека и собака. Их рассмотрели с самолета через приборы. Выполнить задание не могут, — громко возвестил Федор.
Николай Николаевич обернулся. Лицо его было спокойно, только губы побелели.
— Возможно ли, чтобы это... они?
— Они! Уверен! — радостно сказал Федор, крепко пожимая руку Волкову.
Волков снял темные очки. Глаза его сияли.
— Геликоптер, немедленно! — командовал Ходов. — Прошу прощения, Николай Николаевич, но вам нельзя лететь. Подождите здесь.
— Жаль, дяди Саши нет! Был бы счастлив! — сказал Федор.
Геликоптер поднялся с борта гидромонитора и стал набирать высоту. Он летел по направлению к белой полоске на горизонте.
Через полчаса геликоптер уже возвращался к ледоколу.
Похожий на вертолет в миниатюре, он так же застыл над ледоколом, медленно снижаясь.
Толпа моряков собралась на корме. Люди сидели на реллингах верхней палубы, забрались даже на ванты, на подъемную стрелу.
Геликоптер, как гигантское насекомое, жужжа, опускался на место, где стоял прежде кессон.
Он встал на выпущенные колеса, винт его еще несколько мгновений вертелся по инерции, наконец замер.
Открылась дверца. Из нее выскочила трехлапая собака и, залаяв, бросилась к шарахнувшимся от нее людям. Гекса прыгала и старалась лизнуть каждого человека в лицо.
Затем на палубу сошла Галя.
Она была встречена криком торжества.
Увидев Николая Николаевича, в первый момент она потеряла дар речи, потом бросилась к нему на грудь и заплакала. Он снял с нее шапку и поцеловал в волосы.
Моряки горячо приветствовали остальных спасенных геологов.
Николай Николаевич повел Галю в салон капитана.
— В тяжелую минуту нашлась ты, Галенька, — сказал Николай Николаевич, когда Галя, раскрасневшаяся с поблескивающими глазами, кончила свой рассказ.
Галя насторожилась. Ее похудевшее лицо теперь еще больше напоминало лицо юноши.
Николай Николаевич подошел к Гале, положил ей руку на голову и заглянул в глаза.
— Мы с тобой друзья... я многое знаю, чего ты даже мне не говорила. Будь стойкой. Я не хочу от тебя скрывать...
— Что случилось, папа?
— Ледяное поле, которое спасло вас, доставив к нам, — это ледяное поле одновременно скрыло под собой кессон с близкими, очень близкими нам... и тебе... особенно тебе, людьми...
Алеша! — вскрикнула Галя. — Так вот почему он не встречает меня... Алеша... что с ним?..
— Галя, я не стану скрывать, — сказал Волков.
Он не успел договорить. Галя вскочила. Ее глаза стали большими, глубокими.
— Это правда, погибнет? — и она снова прильнула к груди отца, вздрагивая от заглушаемых рыданий.
Открылась дверь.
— Высотный самолет! — крикнул радист и захлопнул дверь.
— Что? Что должен сделать высотный самолет? — спрашивала на бегу Галя, спеша за отцом, направившимся на мостик.