Глава одиннадцатая
Только вперед!
Радист Иван Гурьянович, как говорится, «сбился с ног».
Радиограммы сыпались на него дождем. Это были и сводки о весенних всходах в Кара-Кумах, и обязательства нефтяников Сахалина, цифры выплавки стали по всему Советскому Союзу, сообщение о высотном рекорде самолета, о выработке электроэнергии на атомной станции, сводки и доклады с бесчисленных участков грандиозного промышленного и строительного фронта.
Весь этот поток радиограмм, обрушившихся на радиорубку гидромонитора, был адресован Волкову.
Но ни самого Волкова, ни телеграммы о его прибытии не было. Всем собравшимся в салоне капитана было ясно, что вместе с Ходовым, которого ждали с минуты на минуту, прилетит, очевидно, и сам Волков, приказавший переправлять ему корреспонденцию сюда.
Александр Григорьевич порывисто распахнул дверь в салон:
— Встречайте! Летят!
Алексей и Федор подняли от карты головы. Снаружи донесся грохот каменной лавины. Федор вынул изо рта трубку: — Не летят, а прилетели.
Рев реактивных двигателей прекратился. Петров, Терехов и Карцев оделись и вышли на палубу. В лучах прожекторов вертелись серебряные вихри снежинок. Матросы сметали с палубы снег. Он лежал на поручнях, на крышах ларей, в углублениях иллюминаторов. Ванты казались сделанными из толстых белых веревок.
Группа руководителей стройки дошла до кормы. Там на свободное от кессона место должен был спуститься вертолет.
Сверху доносился свистящий звук лопастей горизонтального винта, включенного вместо реактивных двигателей.
Серебряная сигара вертолета постепенно выступала из освещенных струй. Она спускалась осторожно и медленно, словно висела на канатах.
Воздушный корабль, качнувшись на рессорах, сел на три лапы с колесами. Горизонтальный винт еще некоторое время вертелся.
Открылась дверца, и в ней показалась худощавая фигура Ходова в черном, наглухо застегнутом пальто и темной велюровой шляпе, оттенявшей бледность и худобу его лица. Вслед за ним, наклоняя голову в каракулевой шапке, чтобы не задеть за косяк, вышел Волков.
Оказавшаяся здесь Галя бросилась к нему.
Волков поцеловал дочь, потом поздоровался с присутствующими. На нем было распахнутое пальто с воротником-шалью.
— Устали с дороги? Может быть, отдохнете? — спросил Федор на правах хозяина корабля.
— Какое там устал! — рассмеялся Волков. — Выспался. В Москве не всегда удается. Я думаю, что мы, не теряя времени, соберемся у Василия Васильевича.
— Прошу, — пригласил Ходов. — И вас также, — обратился он к Гале.
— Нет, зачем же? — смутилась Галя. — Я ведь не руководитель...
— Как хотите, — сухо сказал Ходов и решительно направился к салону...
Алексей шел рядом с Ходовым:
— Василий Васильевич, хочу срочно доложить вам о новых возможностях.
— Доложите заместителю председателя Совета Министров, — оборвал сухо Ходов.
Алексей пожал плечами и отстал, поравнявшись с дядей Сашей.
— Кажется, дело плохо. Даже слушать не стал, — шепнул он. — Может быть, решение уже принято?
— Разберемся, — сказал дядя Саша, кладя Алексею руку на плечо.
Галя шла рядом с отцом:
— Как мама?
— Письмо привез. Платок теплый прислала, — улыбаясь, ответил Николай Николаевич.
Гале очень хотелось спросить, зачем прилетел отец, но она не рискнула.
Она осталась у запертых дверей салона. Матросы и строители подходили к ней и почему-то шепотом спрашивали:
— Ну, как?
Галя пожимала плечами.
Волков отказался занять место Ходова и, сидя у края стола, открыл заседание. Федор и Александр Григорьевич сидели на стульях у стены. Алексей стоял спиной к иллюминатору.
— Итак, товарищи руководители, — начал Волков, — прежде всего я должен отметить, что положение на некоторых участках стройки грозит срывом правительственного задания и далее нетерпимо. Мне поручили разобраться на месте.
