Ледоколы подошли к кромке ледяного поля.
Поле было неузнаваемо. Разбитые, жалкие льдины, пористые, готовые развалиться, не представляли уже слитной массы, а плавали в многочисленных промоинах и полыньях.
Все же, упрямые, они становились на дороге ледокола, стараясь преградить путь, но рассыпались от первых же ударов стальных громад.
Отбрасывая битые льдины, раскалывая их, подминая под себя, топя и перевертывая, ледоколы спешили в глубь бывшего поля, растопленного невиданной энергией.
Семь ледоколов с разных мест стремились к одной точке, все время указываемой береговыми радиопеленгаторами, — к тому месту, где на дне должна была лежать «Подводная черепаха».
«Что с ней? Уцелели ли люди?» — этот вопрос вертелся в уме у всех, но никто не задавал его.
Успокоившаяся было Галя теперь волновалась едва ли не больше, чем перед ожидавшимся взрывом.
Николай Николаевич украдкой посматривал на нее, стоящую у реллингов, готовую, казалось, сорваться с ледокола и полететь, как чайка, вперед.
Ледоколы состязались между собой. Каждому капитану, каждому моряку хотелось первым подойти к желанному месту.
Корабли сближались веером.
— Всплыла! Всплыла! — пронесся общий крик по всем палубам.
Острые взгляды моряков различили среди белых и зеленых пористых льдин темный панцирь «Подводной черепахи».
— Где? Где? — волновалась Галя, держа в дрожащих руках бинокль.
Яростнее задымили трубы кораблей. Бешенее завертелись винты. Звенел, торопил механиков машинный телеграф. Столпились у поручней моряки и строители.
Но когда ледоколы, торопливо разбрасывая льдины, подошли к всплывшему кессону, они придержали ход, уступая место флагманскому ледоколу Терехова.
Корабль, не включая гидромониторов, гордо шел среди льдин, легко отбрасывая их в стороны. Ледовый витязь не обнажал меча против разбитого врага.
Грибовидная спина кессона виднелась среди теснившихся около него льдин.
Под громкие крики моряков и строителей ледокол Терехова подошел к «Подводной черепахе». Подъемная стрела протянула к ней свою руку. Ловкий матрос сидел на крюке. Он первый ступил на темный панцирь, постучал в стекло иллюминатора, увидел кого-то, заулыбался. Потом он зацепил крюки за кольца на панцире, вскочил на ноги, замахал руками.
— Вира! Вира! — кричал он.
Заработала, запыхтела лебедка. Натянулся трос.
«Подводная черепаха», как бы осторожно отодвигая льдины, стала подниматься из воды и через мгновение повисла в воздухе.
— Ура! Ура! — кричали все, кто был на борту кораблей.
Кричала Галя, перегнувшись через реллинги, махая платком.
Кричал всегда сухой, сдержанный Ходов, в котором на миг проснулся Васька Ходов, строивший Комсомольск.
Кричал, как кричит вместе с армией полководец, Николай Николаевич Волков, высокий, несгибающийся, с поднятой над головой рукой.
Вода стекала с корпуса «черепахи» на поверхность тихой аквамариновой полыньи, образовавшейся под ней. Круги от капель разбегались по воде.
Стрела повернулась, и кессон поплыл над палубой корабля.
Моряки держались за колокол руками, заглядывали под него в пустую рабочую камеру, подпрыгивали, чтобы посмотреть в окна.
Стрела опустила «черепаху» и поставила ее на корму.
Снова прокатился крик «ура!». За стеклами окон кессона были видны прильнувшие к ним сияющие лица. «Заключенным» махали руками, что-то кричали, посылали воздушные поцелуи, делали знаки, как глухонемым. Для Гали было непередаваемой мукой ждать, пока давление внутри «черепахи» будет постепенно доведено до нормы.
Между тем Иван Гурьянович подсоединил к кессону телефонный провод, и было видно, как в командирской рубке Алексей Карцев говорил по телефону, — наверное, с Ходовым или Волковым.
Через минуту всем на корабле стало известно, что кессонщики все время работали под водой и закончили закладку гнезд для трубчатого каркаса. Стало известно и о поведении Виктора, сознавшегося в своем проступке.
Люди взволнованно переговаривались между собой.
Галя сбегала в каюту и привела себя в порядок, насколько это было возможно. Ведь она была все в той же своей ватной куртке и «безобразных» штанах.
Лишь через строго положенное время неумолимый Ходов позволил открыть люк «черепахи».
Моряки и строители стояли на палубе, готовые заключить в объятия первого появившегося.
Первым из кессона вышел Виктор.
Он растерянно улыбался, приглаживая свои редкие полосы и потирая подбородок.
Стоявшие против кессона люди продолжали напряженно смотреть на люк, словно из него никто не вышел.
Виктор смутился, шагнул навстречу знакомым ребятам, нечаянно задел одного из них плечом, но никто, казалось, не заметил его. Он отошел в сторону и с обиженным видом стал наблюдать сцену встречи со стороны.
«Они даже не желают ни в чем разобраться! — думал он возмущенно. — Они хотят сделать человека ответственным за болезнь, за невменяемое состояние!» И ему уже казалось, что в те минуты, когда тщетно трещала телефонная трубка, он, Виктор, был действительно при смерти.
Вот что помогало Виктору внутренне оправдать себя. И он стоял в стороне, как ему казалось, непонятый, а по существу, чужой, посторонний. Он отвернулся.
В люке показался Алексей Карцев, на палубе раздались приветственные крики. Люди бросились к кессону. Впереди всех оказалась черноволосая девушка в ватной куртке и таких же штанах. Она смотрела на Алексея сияющими глазами, протянув обе руки:
— Вот это был кострище, если бы ты видел! Что я только не передумала, глядя на него.
