Высотный самолет летел так высоко, что казался неподвижным.
Можно было подумать, что он далеко от ледяного поля, когда под ним неожиданно раскрылся ярко-зеленый, хорошо различимый парашют.
Все, кто был на борту ледокола, переглянулись.
Галя зажмурилась. Ей казалось, что сейчас произойдет что-то страшное. Но ничего не происходило.
Галя открыла глаза.
Парашют медленно спускался.
— Встать за прикрытия! — послышалась отданная в рупор команда капитана Терехова. — К спуску шлюпки! Быть готовыми к воздушной волне. Не смотреть на парашют. Надеть темные очки.
Галя не могла оторвать глаз от зеленого пятнышка на фоне облачного неба. Как и все, она надела очки.
Пятнышко медленно росло. Парашют опускался.
Самолет превратился в тонкую черточку на горизонте.
У Гали стучало в висках. Она до боли закусила губу и мяла в руках шапку, которую почему-то сняла с головы.
Вдруг она услышала шум заработавших винтов.
Корабль разворачивался, становясь носом к ледяному полю.
— Полундра!
Моряки по тревоге рассыпались по своим местам.
Фотографы приготовили свои аппараты, прижавшись спинами к переборкам.
Матросы крепко держались за поручни.
Парашют опускался.
Видно было, как дальние ледоколы тоже поворачивались, словно готовясь взлететь на гигантский морской вал.
И вдруг вдали что-то сверкнуло.
Галя вскрикнула.
Неожиданный фиолетовый блеск даже через очки ослепил глаза. Испуганные люди зажмурились, закрылись руками, полами курток.
Лишь капитан Терехов, Ходов, профессор Сидоров и Николай Николаевич Волков продолжали смотреть на внезапно возникшее перед ними странное лиловое солнце.
Но скоро даже в темных очках невозможно стало смотреть на это солнце.
Оно словно удвоило, утроило, удесятерило свой блеск. Непостижимо яркий и в то же время мертвый, совсем не солнечный свет озарил все вокруг. Море мгновенно стало фиолетовым, лица людей восковыми, землистыми, ногти и зубы светились в тени.
И тут на ледокол обрушилась воздушная волна.
Гале показалось, что на ней загорается одежда. Она схватилась за волосы. Сейчас вспыхнут.
В лицо пахнуло жаром, как из раскаленной топки. Она закрыла лицо шапкой, нагнулась и побежала по палубе, чтобы куда-нибудь скрыться.
Прижавшись спиной к переборке, она тяжело дышала. Ей не хватало воздуха. Лицо покрылось испариной, веки стали влажными. Она утиралась платком.
Ослепительное солнце в течение нескольких секунд увеличивалось в объеме. Потом в море под ним, там, где простиралось ледяное поле, появилось белое облако. Оно
устремилось вверх, превратилось в туманный столб, тотчас же окутавший новое солнце. Выглянувшая из-за переборки Галя могла уже смотреть.
Яркое пятно, действительно, походило на солнце, скрытое дымкой облаков, только было очень большого размера и непередаваемого цвета.
Все гуще и гуще становились клубы поднимавшегося со льда пара. Огромный кудрявый столб слился с облаками, и казалось, что часть неба здесь провисла, опустилась до самого моря.
Громкое шипение доносилось со стороны этого столба. Будто несчетные струи воды лились на исполинскую раскаленную плиту.
— Что это такое? — спрашивала Галя.
Никто не отвечал ей, все молчаливо пожимали плечами.
Окутанное дымкой, фиолетовое солнце медленно спускалось вниз, будто упругие струи пара, бившие снизу, или неведомо как уцелевший парашют поддерживали в воздухе огненный шар.
Все время, пока перед Галиными глазами проходила эта феерия, она думала о том, что видят и чувствуют сейчас люди, скрытые под водой. Ей представлялось, что над своими головами, через толстые стекла кессона, они видят посветлевшую воду, лиловые лучи, проникающие через мерцающую, кипящую вверху толщу вод.
И мысленно Галя была с ними — с Денисом, Витякой, их товарищами... с Алексеем.
Галя достала платок и вытерла глаза, потом, спохватившись, стала вытирать лоб и щеки, словно для этого и вынула платок.
Шипение, свист, клокотание все еще неслись над морем.
Профессор Сидоров скорее понял, чем услышал, слова Волкова:
— Ученым спасибо!
Было жарко, словно северный ледокол каким-то чудом перенесся к экватору. Моряки воспользовались случаем остаться в тельняшках.
Фиолетовое солнце уменьшалось, снижаясь все больше и больше. Оно стало размером с луну, цвет его побледнел. В мутном тумане вокруг него были отчетливо видны два радужных круга, какие бывают зимой вокруг солнца.
Наконец тускнеющее пятно опустилось на лед.
Фонтан воды и пара взлетел к небу. Людям показалось, что стало темно, как в сумерки, хотя по-прежнему светило настоящее солнце, скрытое облаками.
У Гали замерло сердце. «Что с кессоном? Что с Алешей?»
— Вперед самый полный! — скомандовал капитан Терехов.
— Вперед самый полный! — радостно отозвался штурман и перевел рукоятку машинного телеграфа.
— Вперед самый полный! — повторил в микрофон команду остальным ледоколам радист Иван Гурьянович.
Ледоколы устремились на север.
Моряки и пассажиры со смехом освобождались от пробковых поясов.
Галя, радостная и счастливая, побежала на мостик к Федору и отцу.
Ледоколы приближались к ледяному полю, несколько часов назад победившему их.
Волны, снова ставшие серо-зелеными, подбрасывали на своих гребнях множество рыб, всплывших кверху брюхом.
— Уха, братцы! Честное слово, готовая уха и уже соленая, — уверял всех выскочивший из камбуза повар в белом колпаке.
— Кто о чем, а кок о камбузе! — смеялись комсомольцы.
Повар важно заявлял:
— Морские авторитеты говорят, что на полярном судне должности капитана и повара — самые главные!
Ребята хохотали.
Деятельный кок спустил в воду корзины и на ходу выловил несколько всплывших рыб, оказавшихся действительно сваренными и вполне съедобными. Он даже пообещал подать их к столу. У него нашлось много помощников. Началась увлекательная ловля в море вареной рыбы.