Волков словно отрубал каждую фразу, и в этой его манере говорить, как и в спокойной уверенности Ходова, Алексей угадывал предопределенное решение. Он опустил голову. Волков продолжал:
— Я прошу руководителей строительства, начиная с товарища Ходова, назвать мне ту помощь, которую вам надо оказать людьми, материалами и машинами, чтобы выправить положение.
— Я уже докладывал, Николай Николаевич, — сухо начал Ходов. — Для выправления положения нужно немедленно вернуться к прежнему методу работ на опытном участке. Однако время упущено. Чтобы наверстать потерянное, нужно добавить указанное в моем докладе число строителей, добавить строительные механизмы и немедленно реализовать выделенные нам фонды на трубы.
У меня все.
— У вас все, — задумчиво повторил Волков и оглядел остальных присутствующих. Он встретился глазами с настороженным взглядом Алексея, заметил скованное лицо Федора, выколачивающего трубку, обратил внимание на запущенную в густую бороду руку Александра Григорьевича.
— Так, — продолжал он. — Это мне ясно. А что потребуется для строительства, чтобы закончить мол в срок, строя его без труб?
Василий Васильевич вздрогнул. Лицо его потемнело. Однако он прежним, чуть скрипучим, спокойным голосом сказал:
— Можно построить мол и без труб. Для этого, товарищ Волков, необходимо: удвоить армию строителей, утроить наличный парк автомашин-вездеходов, утроить наши грузоподъемные средства. У меня все.
— Ясно, — Волков записал что-то себе в блокнот. — А вы что скажете, товарищ Карцев?
— Простите, можно мне задать вопрос? — встрепенулся Алексей.
Волков поморщился. Алексей смутился.
— Я, кажется, ясно сформулировал свой вопрос, — холодно сказал Волков. — Присоединяетесь ли вы, заместитель главного инженера, к требованиям, выдвинутым начальником стройки?
— Нет, не присоединяюсь, — ответил Алексей.
Ходов медленно повернулся к Алексею, но посмотрел мимо него.
— Я думаю, что, перейдя всем строительством на метод стройки без труб, мы можем примерно вдвое уменьшить существующую армию строителей, — закончил Алексей.
— Уменьшить? — Волков пристально посмотрел на Алексея, потом мельком взглянул на напряженные лица Федора и Александра Григорьевича. Ходов едва сдерживал себя, барабаня пальцами по столу.
— Да, уменьшить, — подтвердил Алексей. — Нам также не потребуется значительной части оборудования, если...
— Товарищ Карцев! — прервал Ходов. — Я прошу вас быть серьезнее. На нашем совещании председательствует член правительства.
— Подождите, — остановил его Волков. — Я не сомневаюсь в серьезности товарища Карцева. Очевидно, у него имеются какие-то основания так говорить, тем более что другие товарищи, надо думать, осведомлены о планах товарища Карцева.
Федор и Александр Григорьевич кивнули головами. Хмурый Ходов, сидя на стуле, выпрямился, как по команде «смирно».
— Мы сможем перейти всем строительством на быстрый метод стройки мола без труб, — пояснял Алексей, — если правительство выделит нам нужное количество геликоптеров.
— Опять проекты! — не сдержался Ходов. — Когда, наконец, вы поймете, что у нас тут, прошу прощения, не экспериментальные мастерские, а стройка! Стройка в чрезвычайно тяжелых условиях! — говоря это уже не обычным своим бесстрастным голосом, он не изменил своей неестественной позы, продолжая сидеть на стуле, не касаясь спинки, как деревянный.
— Подождите, — снова остановил Ходова Волков. — Могу я узнать детали вашего плана, товарищ Карцев?
— Конечно! — обрадовался Алексей. — Мы разработали схему нового технологического процесса. Моя вина, что я не успел доложить ее начальнику строительства.
Ходов быстро взглянул на Карцева.
— Я сейчас попрошу Волкову принести все чертежи, — Алексей поднялся.
— Можно посмотреть не только чертежи, — вставил Федор.
Волков повернулся к нему.
— Что вы имеете в виду, Федор Иванович?
— Проехать на опытный участок, — ответил Федор, кладя на стол трубку.
