За окнами кессона становилось все темнее и темнее. Зажглись яркие электрические лампочки. Они освещали
толщу воды на несколько метров. Стайки рыб пунктирными штрихами проносились мимо взволнованных первым спуском подводников.
— Нерпа! Глядите, — воскликнул Денисюк.
Действительно, метрах в двух от окна двигалась темная тень с круглой головой. Она совсем близко подплыла к стеклу, и на людей посмотрели два огромных, любопытных глаза.
— Ух ты! Глазища какие, вроде человеческие! — отшатнулся кто-то от окна.
— Это вода искажает.
— Эх, выстрелить бы в нее, — сказал Виктор.
— Что тебе зверюшка сделала?
— Это — спорт!
Карцев прошел в рубку управления к Нетаеву. Моряк сидел в небольшой кабине в удобном кресле перед пультом со светящимися циферблатами и белыми рычажками и кнопками. За выпуклым стеклом виднелась слабо освещенная толща воды.
— Канат уже отцепился, — полуобернувшись, сказал Нетаев. — Наполняю водой резервуары. Погружаемся.
Кессон обладал устройством подводной лодки. С наполненными водой резервуарами он мог самостоятельно спуститься на дно, при выкачивании же из них воды — всплывал на поверхность или приподнимался со дна для передвижения.
— Глубина двенадцать метров, — указал Нетаев на циферблат.
— Еще метров пятнадцать осталось, — отозвался Алексей.
Он взглянул в боковое окно рубки. Оно вело в центральную рабочую камеру, помещавшуюся в нижней части кессона.
Камера эта, с куполообразным сводом, снизу была заполнена сейчас водой, которая поднималась по мере увеличения глубины, сжимая оставшийся под куполом воздух. Когда кессон достигнет дна, Нетаев включит компрессоры и вытеснит воздухом воду из камеры так, чтобы она осталась только ниже рабочей площадки, кольцом идущей вдоль сферической стенки.
Молодые подводники вглядывались в зеленоватую воду, стараясь проникнуть в таинственный мир, чуть приоткрывшийся перед ними.
— Треска, трещечка, честное слово! — восторженно говорил один строитель, из Архангельска родом. Он указывал на мелькающие перед стеклом тени.
— А может, это сельдь? — усомнился Денисюк.
— Сельдь тоже здесь встречается, только трещечка размером побольше... она метров до полутора бывает.
— Ничего на вкус рыба... только с ароматом.
— Ничего?! — с презрением воскликнул помор. — Да лучшей рыбы в мире нету!
— А вот стайка, это — корюшка, — сказал один из комсомольцев-полярников.
В верхнее окно виднелось странное мрачное «небо», по которому проносились не то облака, не то тени.
— Волны, — пояснил все тот же полярник.
— На дне! — послышался в репродукторе голос Нетаева. — Прошу приготовиться к переходу в рабочую камеру. Начинаю поднимать в шлюзе давление воздуха.
Помещение, где находились подводники, кольцом охватывающее кессон, называлось шлюзом. Для того чтобы перейти из шлюза в рабочую камеру, где давление воздуха, вытеснявшего воду, достигало двух атмосфер, подводники должны были понемногу привыкнуть к повышенному давлению. Дверь в рабочую камеру могла открыться лишь тогда, когда давление в шлюзе и рабочей камере сравняется.
«Подводная черепаха» спустилась на дно. Электрические компрессоры кончали свою работу, вытесняя воду из камеры. Чтобы «черепаха» при этом не всплыла, одновременно заполнялись водой резервуары.
Алексей через окно следил за тем, как опускался в камере уровень воды. Обнажилась кольцевая площадка с разложенными на ней металлическими трубчатыми коленами. Мокрые, они казались только что выкрашенными. Их предстояло заложить в дно, чтобы потом вставить в оставшиеся отверстия опущенные сверху трубы.
Нетаев повернул рычажок, впуская в резервуары дополнительную порцию воды. Потяжелевший кессон плотно сел на дно. Круговой нож, которым кончался его панцирь, врезался в ил.
Алексей прошел в шлюз. Подводники выстроились около двери. Однако открыть эту дверь все еще было нельзя. Нетаев не торопился с увеличением давления. Люди должны были привыкнуть. Виктор ворчал:
— В спорте не медлят. Надо скорее начинать. Держу пари, что в кессоне номер два уже открыли дверь. Первым должен подняться наш остров! Верно я говорю, Денис?