Она смеялась. Алексей смотрел на нее и не верил своим глазам. Она притянула его к себе и поцеловала не то в нос, не то в щеку и тотчас покраснела, хотела скрыться в толпе, но ее вместе с Алексеем подхватили на руки и понесли рядом по палубе. У Алеши бешено колотилось сердце.
Алексею хотелось сказать, что он и товарищи его были уверены в заботе Родины, но он был так растроган встречей, обрадован чудесным спасением Гали, что не мог выговорить ни слова, делал глотательные движения и все силы употреблял на то, чтобы сдержать слезы.
Моряки подхватывали на руки каждого, кто следом за Алексеем выходил из кессона. Денисюк, несмотря на свой вес, дядя Саша, Нетаев, все они взлетали в воздух под громкие, ликующие крики.
С других ледоколов подошли катера, все новые и новые моряки и строители взбирались на палубу.
Виктор стоял около трубы и мрачно смотрел вокруг. Мимо прошли Денисюк и дядя Саша. Никого, казалось, не интересовал Омулев со всем его внутренним миром.
— Ты, Денис, сказал, случайность? — говорил дядя Саша. — Нет, это не случайность. Работы в этом месте должны были начаться по плану. Решение геологов идти по дрейфующим льдам было вынужденным. Они расчетливо выбрали время. После аварии они шли с этого самого места на север. Теперь они шли обратным путем на юг и вовсе не случайно пришли к месту аварии. И конечно, не случайно, что их заметили зоркие летчики. Они ведь внимательно осматривали место, куда должны были сбросить свой чудесный снаряд.
— Верно! — согласился Денис. — Пожалуй, это выглядит закономерно.
Пробежала Галя. Виктор увидел ее.
Он бредит? Галя жива?!
Обуявшая Виктора радость в первый миг затмила все остальное. Он хотел броситься к Гале, шумно обнять ее, расспросить... Так бы он и сделал, если бы не все случившееся с ним самим. Теперь он захотел проверить, как Галя относится сейчас к нему. «Она не может поступить так, как другие! Ну, конечно, она сама идет к нему... Нет! Она свернула в сторону!» И тотчас направление мыслей Виктора стало иным. Непосредственная радость уступила место рассуждениям, которых он сам, человек не глупый, в другое время постыдился бы. «Жива! А меня обвиняли в ее гибели!» Ему казалось самым главным, что его обвиняли, а не то, что Галя осталась жива. Внутреннее упрямство не позволяло Виктору понять свою вину, и он охотно становился в позу человека, обиженного несправедливым отношением. Никто не хочет считаться с тем, что в тот злосчастный момент он в самом деле мог умирать... ну, если не умирать, то просто быть в беспамятстве.
Он перегнулся через реллинги. Внизу плавали разбитые, жалкие льдины.
У дверей салона остановились Карцев, Терехов, Волков и Ходов.
— Первый спуск дал очень много, Николай Николаевич, — говорил Карцев, стараясь казаться спокойным, но звенящий голос выдавал его волнение. — Конструкцию «Подводной черепахи» надо усовершенствовать.
— Да. Надо рассчитать ее на большую самостоятельность, — сказал Волков.
— Я думаю еще о подводной радиолокации, — продолжал Алексей. — Радиоволны плохо распространяются под водой, надо использовать звуковые или ультразвуковые.
Руководители строительства скрылись за дверью салона.
Снова прошел Денис в сопровождении целой толпы молодых строителей.
— Это не дело, — сердито басил он. — Подбрасывают на руках, как мешок, а нет того, чтобы вспомнить, что люди в кессоне работали да проголодались.
— Все готово! Все готово, Денис Алексеевич! — послышался тенорок повара. — Рыбка свежая, прямо в море варилась. Не угодно ли откушать?
— Когда голоден, шуток не терплю, — нахмурился Денис. Его потащили в кают-компанию.
На палубе корабля снова началось затихшее было оживление. Подходил лесовоз, груженный трубами. Появились люди в водолазных костюмах. Несли длинные двадцатиметровые трубы. Очевидно, готовились к продолжению работ — к спуску труб.
Виктор раздраженно отвернулся и пошел в свою каюту.
Через полуоткрытую дверь салона капитана Виктор услышал возмущенный голос Алексея:
— Неужели вы думаете, что для меня это могло иметь значение? Неужели вы все еще считаете меня...
Виктор ускорил шаг и завернул за угол, он не знал и не хотел сейчас знать, чем так взволнован Алексей...
В салоне за столом сидели Николай Николаевич, Ходов, Федор, дядя Саша и Галя.
Галя неосторожно спросила Алексея:
— Алеша, а вот если бы Витяка передал приказ... ты бы поднял кессон или остался бы на дне, чтобы первым заложить сооружение?
Побагровевший, вспыливший Алексей не мог себя сдержать. Значит, его все еще считают за человека, нуждающегося в удовлетворении честолюбия! Неужели в нем не хотят признать рядового строителя, каким он от всей души хочет быть? Разве имеет он преимущественное право на ледяной мол, который осуществляется отнюдь не по его планам? Даже первоначальный замысел и тот шел не от него, а от моряков-комсомольцев, придумавших устроить с помощью айсберга ледяной затор. Он лишь рядовой человек, как в фокусе собирающий в себе творческие мысли многих людей. Обо всем этом с жаром говорил Алексей.
— Вот такие рядовые люди нам и нужны, — заметил Волков и предложил перейти к очередному вопросу. — Опыт показал нам, что можно прекрасно работать подо льдом. Надо сделать вывод...