Денис, поднимавшийся по трапу на гидромонитор, тоже видел шатер из светлых полос, но он ему представлялся
гигантскими трубами, упершимися в самый небосвод.
Надо сказать, что за последнее время Денису все представлялось похожим на трубы. Мысль об остающихся понапрасну под водой трубах не давала ему покоя. Он стал неразговорчив, сосредоточен, ходил с «видом бодающегося быка», как шутя говорил про него Витяка. С упрямой настойчивостью он искал способа обойтись без этих труб. Даже своим мальчишкам он писал письма, наполненные отброшенными им же самим вариантами замены труб. То трубы у него делались изо льда, то из промасленной бумаги, обвертывающей ледяной стержень, который, растаяв в воде, даст возможность пропускать по бумажной трубе соляной раствор. Письмо кончалось:
«Но ледяные трубы не спустишь под лед, родные мои хлопчики, а бумажные трубы повредит хвостом не только нерпа, — есть такая тут зверюга, — да и любая рыба тоже...»
Хотя хлопчики эти были и очень малы, но Денис был уверен, что они будут с раскрытыми ртами слушать мать, когда она станет читать письмо. К тому же характер у Дениса был такой, что он не мог писать о чем-нибудь, что не занимало его мысли.
Последнее время Денис сердился на себя, стал раздражителен, придирался к товарищам по работе, которые казались ему на производстве недостаточно бережливыми. Со свойственным ему упрямством он все продолжал думать, — как бы обойтись без этих проклятых труб, «которых десять раз хватило бы на водопровод до Луны».
От мучившей его проблемы Денис был отвлечен общим тревожным настроением на строительстве. Дело было поважнее того, — нужны или не нужны будут трубы. Даже с опущенными в воду трубами мол не замерзал!..
Эту беду Денис, впрочем, как и все его товарищи по работе, воспринял, как свою личную. За несколько дней он похудел, осунулся.
Причиной беды было неимоверное количество выпавшего в эту зиму снега и почти непрекращающаяся пурга, редкая даже в Арктике. Учесть при проектировании все это было нельзя, и радиаторы, которые должны были охлаждаться ветром, занесло теперь снегом. Снег защищал их от холода арктического ветра, соляной раствор плохо охлаждался и не в состоянии был заморозить морскую воду.
Последняя пурга почти совсем прекратила замораживание мола в той его части, где каркас уже был закончен.
Строители взволнованно обсуждали создавшееся положение, собирались на производственные совещания, писали письма руководителям стройки. Каждый болел душой за ход строительства.
Встревоженный и за судьбу строительства и за состояние друга, Денис явился прошлой ночью к Алексею. Алексей был на экстренном заседании партийного комитета строительства, но Денис дождался приятеля.
Алексей вернулся с заседания в приподнятом настроении. Расхаживая по тесной каюте и задевая все время за длинные ноги Дениса, как когда-то маленький профессор задевал его собственные ноги, Алексей сжатыми фразами рассказывал о своем столкновении с Ходовым.
— Рассматривает строительство только как опытное!.. Прежде всего — научиться замораживать мол!.. Перенести опыты на Ладожское озеро... Ну, нет! Вопросы надо решать на ходу...
— Что ж тут придумать можно? — мрачно спрашивал Денис. — Не отгребать же снег лопатами и снегоочистителями?
— Приходи завтра в салон капитана. К двенадцати часам. За ночь кое-что подготовлю!..
Денис ушел от Алексея несколько ободренный. Он видел, что его друг не сложил оружия даже под влиянием мрачной оценки положения, данной Ходовым.
На следующий день Денис отправился в назначенное время в салон капитана.
Работа на стройке не останавливалась. Когда Денис шел по палубе гидромонитора, корабль прорезал полынью для опускания под лед новых труб.
На мостике стоял Федор. Денис сразу узнал его крупную коренастую фигуру в полушубке, в меховой шапке с длинными ушами. «Пока идут споры, этот ведет себе корабль вперед», — подумал Денис.
С шипением вырывались из боковых гидромониторов водяные струи, похожие на стальные шпаги. Перед судном, как бы намечая его путь, появлялись два пропила. Остановившись на мгновение у реллингов, Денис видел, как ледокол рванулся вперед, на надпиленную льдину. Стальное чудовище наползало на лед, и он отламывался, подмятый ледоколом.
С непостижимым искусством Федор не давал отломанной льдине всплыть, толкая ее корпусом судна под лед.
Денис постучал в дверь салона, где жил и работал Ходов.
Открыл одетый в меховую одежду Алексей. Лицо его было озабочено.
— Пришел? — сказал он, пожимая Денису руку. — Мы тебя ждали. Поехали. Василий Васильевич, мы спускаемся! Ждем вас в вездеходе.
Пока шли по палубе и спускались по трапу, Алексей успел сказать Денису:
— Потребуются серьезные переделки. Батареи подняты недостаточно высоко над льдом. Такие сугробы мы уж никак не предвидели.