— Соревнование так соревнование!
Денис сделал вид, что засучивает рукава.
Стрелка манометра, как казалось Виктору, двигалась медленнее часовой стрелки часов, висевших рядом с манометром.
Наконец послышалась команда Нетаева.
— Открыть дверь в рабочую камеру.
Денис схватился за ручку и распахнул дверь перед Алексеем.
— Проходите, проходите, ребята, — говорил Алексей.
— Нет, это не дело, — протестовал Денис. — Зачинщику место, — говоря это, он оттеснял от двери товарищей.
Алексей вспомнил о моряках-комсомольцах, посадивших когда-то айсберг на мель, но ничего не сказал и, немного конфузясь, прошел в рабочую камеру.
Вслед за ним в полном молчании вошли и построились на кольцевой площадке остальные подводники.
Глаза всех были устремлены на дно. Покрытое в углублениях водой, оно казалось топким болотом.
Алексей сошел вниз, и его сапоги сразу увязли в иле.
В руках у Карцева был серебристый ящичек.
Алексей снял шапку.
Сняли шапки и все строители. Минуту длилось торжественное молчание. Виктор стоял с низко опущенной головой.
Алексей взглядом пригласил Дениса. Держа лопату в руках, тот спрыгнул на дно. Увязая в нем хлюпающими сапогами, он подошел к Алексею.
— Товарищи, — сказал Алексей. — Задолго до нас в этом месте Карского моря побывали геологи, подготовившие нашу работу. В числе этих геологов были наши товарищи: Галя Волкова, Матвей Добров и Ваня Горохов. Они погибли за наше общее дело строительства коммунизма. Под основание ледяного мола мы заложим на вечные времена этот ящичек с их именами и портретами.
Денис вырыл небольшую ямку. Она тотчас заполнилась водой.
Алексей осторожно опустил в нее ящик. Денис передал ему лопату. Алексей забросал ящик илом. Образовался небольшой бугорок.
— Над этим бугорком вырастет один из первых наших ледяных островов, — быков будущего сооружения.
— Самый первый! — крикнул Виктор. На его полном лице, потерявшем обычный румянец, сейчас было какое-то растерянное, жалкое выражение.
— Он правильно сказал, — подхватил Денис, стараясь скрыть охватившее его чувство. — И от нас это зависит, хлопцы! Мы должны свою работу закончить раньше кессона номер два и победить в соревновании.
— Закончим! Раньше закончим! — послышались голоса.
Подводники спрыгивали на дно с площадки, не пользуясь лесенкой.
Денис наклонился над грудой камней:
— Эй, вы, раки-отшельники! Кш-ш отсюда! Выползайте, удирайте, а то зараз вмерзнете в лед! Брысь!
Ногами он рвал какие-то путающиеся водоросли.
— Цветок! Смотри-ка! И какой красивый! — остановился он над ямой, наполненной водой. В ней на камне виднелся действительно красивый цветок, каким-то чудом перенесенный на дно из оранжереи. Он напоминал хризантему.
— Это не цветок, а животное, актиния, — сказал комсомолец-полярник. — Она обжигает своими щупальцами, а потом свертывается, чтобы схватить добычу и проглотить ее. Это, брат, хищник, вроде американских капиталистов.
Виктор был в другой части кессона и не слышал этого. Еще наверху, до спуска, он договорился с Алексеем, что будет не только изучать дно как геолог, но и примет участие в работе наравне со всеми. Сейчас он шумно суетился, перебираясь с электролопатой на дно.
Денис взял трубчатое стальное колено, напоминавшее большую скобу. В два его отверстия водолазы вставят трубы, которые соединятся этим зарытым в ил коленом.
— А ведь жаль, хлопцы, — задумчиво сказал Денис. — Добрую сталь навеки в ил зарыть! Сколько металла на весь мол пойдет! Только тогда и почувствуешь, когда в руках подержишь. Говорят, водопровод на Луну можно провести. Други наши руду вырывают, в сталь переплавляют, а мы обратно этот металл — в землю...
Алексей покраснел.
— А рельсы ты не жалеешь класть на железнодорожное полотно? — резко спросил он.
— И то жалко, — признался Денис и вдруг крикнул: — Хлопцы! Поставим остров первыми!
