Часть вторая

ПОДЖИГАТЕЛЬ ПЛАНЕТЫ

 

Глава I

ПАРАД ИСТРЕБЛЕНИЯ

 

Морису Бенуа, генералу в отставке, было приятно, что в военном министерстве вспомнили о нем и в качестве во­енного эксперта на этот своеобразный съезд послали именно его.

Конечно, курьезно, что он направляется теперь, как и в 1916 году, снова в Ютландию. Как многое изменилось, од­нако, за эти тридцать с лишним лет! Он был тогда совсем молодым офицером.

Самолет уже начал снижаться. Еще два самолета — один оранжевый, с коротенькими, похожими на перышки кры­лышками, другой черный, с крыльями, отогнутыми назад, как у падающей вниз птицы, — спускались на тот же аэро­дром, что и самолет Бенуа.

Вскоре все три машины остановились на ровном бетони­рованном поле. Три пропеллера некоторое время казались поблескивающими на солнце дисками.

Морис Бенуа сошел на землю и с удовольствием вдохнул воздух, приносящий запах моря. Ветер всегда продувает Ют­ландию от моря до моря.

От черного самолета к нему направлялась стройная фи­гура военного.

— Ба, мистер Уитсли! — воскликнул Бенуа. — Это начи­нает походить на совпадение!

С улыбкой пошел он навстречу человеку с бритым, не­сколько надменным лицом, оставляющим загадкой возраст его обладателя.

— Не находите ли вы знаменательным, сэр, — заговорил Бенуа, — что мы встречаемся в качестве военных экспертов почти на том же самом месте, как и тридцать с лишним лет назад?

Полковник Уитсли холодно усмехнулся.

— Во всяком случае среди нас есть и новые фигуры, — и он указал глазами на двух проходивших мимо людей.

Один из них был глубокий старик с длинной седой бо­родой. Он казался особенно низеньким по сравнению с его спутником-гигантом, гордо закинувшим светловолосую се­деющую голову.

— Японец, — сказал Уитсли.

— А с ним вместе генерал Копф, — улыбнулся Бенуа. — Я вижу, что его отставка отнюдь не повлияла на его привыч­ки. Он по-прежнему украшает свою грудь всеми орденами, какие могут на ней уместиться, а остальные в специальной коробочке носит сзади него адъютант.

Японец и немец холодно раскланялись с французом и анг­личанином.

— Однако чем угостит нас сегодня гостеприимный хозя­ин? — продолжал болтать Бенуа, направляясь к ожидавшему их автомобилю. — Я чувствую, что ему надо увеличить сбыт своей продукции. После окончания очередного тура войн во­оружения всегда некоторое время не в моде. Ему надо снова привить эту моду. Представьте себе, датское правительство разрешило парад продукции нашего хозяина как обычное рекламное мероприятие. Ведь он покажет на собственной земле машины, являющиеся его собственностью.

Выехав с аэродрома, автомобили один за другим помча­лись вдоль великолепной современной автострады, похожей на застывшую бетонную реку.

— Это ведь тоже образец продукции нашего хозяина, — указал Бенуа на автостраду. — В его универсальном магазине есть все для войны!

Автострада кончилась. Бетонный ледник оборвался, по­виснув острыми краями излома над железной эстакадой.

— Вот и парад-плац! — сказал Бенуа.

На холме, около которого остановился автомобиль, было уже много людей. Старый японец и поблескивающий ор­денами генерал Копф стояли около лысого сухого старика с тонкими ногами в гетрах.

Уитсли и Бенуа смешались с толпой военных экспертов, прибывших почти из всех стран мира.

— Я начинаю парад! — гортанно выговорил лысый старик и протянул руку.

И тотчас началась страшная канонада. Парад-плац при­ветствовал своих гостей артиллерийской пальбой с плот­ностью огня, превышающей всё когда-либо имевшее место в истории человечества.

Снаряды взрывались на небольшом, хорошо видимом от­сюда участке около автострады. В небо взлетали горы земли. Воздух стал серым и непрозрачным. Черные ямы фантас­тической пахоты приближались к автостраде. Еще секунда, и в небо полетели глыбы бетона, скомканные куски железа. Снаряды с неумолимой последовательностью, подобно по­даче суппорта на токарном станке, медленно ложились один подле другого. Через десять минут от километра автострады не осталось ничего. Военные переглянулись.

— Каково, ваше превосходительство? — обратился к бо­родатому японцу генерал Копф.

Старик спокойно перевел взгляд с остатков автострады на золотую грудь собеседника и ничего не сказал.