— Разгребать? — спросил Денис.
— Ничего не выйдет. Радиаторы должны служить и все будущее время — предохранять мол от таяния. Раствору надо циркулировать все годы...
Денис промычал:
— Будем исправлять проект. Природа потребует внести в него все нужные поправки. На это мы и рассчитывали.
Алексей сел за руль вездехода. Денис — на заднее сиденье, оставив впереди место Ходову.
Василий Васильевич не заставил себя ждать. Его худое лицо было сосредоточенным, серьезным.
— Товарищ Денисюк, — коротко сказал Ходов. — Вам поручим работы по переделке собранного каркаса.
Вездеход тронулся. Алексей быстро повел его вдоль корпуса ледокола, штурмующего лед. Шипение струй стало замирать за спиной.
В окно, оставленное Ходовым открытым, дул холодный ветер. Денис поднял воротник.
Следом за ледоколом по полынье двигался «лесовоз», корабль, специально приспособленный для перевозки бревен. Он оказался удобным для транспортировки длинных труб. Шла разгрузка. Людей видно не было. Краны работали словно сами собой. Трубы с грохотом опускались на лед, но не рассыпались, а оказывались сложенными в аккуратный штабель. Для удобства обращения с ними они были намагничены и прилипали друг к другу.
Аккуратные «трубные поленницы» остались позади.
Приближались огни еще одного корабля, шедшего по проложенной полынье. Это был пассажирский пароход, на котором жили невидимые теперь строители.
На льду, освещенном прожекторами, «кипела» работа. «Хитрые» стальные машины разумно и хлопотливо поднимали и опускали свои решетчатые руки с электромагнитными пальцами, к которым прилипали стальные трубы. Трубы эти превращались в зубья огромных гребенок, укладывавшихся вдоль полыньи. Чтобы не задеть за уложенные на снегу двадцатипятиметровые зубья гребенок, вездеходу пришлось отъехать от полыньи и оказаться около второй полыньи, идущей параллельно первой. По ней же двигались корабли, а около них работали такие же одинокие машины с устремленными в темноту неба решетчатыми стрелами.
Ряды труб устанавливались на таком расстоянии один от другого, чтобы вода между ними промерзала без помощи искусственно охлаждаемого жидкого воздуха. Экономя энергию, строители пошли на больший расход труб, располагая их не двумя, а несколькими рядами.
Сколько раз задумывался Денис о судьбе этих труб, обреченных навеки остаться в ледяном монолите. Сколько раз он клялся самому себе найти способ замены этих труб. «Ведь столько металла зря под водой останется! Не задумываются над этим наши инженеры, даже Алексей. Ему бы следовало придумать что-нибудь. Голова у него светлая», — размышлял Денис.
За кормой пассажирского парохода из воды поднимались канаты и шланги. На дне — «Подводная черепаха». Подводники укладывают патрубки для труб, которые им спустят сверху.
Вездеход шел теперь мимо новых подъемных машин, около которых также не было видно ни одного человека. Люди словно попрятались от мороза, бросив работу. Но впечатление это было обманчиво. Жужжали электрические моторы, светились окна закрытых кабин, опускались решетчатые стрелы, поднимая в воздух гребенки с очень длинными зубьями, спуская их в воду полыньи. Денис с жалостью смотрел на исчезающий под водой металл.
Проехали еще немного. Машины исчезли. Строительство выглядело опустевшим. Над подернутой ледком полыньей возвышался низенький частокол труб, накрытый горизонтальной металлической коробкой — коллектором.
Здесь работы не велись в ожидании, когда лед станет более толстым и сможет выдержать тяжесть новых машин.
Вдоль замерзшей полыньи лежали полузанесенные снегом радиаторы, приготовленные для установки. Едва видимые в свете фар, они напоминали Денису бесчисленные батареи отопления.
Скоро вездеход снова въехал в полосу света ярких прожекторов. В летящей снежной сетке по воздуху плыли батареи. Они опускались на коллектор в нужных местах. Подвижные хватающие стрелы специальных кранов с поразительной точностью повторяли раз заданные движения и не нуждались в людях, которые кричали бы: «Вира!», «Майна!», «Еще немного!».
Установленные на коллекторе батареи уходили в темноту полярной ночи ребристой стеной. Некоторое время вездеход шел вдоль этого ребристого забора. Ему повстречались цистерны, заливавшие законченную часть сооружения холодильным раствором. Одетый в меха строитель присоединял гибкий шланг. Это был первый человек, которого увидел Денис за все время путешествия. Хлопая себя по бедрам рукавицами, строитель пытался согреться. Цистерна начала качать раствор, а человек перешел к следующей цистерне, уже закончившей свою работу.
Денис подумал о холодильном растворе, который должен был унести вниз холод, обретенный от соприкосновения с арктическим воздухом. Денис знал, что тут-то и крылась беда.