Закипела работа. Электрические вращающиеся лопаты, пользоваться которыми надо было с особой ловкостью, почти мгновенно выкапывали заполнявшиеся водой ямы. Над ямами укладывали деревянный шаблон с прорезами. В них опускали металлические колена. Стальные детали занимали свое место рядом с трепещущими щупальцами красавиц-актиний.
Местами попадались камни. Электрические лопаты не могли справиться с ними. В ход шли электроотбойные молотки. Кессон гудел от пулеметного грохота. Сверкали первые за всю историю Земли искры на дне Карского моря.
Скоро первый шаблон был заполнен. Его подняли. Над болотистой поверхностью дна рядами выстроились металлические патрубки. Отсюда наверх пойдут трубы, по которым потечет холодильный раствор, чтобы заморозить и дно, и морскую воду над ним.
— Прошу перейти на площадку, — послышался усиленный репродуктором голос Нетаева.
Подводники вместе с Алексеем перешли на кольцевую площадку. Виктор, стоя на дне, вытирал рукавом мокрый лоб.
— Никак не думал, что на полярном дне так жарко, — сказал он.
Загудели стенки кессона. Заработали насосы, выкачивая из резервуаров воду. Кессон всплывал. Дно стало удаляться, покрываясь водой.
Виктор продолжал стоять, словно ему было лень подняться на площадку. Вода дошла ему до колен, едва не заливаясь в голенища высоких сапог. Он стоял в центре круга и вдруг, не двигаясь, стал неведомо как перемещаться к стенке. Виктору закричали, замахали на него руками.
Это двигался не Виктор, а кессон, переходя на новое место. Виктор так и не забрался на площадку, а с геройским видом шагал посередине рабочей камеры, вместе с кессоном перемещаясь по дну. Всем казалось, что он шагает на месте.
Передвинувшись на длину рабочей камеры, кессон остановился и снова сел на дно. Вода опять была вытеснена.
Рабочие спрыгнули к Виктору, и снова закипела работа.
Слово «закипела» очень подходило к тому, что происходило в кессоне. При работе винтовых электролопат ил буквально кипел. Грохотали электромолотки, размельчая камни. Тяжелые колена перебрасывались с рук на руки, как перышки.
— Пошла! Пошла! — покрикивал Денис.
Виктор работал неумело, но с азартом, старался не отставать от Дениса.
Появлялся новый ряд патрубков. Отверстия в них закрывались пробками, чтобы не попал ил. Водолазы, вставляя потом трубы, вынут пробки...
Кессон снова и снова приподнимался со дна и передвигался на новое место. Он должен был проделать путешествие по кругу, образованному корпусами судов, вставших по контуру будущего полярного острова. Нетаев по приборам определял место положения «черепахи».
Алексей заходил в рубку связи и говорил по телефону с ледоколом. Потом снова спускался в рабочую камеру.
— Работа идет полным ходом и во втором кессоне, они сделали столько же перемещений, как и мы, — сказал он.
— Э-э, хлопчики! Отстаем! Куда это годится! Налечь надо! — призывал Денис.
И снова гремели молотки, ворошили ил лопаты, мелькали металлические патрубки.
Алексей стоял на кольцевой площадке, наблюдая за работой. На его скулах горели яркие красные пятна, глаза неестественно блестели, но лицо было спокойным. Быть может, два года назад он не удержался бы, запел, засмеялся бы, наконец, вырвал бы у Дениса или Виктора электролопату, чтоб дать выход рвущейся радости.
Сейчас он стоял внешне спокойно, сдерживая внутреннюю дрожь. От вида меняющегося на глазах морского дна, от сознания, что над головой — слой морской воды, которая превратится в лед, Алексей испытывал волнение, которое могло бы сравниться лишь с состоянием музыканта, вдохновенно исполняющего любимое произведение, или с душевным подъемом художника, под кистью которого оживает холст.
Да, он, Алексей, хотел, чтобы именно этот бык поднялся над морем первым! Но он хотел этого так же, как хочет победы своей футбольной команды ее игрок, как хочет победы своего цеха любой его рабочий. Алексей далек был от мысли, чтобы этой победой закрепить за собой первенство в закладке сооружения. Для Алексея, каким он стал теперь, эта мысль была бы слишком мелкой...
Не в силах устоять на месте, он ходил по круговой площадке и подбадривал работающих, давая им указания. Он с трудом удерживал себя от того, чтобы и самому не спрыгнуть на дно.