Канонада смолкла. И сразу зашумело в голове, зазвенело в ушах, словно воздух стал разреженным, как на высокой горе.

Парад-плац представлял собой пересеченную местность, зажатую между холмами, окаймленную лесом, за которым протекала река.

В долине за ближним бугром появилась артиллерия. Снача­ла ручная — ствол за плечом у проходивших солдат, потом на мотоциклах — полупушки, полупулеметы, наконец, орудия с собственными моторами, делающие до двадцати выстрелов в минуту и до ста двадцати километров в час по автостраде. Они пронеслись по холмам и скрылись в лесу так быстро, что глаз не успел рассмотреть их непривычные очертания.

Люди на холме вооружились фотоэлектрическими би­ноклями, в которых крохотное изображение превращалось в поток летящих электронов, вызывающих в окуляре изо­бражение, увеличенное в сотни раз.

Внезапно весь склон отдаленного холма двинулся вниз. Это спускалась тяжелая артиллерия, окрашенная в маски­ровочные цвета. Гусеничные гиганты тащили за собой гусе­ничные платформы с тяжелыми орудиями. Медленно про­дефилировали они перед холмом.

Прошло уже больше получаса, а артиллерия все шла и шла. Проезжали мимо заносчивые минометы, красные огнеметы, курносые газометы. Наконец последние из них скрылись в лесу.

Показались пять самодвижущихся сорокаметровых плат­форм, закрытых брезентом.

Копф снова обратился к японцу:

— Это славное потомство знаменитых крупповских «Берт», ваше превосходительство! Начальная скорость — тысяча шестьсот метров в секунду. Выстрел происходит последова­тельно три раза: один раз на земле и два — в воздухе.

Японец глядел на говорящего без всякого выражения.

— После первого выстрела, — продолжал с удовольстви­ем генерал, — из дула орудия выбрасывается целая пушка, которая уже в воздухе производит второй выстрел. Ствол ее падает на землю, а снаряд отправляется в стратосферу. На границе ее происходит третий и последний выстрел. Дальше снаряд полетит, ваше превосходительство, в соответствии с вашими симпатиями. — Выпуклая грудь заколыхалась, и медали весело зазвенели.

Старик принял все это как должное и ничего не сказал.

По полю ехала теперь зенитная артиллерия. Можно было подумать, что верхоглядные пушки, установленные на стран­ных паучьих лапах, играют здесь чуть ли не последнюю роль.

Они тонули среди машин с прожекторами, звукосвето- лучеуловителями, синхронизаторами, автоматическими наводчиками, постами управления и десятками других не­понятных механизмов и приспособлений. Все это предна­значалось для того, чтобы увидеть, услышать, учуять, потом указать, направить и прицелиться.

— Девяносто процентов попадания, — сказал Бенуа. — Гарантия фирмы.

В первый раз какая-то тень выражения пробежала по лицу японца, но тотчас же исчезла; он взглянул на стоявшего ря­дом француза и сказал:

— Прекрасная фирма!

Следом за артиллерией двинулись ракетные войска.

Первым прошел пехотный батальон. Каждый солдат нес два легких ракетных снаряда, которые мог выпустить с под­ставки, обычно помещавшейся у него за спиной.

Затем перед зрителями продефилировали ракеты всех видов. Они размещались на бесчисленных грузовиках. Тут были ракеты «гончие», догоняющие самолеты; бомборакеты, управляемые по радио; «моральные», предназначенные для деморализации отдаленных районов; «транспортные» — для спешной переброски военных грузов, и многие другие.

Напоминая гигантские капли, лежали они в специальных наклонных лотках на грузовых машинах. Две или три ракеты были выпущены перед самым холмом и с оглушительным ревом унеслись прочь, чтобы упасть где-нибудь в Северном море к ужасу английских или норвежских рыбаков.

Молчавший до сих пор хозяин произнес отрывисто, не заботясь, чтобы его хорошо слышали:

— Джентльмены! Все, что вы видите, еще никогда никому не было продемонстрировано.

Военные кивнули головами.

Пусто стало на парад-плаце. Но где-то далеко слышалось скрежетание, постепенно переходящее в грохот и лязг. Из-за холма вылетели легкие танкетки и, щеголяя своей вертко­стью, быстротой и неуловимостью, словно зайцы промчались через долину.

В геометрическом порядке одна за другой прокатывались лавины танков — малых, средних, больших. Все они были одной давяще-обтекаемой формы и отличались друг от друга только размерами, количеством башен и вооружением.

Но вот появились какие-то грибовидные предметы.