— Наши комсомольцы успели реализовать новый технологический процесс на своем участке, — разъяснил парторг.
— Вот как? — сказал Волков, поднимаясь. — Подождите, товарищ Карцев. Можете не ходить за чертежами. Посмотрим, как это выглядит в натуре. Жаль, что вы не у с п е л и доложить Ходову.
— Прошу прощения, товарищ Волков, — мрачно вставил Ходов. — Это я виновен, не хотел задержать начала заседания.
— Хорошо. Поедем, — решил Николай Николаевич. — Далеко это?
— Не очень, — ответил Александр Григорьевич. — Но вы замерзнете, Николай Николаевич. Надо одеться потеплее.
— Найдется ли одежонка впору? — рассмеялся Волков.
Волкову принесли доху, которая человеку обычного роста доходила до пят. Николаю Николаевичу она была чуть ниже колен.
Николай Николаевич вышел на палубу и увидел Галю.
— Вот и хорошо, поедем с нами!
Галя села в вездеход с Николаем Николаевичем. Ходов с сердитым видом пригласил Алексея в свой вездеход. Федор и Александр Григорьевич уехали вперед.
— Ну, как, Галчонок, дела? — спросил Волков, кладя руку на Галин рукав, когда они уселись рядом на сиденье. — Говорят, закончила уже разведку грунтов?
— Папа, — тихо сказала Галя. — Я так счастлива! — и она уткнулась лицом в мягкий мех дохи.
Отец гладил ее по голове. Ему показалось, что дочь плачет.
— Ну вот! — с укоризной говорил он. — Небось на острове Исчезающем не ревела.
Плечи девушки стали вздрагивать еще сильнее.
— Ты мне хоть о новом методе расскажи. Наверное, над ним тоже работала? — спросил отец.
Но Галя ни о чем не могла говорить. Только и выговорила:
— Увидишь, все увидишь, — и опять уткнулась лицом в мех.
Вездеход остановился. Отец с дочерью вышли на снег.
Над льдом поднималась ребристая стена радиаторов, около которой, ожидая Волкова, стояли все руководители стройки.
Волков сразу же стал смотреть вверх. Снегопад не прекращался, ветра не было. Снежные хлопья, искрясь в лучах прожекторов, не падали, а летали над ребристой стеной.
Подойдя ближе, Волков заметил, что от стены вверх тянутся стальные тросы. Алексей указал на них рукой:
— Там геликоптер. Он превращен нами в летающий кран. Денис, давай команду.
Стоящий рядом Денис казался еще более громоздким, чем обычно, из-за походной рации, видневшейся у него за спиной. Держа в мохнатой рукавице телефонную трубку, он сипло скомандовал:
— А ну, давай, хлопец! Вира! Вира! Помаленьку! Чуть лево. Легче! Погнешь трубы, жалеть будешь... Не трубы — себя жалеть будешь! Давай, давай! Трошки еще! Ползи, ползи, голубушка! Вверх ползи!
Волков видел, как кабина геликоптера, которую он скорее угадал, чем увидел в вышине, стала удаляться. Тросы натянулись, часть ребристой стены на длине метров десяти поползла вверх. Частокол труб, похожих на прутья, стал расти на глазах. Трубы, прогретые электрическим током, легко выходили изо льда. Алексей объяснял:
— Геликоптер для нас не только кран, — мы используем его и как транспорт. Вытащив целиком неразборный блок, геликоптер несет его к полынье, где сразу спускает в воду. Трубы у нас как бы двухъярусные. Нижняя часть трубы — более тонкая — входит в верхнюю большего диаметра. Поэтому при спуске нижняя труба упирается в дно и начинает вдвигаться в верхнюю, пока радиаторы не встанут на нужном уровне. Таким путем мы избегаем всех лишних операций сборки и разборки.
— Стоп! Так держать! — закричал Денис.
Поднятых радиаторов уже не было видно. Казалось, что трубчатый забор уперся в самое небо, оторвавшись в то же время от земли. Во льду под ним стали заметны отверстия.
— Хлопцы! Надевай патрубки! — скомандовал Денис.
— Соединяющие патрубки остались на дне, ими мы жертвуем, — объяснял Алексей. — Сейчас на трубы снизу наденут новые дугообразные патрубки, и блок будет готов к спуску.
