— Лодка на горизонте!
Капитан невольно обернулся к репродуктору.
— Моторная лодка на горизонте! — повторил голос.
Капитан «Голштинии» тяжело засопел и с трудом поднял из-за стола свое грузное тело.
Его помощник, блеклый и желтый, как прошлогодняя газета, тоже встал, и они вместе вышли на палубу.
Капитан поднимался на мостик впереди своего спутника, но все-таки его круглая голова не могла подняться выше тощей, жилистой шеи помощника.
Горизонт был чист. Выпуклый край моря был словно вырезан резцом. Четкая линия его особенно подчеркивала спокойствие холодного неподвижного дня. Океан и небо были ясны и прозрачны, как лед, и казались такими же твердыми, гладкими и блестящими.
Стоявший на мостике второй помощник подошел к капитану.
— Лодка на горизонте, сэр!
Капитан втянул в себя воздух и протянул руку по направлению к висевшему на груди второго помощника электронному биноклю. Тот быстро снял через голову ремень и протянул бинокль капитану.
Оба помощника почтительно смотрели на своего начальника. Толстяк молча кивнул головой.
— Не правда ли, моторная лодка, сэр?
Бинокль перешел к первому помощнику.
Голова его вместе с биноклем некоторое время поворачивалась на тонкой шее, как на вертикальной оси.
— Это не кто иной, как мистер Шютте! Последняя его радиограмма была получена час назад, — предположил младший помощник.
Высокий и толстый согласились.
— Прикажете лечь на курс зюйд-вест?
Капитан кивнул головой.
«Голштиния» медленно изменила курс.
Три офицера неподвижно стояли на мостике. На палубу высыпала команда и пассажиры. Это были по преимуществу негры и китайцы, нанятые для работы на острове Аренида.
В салоне нервно расхаживал ассистент профессора Бернштейна доктор Шерц.
Его немолодое усталое лицо было озабоченно. Он то и дело хрустел пальцами, каждый раз вздрагивая и испуганно на них посматривая.
На всем пароходе: в каютах, на палубе, в машинном отделении, в буфете, в радиорубке — везде встревоженные люди перешептывались. Молчали только на капитанском мостике.
Лодку уже можно было разглядеть простым глазом. Отчетливо видны были два седых буруна и почти до половины выскакивающий из воды корпус.
Ганс и Эдвард хмуро смотрели на столпившихся на борту парохода людей. Но никакой радости не было на их осунувшихся, покрытых щетиной лицах. Словно сговорившись, они разом оглянулись назад; потом Ганс стал пристально рассматривать мотор, а дядя Эд сплюнул за борт.
С парохода махали руками и что-то кричали.
Когда Ганс Шютте поднялся по трапу и ступил на палубу парохода, его встретили капитан со старшим помощником и доктор Шерц.
К их удивлению, всегда такой обходительный и простой начальник экспедиции посмотрел на них исподлобья, качнул головой и заложил руки в карманы.
Все трое непонимающе переглянулись и направились следом за Гансом Шютте. Он зашагал прямо к салону, на ходу пробурчав:
— Радиорубку... живо... Прямой разговор с биг-бос-сом!
Первый помощник отстал.
Ганс обернулся к капитану и сказал:
— Пива!
Тот закивал головой и поманил кого-то. Ему пришлось только дотронуться пальцем до шеи. Стюард понял все и скрылся.
В салоне сели за столик втроем. Вскоре пришел и первый помощник, а за ним и стюард с шестью кружками пива в каждой руке. Он поставил их перед Гансом и вышел.
На пароходе делали тысячи догадок и предположений. Что могло заставить начальника экспедиции на остров Аренида появиться среди океана на моторной лодке вдвоем с англичанином, который, поминая всех морских чертей, немедленно завалился спать?
Что могло случиться? Где яхта? Что ожидает пароход?
— Прежде всего, любезный капитан, — сказал Ганс, осушив пятую кружку, — поворачивайте назад.
Капитан вытаращил рачьи глаза. Ганс назидательно покачал головой.
— Задний ход! Задний ход, капитан!
Ассистент профессора Бернштейна доктор Шерц вскочил.
— Ради всевышнего, мистер Шютте! Что произошло? Где профессор? Почему обратно? Да говорите же, мистер Шютте, я умоляю вас!
Ганс презрительно посмотрел на него, выпил подряд две кружки пива и сказал:
— Придется вам притормозить!
Тот сел, беспомощно уставившись на Ганса. Тем временем уходивший отдать распоряжение об изменении курса помощник капитана вернулся.
— Яхты больше нет, — сказал Ганс, отодвигая от себя одиннадцать пустых кружек.
Под столом хрустнули пальцы доктора Шерца.
Ганс вытащил из кармана письмо и потряс им в воздухе.
— Вот все, что осталось от острова Аренида, от яхты и от профессора.
Ассистент Бернштейна ахнул. Моряки переглянулись.
Ганс посолил пиво и выпил последнюю кружку.
— Готов разговор с биг-боссом?
Старший помощник кивнул головой и поднялся. Ганс тяжело вышел следом за ним. Капитан и доктор Шерц остались сидеть в салоне.
В радиорубке, вытянувшись, стоял радист.
— Ну что? — спросил Ганс.
— Ютландский замок отвечает.
— А мистер Вельт?
— У телефона.
— Всем выйти! — скомандовал Шютте.
— Да... но аппаратура... — начал было радист.
— Но, но!.. Дать задний ход!