— Железные черепахи, — прошептал Бенуа.

Англичанин насторожился.

Действительно, странные предметы напоминали черепах.

Между тем хозяин объяснял гостям:

— Новейший вид танка, выпускаемый моими заводами. Горе обыкновенного танка — прямое попадание, когда сна­ряд легко пробивает броню. В моих железных черепах нельзя попасть снарядом перпендикулярно броне. Форма брони та­кова, что снаряд всегда скользнет по поверхности и не про­бьет ее. Уязвить этот танк можно только навесной стрельбой, когда снаряд будет падать сверху, имея сравнительно малую скорость, но это не опасно для черепах при их отнюдь не че­репашьей подвижности. Таким образом, поразить мои танки невозможно.

Черепахи, напоминающие срезанную верхушку шара, зловещие своей неуязвимостью, неторопливо проползли на скрытых гусеницах и, куда-то завернув, исчезли из виду.

Несмотря на то что скрежещущие колонны уже прошли, грохот все усиливался.

— Моя задача, господа военные эксперты, показать вам могущество техники. Я пригласил вас для того, чтобы вы убедились сами, какие задачи можно решить с помощью тех­ники, которую я даю в ваши руки.

Военные эксперты переглянулись.

Грохот усиливался.

Бенуа шепнул Уитсли:

— Мне кажется, что наш любезный хозяин начинает пу­тать технику с философией. Помяните мое слово, он начнет нам доказывать, что решение всех споров и жизненных во­просов зависит только от науки и техники.

Вместо ответа англичанин схватил француза за рукав. Оба они вытянули головы.

Удивляться было чему.

Парад-плац находился от моря по меньшей мере в ста километрах, но тем не менее из-за холма показалась боевая башня самого настоящего дредноута, а следом за ней — трубы и весь корпус гигантской бронированной машины размером не меньше крейсера.

Из труб шел дым, как у нормального морского судна. Бо­евые башни ощерились крупнокалиберными клыками, бле­стевшими на солнце.

Сухопутный броненосец продвигался на огромном коли­честве гусениц, которые специальными приборами в зависи­мости от профиля местности поднимались или опускались, меняя положение относительно судна. Случайные изменения рельефа не изменяли положения броненосца. Специальные гироскопические приборы быстро реагировали на малейший крен. Лишь на больших холмах сухопутный корабль величе­ственно накренялся.

Поровнявшись с холмом, броненосец дал залп из всех своих орудий.

— Вот на чем можно пройти любой укрепленный рай­он! — сказал хозяин, и в голосе его послышалась нежность.

Гости смотрели в немом удивлении.

Теперь было видно, что в каком бы положении ни были гусеницы, они всегда благодаря особому подвижному устрой­ству щитов будут защищены броней, притом наиболее тол­стой и надежной.

Броненосец шел прямо на лес. Уже начали валиться пер­вые деревья, но громада стали, не замедляя хода, продолжала двигаться вперед. К скрежету металла теперь прибавлялся надрывный треск уничтожаемых деревьев.

Дредноут прошел весь лес, оставив за собой широкую просеку измятых, исковерканных стволов, и незаметно пере­шагнул реку.

Гости, за исключением старика-японца и генерала в орде­нах, не могли прийти в себя.

— Не находите ли вы, сэр, что плавание линкоров по земле является оскорблением для великой морской держа­вы? — обратился Копф к Уитсли, улыбаясь одними глазами.

Тот скривил рот и ничего не ответил.

Гости не успели оправиться от изумления, как перед ними показались три неуклюжие веретенообразные машины непо­нятного назначения.

— Стальные кроты, — сказал хозяин.

Машины подползли прямо к холму, где стояли наблюдаю­щие, и стали врываться в него, входя в землю бесшумно, как хорошо смазанное сверло в металл.

— Это подземные вездеходы. Через час они выйдут с дру­гой стороны холма. Прекрасные помощники при закладке мин в позиционной войне.

Послышался вой сирен. Все надели противогазы.

Один из далеких холмов начал дымиться. Из-за него, коле­блясь и меняя очертания, поднималась стена сизо-коричне­вого цвета. С противоположной стороны два всадника в про­тивогазах, сидя на фантастических животных с безобразными мордами, гнали стадо баранов. Стена газа все ширилась и на­двигалась. Ничего не понимающие бараны шли ей навстречу.

Хозяин последним надел противогаз и скрестил руки.

Сизо-коричневое облако, колыхаясь, быстро приближа­лось. Скоро все стало коричневым вокруг. Смутно доноси­лось жалобное блеяние.