Вездеход продолжал ехать вдоль ребристого, полузанесенного снегом забора. Видимость все ухудшалась.
Начавшийся ветер мел по льду тучи снега. Ходов закрыл окно. Алексей включил снегоочиститель. На ставшем матовым стекле появился прозрачный веер. В свете фар серебрился крутящийся снег.
Вездеход остановился. Руководители стройки и Денис вышли на лед.
Ветер ударил в лицо, запорошил снегом усы Денису.
Никаких следов сооружения не было видно, словно вездеход далеко отошел от канала.
Алексей, увязая унтами в снегу, забрался на сугроб и принялся рукавицами разгребать его гребень. Скоро появилась ребристая спинка радиатора.
Ходов, подойдя к Карцеву, стал о чем-то совещаться с ним.
Денис прикидывал в уме, какой гигантский труд предстоит проделать, чтобы расчистить занесенные радиаторы.
Ходов обратился к Денису:
— Денис Алексеевич. Мы решили направить вас сюда с подъемными кранами и необходимым числом помощников. Предстоит огромная работа.
— Расчистить сугробы?
— Нет. Поднять радиаторы над сугробами. Пусть снег свободно метет под ними.
— Понятно! — обрадовался Денис за своего остроумного друга и сразу же спохватился. — Но как же поднять? Придется надставлять трубы?.. — пробасил он и покачал головой.
— Нет, — решительно возразил Ходов. — Мы вытащим трубы изо льда метра на полтора. Коллектор и радиаторы окажутся выше.
— Позвольте... как же так? Вытащить?
— Да, вытащить, — подтвердил подошедший Алексей.
— Так ведь они же вмерзли!
— Василий Васильевич предложил пропустить по трубам электрический ток и слегка нагреть их. Они свободно выйдут изо льда. Ведь в нижних патрубках они не закреплены.
— А как же... как же эти полтора метра... там внизу?.. — все еще недоумевал Денис.
Алексей рассмеялся:
— А что же, по-твоему, Денис, останется во льду, если из него вытащишь трубу?
— Дыра останется.
— Дыра, как и в трубе, — подтвердил Алексей. — А для холодильного раствора ничего больше не надо.
«Во льду дыра... для раствора ничего больше не надо», — ошеломленно повторял Денис, чувствуя, что его лоб под шапкой покрывается испариной.
«Что же это такое?» — почти не веря себе, переспрашивал сам себя Денис. Почему эти умные, инициативные инженеры, давая ему указание вытащить трубы на метр, не подумают чуть-чуть дальше? Ведь решение найдено! Найдено!
Ходов говорил Денису:
— Переделка отнимает у нас много людей и сил. Весь график строительства окажется под ударом...
Ветер усиливался. Он бил Денису в лицо, закручивал над его головой вихри снега, но Денис не замечал начинающейся пурги. Он смотрел на откопанную часть радиатора.
«Не на метр надо вытащить трубы! Не на метр!.. Их надо вытащить совсем! Чтобы ничего во льду не осталось! Никакого металла! Будут во льду только дыры, а для холодильного раствора ничего больше и не надо! А трубы освободятся! Переноси их на другой участок! Используй!
А надо льдом останутся только радиаторы на высоких патрубках... и не страшен им будет снег... Холодильный раствор будет циркулировать прямо во льду... по дырам!..»
Сердце у Дениса учащенно билось. Ему хотелось тотчас же рассказать инженерам о своей мысли. «Сэкономить миллионы тонн металла! Разве не стоит об этом подумать? Недаром мысль эта так долго мучила его. Напрасно Витяка издевался над его природной скупостью!.. Жаль металла на мол? Да! Жаль!»
— Хорошо, что строительство только начинается, — говорил Ходов. — Сейчас еще не поздно исправить ошибку. Если бы пришлось вытаскивать изо льда большее число труб, мы не выдержали бы... Мол не был бы готов к весне, а значит, вся наша работа пошла бы, прошу прощения, насмарку...
Слова эти, сказанные скрипучим голосом Василия Васильевича, подействовали на Дениса отрезвляюще.
«Ходов видит угрозу срыва строительства в вытаскивании труб на протяжении нескольких десятков километров... Как же предложить ему вытаскивать трубы все до одной, едва они обмерзнут? Как предложить ему производить здесь, на льду, в мороз, в пургу, двойную работу?»
Ходов давал четкие, краткие указания. Он передаст Денису столько-то кранов, столько-то передвижных дизельных электростанций. Строители под командой Дениса должны будут ежедневно вытаскивать столько-то труб... Через месяц, исправив законченную часть сооружения, они должны будут догнать продвинувшихся вперед товарищей, собирающих каркас.
У Дениса не повернулся язык сказать, что ему кажется возможным построить ледяной мол без заложенных в лед труб...
Начиналась пурга. Алексей гудками звал к вездеходу.