Радист и старший помощник вышли, Ганс включил микрофон.
— Хэлло, мистер Вельт!
— Хэлло, Ганс! Проклятье! Что за шутки? Почему вы на «Голштинии»? — послышалось из репродуктора.
— Вы лучше спросите, биг-босс, почему я не в аду!
— Но, но! Что это за тон? У меня не слишком много времени для вас! — В голосе Вельта слышалось раздражение.
Ганс съежился, заговорил вполголоса:
— Мистер Вельт, я имею вам сообщить о страшном несчастье.
— Дальше!
— Погиб профессор...
— Ну, это еще не столь страшно!
— ...и уничтожил яхту... и остров!
— Эй, Ганс! Вы напились? Хэлло! Что вы там городите?
— Ничего не горожу, биг-босс! Я выпил всего дюжину пива. А до того ехал двое суток в моторной лодке.
— К делу!
— Биг-босс, рассказывать я не мастак. Вот профессор тут все сам написал.
— Хэлло, Ганс! Вызовите своего радиста и скажите, чтобы он перешел на направленную волну. Я предпочитаю разговор без свидетелей.
— Будет исполнено, мистер Вельт. Через десять минут вызываю вас вновь.
— Поторопитесь! У меня не слишком много времени для вас!
Сказав это, Вельт раздраженно стукнул портсигаром по столу и выключил микрофон. Потом, отбросив плед, которым был закутан, вскочил и быстро заходил по комнате.
— Идиот! Кричит на весь эфир о гибели острова. Где у него мозги? Нет, шофер всегда останется шофером!
Вельт со злостью вытащил из кармана носовой платок и остановился около стрельчатого окна. Раздался мелодичный звук.
Вельт оглядел заставленные книжными шкафами стены своего кабинета, нажав кнопку, спустил на окнах стальные жалюзи и включил микрофон.
— Ну? — сказал он.
— Я читаю вам, мистер Вельт! — донесся издалека голос Ганса.
— Только живее. Я не позволил бы вам говорить даже на направленной волне, если бы можно было терять время и ждать вашего возвращения.
— «Будь проклят мир капитализма!»
— Но, но!
— Тут так написано!
— К черту! Дальше!
— «Будь прокляты поработители человечества! Я, безумный слепец, профессор Бернштейн, фактически посвятивший свою научную деятельность служению гибели цивилизации, в последний день своей жизни понял это...»
— Поздновато! — сказал Вельт, вертя в руках золотой портсигар.
— «Я создал страшное средство, которое волею судьбы неизменно окажется в руках врагов человечества — поджигателей новой кровавой бойни. Я понял это и уничтожаю то, что создано моими руками. Я не дам никому воспользоваться открытой мною реакцией. Спасая человечество, я приношу в жертву себя и находящихся на яхте людей. Я уничтожаю остров Аренида — источник проклятого газа, зажигая над ним атмосферу».
— Что? — заревел Вельт, вскакивая и запуская портсигаром в настольные часы.
— Тут написано: «зажигая над ним атмосферу».
— Мало ли что там написано!
— Мистер Вельт... к сожалению, осмелюсь доложить, что этот воздушный костер я сам видел!
— Что вы такое видели? — свирепо закричал Вельт, совсем теряя самообладание.
— Горящую атмосферу, мистер Вельт.
— Он зажег ее над островом?
— Так точно, мистер Вельт!
— Проклятый ученый! Он даже сам не понимал, что наделал.
— А что, мистер Вельт?
— Ничего.
— Какие будут приказания?
— Возвращаться немедленно.
— Слушаюсь.
— Все!.. Проклятье!
— Мистер Вельт, не можете ли вы передать моему сыну...
— Мне не до родительских нежностей!
Вельт выключил микрофон. Некоторое время он сидел, откинувшись в кресле и кутаясь в плед. Потом с силой стал тереть ладонями сморщенный лоб.
— Это же гибель, гибель! — шепнул он.
Накинув на себя плед, он зашагал из угла в угол.
Дверь открылась, и на пороге показалась Иоланда Вельт.
— Я не помешаю вам, Фредерик? — сказала она.
— Вы? — Вельт приостановился. — Нисколько, моя дорогая. Напротив.
— Чем вы заняты, мой друг? — Иоланда нежно поправила на Вельте плед.
Вельт усмехнулся.
— Я обдумываю организацию нового концерна. Но ближе к делу, моя дорогая. Судя по тону, вам нужны деньги?
— Как вы проницательны! Это действительно так.
— Догадаться нетрудно. Сколько?
— О, пустяки! На эти дни мне хватит трехсот тысяч.
— Что это: наряды, увеселения, пожертвования, благотворительность, карты?
— Да, вы действительно проницательны! — Иоланда криво усмехнулась. — Я люблю чувствовать жизнь, меня надо возбуждать. Это дает мне игра. Я люблю азарт.
— Я признаю игру другого рода. Я начинаю ее с сегодняшнего дня, миледи. Однако я не располагаю временем. Чек для вас написан. Возьмите на столе.
Иоланда повернулась к мужу спиной, взяла со стола чек и, не сказав ни слова, вышла из кабинета.
Вельт остался стоять посредине комнаты, уронив плед на пол. Он ожесточенно тер ладонями виски.
Потом он подошел к телевизефону и заказал прямые разговоры с директорами своего концерна в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Токио, Берлине, Риме.
Мистер Вельт решил действовать быстро, ибо в этот момент он был единственным человеком на земле, который понимал значение происшедшего.