Весь эффект зрелища был не в удушении баранов. Газовое облако неожиданно оборвалось, ограниченное как бы ровной вертикальной стеной, и стало удаляться, причем удалялось оно совсем не по ветру.

Только теперь стали видны какие-то грандиозные маши­ны, которые ползли, словно допотопные мегатерии, следом за стеной, производя неприятный свистящий звук. Гости на минуту ощутили их тяжелое дыхание.

Чудовища уползли, гоня перед собой стену газа. В до­лине остались только два всадника, снимавшие противогазы с лошадей. Вокруг валялись трупы баранов. К ним быстро подъехал специальный отряд. Туши погрузили на грузовики и увезли.

Снова пусто стало на парад-плаце.

Но он скоро наполнился комфортабельными автомоби­лями, ничем не выдававшими своего военного назначения. В них сидели благообразные люди в белых халатах.

— Что это? Санитарный отряд? — поинтересовался япон­ский военный эксперт.

— Нет, биологический, — ответил хозяин.

— Ах, бактерии! — сказал старик и, сняв очки, положил их в карман.

— Род бактерий отличается по цвету автомобилей, джентль­мены. Черные — это чума, желтые — холера... — и госте­приимный хозяин стал перечислять своим гостям все цвета спектра. — Дальше идут инженерные части с готовыми уже мостами, передвижными окопами, специальными машина­ми для производства укреплений. Машины управляются по радио и прекрасно работают под обстрелом. Но это всего лишь вспомогательные машины. Я думаю, что вам будет ин­тереснее посмотреть воздушный парад моей продукции.

Едва хозяин произнес эти слова, как все услышали звук сигнальной «небоискательной» установки.

— Самолет в стратосфере!

Многие подняли вверх свои усовершенствованные бинок­ли. На голубом фоне они увидели искрящееся фотоэлектри­ческое изображение необыкновенного воздушного корабля. Казалось, что летят два самолета друг за другом, слившись в один. На хвосте аппарат имел такие же крылья, как и впе­реди.

— Это ваш самолет?

— Какая необыкновенная форма!

— Какая у него скорость?

Хозяин помрачнел. Левый глаз его почти совсем закрылся. Он оглянулся. Тотчас перед ним вырос проворный молодой человек в полувоенной форме.

— Что это?

— Осмелюсь... Я предполагаю, что это советский аэро­план, который должен был пролететь над Ютландией не раньше чем через два часа, сэр!

— Проклятье!

Хозяин отошел от гостей. Гости оживленно шептались.

Лысый старик побагровел.

— Как могло это случиться?

— Сэр! Смею уверить...

— Молчать! Кто смел допустить, чтобы с самолета фото­графировали мой парад?

— Я не думаю этого, сэр! Ведь это же самолет, соверша­ющий...

— Молчать! И выполнять мои приказания! Произвести опытный истребительный полет и уничтожить в порядке экс­перимента.

Молодой человек повернулся и бегом бросился к радио­передатчику.

Хозяин без тени прежней любезной улыбки подошел к го­стям.

Блеклое солнце, на все насмотревшись, угнетенное, по­старевшее, отступало к горизонту. Но ни серые безрадостные сумерки, ни северный ветер, деловито гнавший облака, не могли, конечно, помешать продолжению парада.

Черные стаи смертоносных машин, остроумно и недву­смысленно построенные хозяином в форме знака долла­ра, пролетали высоко в небе или же бреющим полетом над землей.

Наконец парад кончился. Перед взыскательными зри­телями продефилировало все, что призвано было нападать, уничтожать, сокрушать, сеять смерть.

Солнце заходило на западе, оставляя за собой кроваво­красную зарю. Но — странное дело! — из-за холма, совер­шенно определенно находившегося на востоке, показалось другое огненное зарево. Постепенно оно росло и ширилось, наконец стало ярче заката.

На лицах военных экспертов было неподдельное изум­ление.

Над холмом поднималось ослепительное огненное обла­ко. Оно медленно плыло над землей, оставляя за собой густой стелющийся дым. Края летящего пламени были окрашены в фиолетовый цвет, оттеняя огненную середину облака.

Люди молча смотрели на это страшное явление природы.

— Что это такое?

— Что?

Но никто не мог дать объяснения.

Хозяин молчал, но пристально наблюдал за своими гос­тями.

Все, над чем прошло огненное облако, было превращено в пепел. Погиб и лес. Только обуглившиеся стволы деревьев продолжали дымиться.

Улетевшее облако красноватым цветом освещало лица стоящих на холме людей.

Хозяин молчал.

 

 

пред.         след.