Через несколько минут геликоптер со своей ношей улетел.
— Орел! — с довольным видом заметил Денис. — В торосах не застрянет!
Сверху все еще слышался характерный свистящий звук горизонтального винта.
— Вернулся? — спросил Волков.
И в подтверждение его слов из снежной сетки стал спускаться блок радиаторов, но трубы были не длинные, а коротенькие, словно их успели обрезать.
— Это новый блок, доставленный вторым геликоптером. Этот блок останется здесь стоять навечно, чтобы поддерживать ледяной мол в замороженном состоянии. Все блоки мы собираем теперь в теплых трюмах, их приносят по воздуху, чтобы установить здесь, — Алексей показал ногой на дырки во льду.
Блок опускался. Галя тронула отца за рукав, чтобы он отошел в сторону. Волков оказался рядом с Ходовым. Он вопросительно посмотрел на него.
Ходов был одет теперь по-полярному.
Меховой капюшон обрамлял его худое, темное лицо.
Он закашлялся...
Подошли Алексей, Федор и дядя Саша.
Волков выжидательно смотрел на Ходова.
— Я выслушал доклад о новом методе, примененном на опытном участке, — с обычным спокойствием начал Ходов и внезапно замолчал, стараясь взять себя в руки...
Волков распахнул доху, наблюдая, как устанавливают радиаторы. Подъехала автоцистерна для заполнения блока раствором.
— Я как инженер должен признать... должен признать решение удачным, — сказал Ходов, кладя руку на плечо Алексея.
— Не скупитесь, не скупитесь, Василий Васильевич! — подбадривал его Волков. — Не только удачным...
— Я должен признать это техническое решение блестящим и полностью снимающим все возражения... все мои возражения против строительства мола без труб. Я был неправ в занятой мной позиции. Этот способ оказалось возможным механизировать.
Гале казалось странным, что в голосе Ходова не слышалось привычного скрипа. Он звучал почти взволнованно. Она подумала, что, быть может, Ходов этой нарочитой скрипучестью всегда смирял свою страстность.
— Василий Васильевич! — сказал Алексей. — Если бы не вы, мы ничего бы не придумали. Вы заставили нас искать это техническое решение... и в нужном направлении... в направлении механизации.
— Но я не искал этого технического решения, а должен был искать.
— Вы признаетесь в ошибках, — сказал Волков, — признаетесь прямо и открыто. Иначе не может поступить ни один настоящий коммунист. Но вы еще раз ошибаетесь, говоря о техническом решении.
Ходов, смотревший в землю, поднял глаза.
— Почему? — живо спросил Алексей.
— Задачу вы решили, товарищи, не только технически правильно, но и коммунистически правильно. Для коммунистического труда никогда не будет характерным перенапряжение, принесение человека в жертву выполнению задачи. Задача должна быть выполнена, но не ценой огромных лишений, а на новом техническом уровне, когда вся тяжесть труда перекладывается с человека на машины.
Алексей многозначительно взглянул на дядю Сашу, но тот поспешно спрятал лицо в воротник.
Волков вместе с группой сопровождающих его строителей медленно шел вдоль ребристого забора. Обняв Алексея за плечи, он продолжал говорить:
— Ты, Алеша, правильно решил задачу и сам же опроверг все свои лихие высказывания, звавшие строителей искать радость в лишениях и трудностях. — Николай Николаевич улыбнулся и, сняв рукавицу, стал оттаивать пальцами ледышки на усах. — Радость коммунистического труда, — сказал он, обращаясь уже не только к Алексею, — в его великих задачах, в его совершенной организации, в его новом,
особенно высоком уровне механизации. Строя коммунизм, мы во всем, именно во всем, движемся только вперед!
Волков остановился и стал смотреть на быструю работу геликоптеров. Люди почти не были видны, казалось, что всю тяжелую работу здесь, на льду, выполняют только эти крылатые машины.
Алексей смотрел на ребристый забор и уже представлял себе, что он тянется на тысячи километров на восток. До самого острова Врангеля, славного традициями своих первых жителей, и дальше — к Берингову приливу. Он видел ледяной мол уже законченным.
