Глава V

ЖЕЛЕЗНАЯ ПОСТУПЬ

 

Песок накалился до желтого каления. Воздух поднимался с него ошпаренный и в неистовой боли плясал, заставляя то сжиматься, то разжиматься барханы. Одуревший от жары ве­тер срывался с их усеченных краев, унося клубящийся песок.

Вокруг — песок, горячий и тяжелый, как капли свинца, и засасывающий, жидкий, словно вода.

Зной — душный, жгущий, давящий.

Барханы мертвой рябью уходят за горизонт к опаленному, побуревшему с краев небу. Пустыня похожа на бушевавший океан, застывший во взмахе волн и засыпанный песком.

Низкими, но непроходимыми стенами песчаных холмов отгородилась от мира пустыня. Сюда не забредет ни зверь, ни человек. Пески хранят тишину первобытных эр, зная лишь одно движение медленно и неизменно сыплющегося, как в часах вечности, песка.

И вот, может быть впервые за миллионы лет, послышались здесь странные звуки.

Жаркий ветер донес скрежет, лязг и прерывистое тарах­тенье.

Внезапно на желтовато-буром горизонте появились точки.

Звуки становились слышнее. Скоро точки превратились в непонятные фигуры.

Взамен продвинувшихся вперед, на последней гряде вы­сыпали все новые и новые точки. Они скатывались с холмов, исчезали в ложбинах, а потом показывались снова, но уже ближе.

Через два часа звуки превратились в грохот. Необычайные машины с расчетливой, деловитой уверенностью подходили к ближним холмам. Но, вместо того чтобы подниматься на холм, они вгрызались в него. В обе стороны разлетались тя­желые фонтаны песчаных туч. В нескольких десятках метров песок ложился вытянутыми ровными грядами по обочинам гладкого проспекта.

Немного позади звенели рельсы. Они взлетали вверх, мол­нией сверкали на солнце и ложились на шпалы, уже вдавлен­ные в песок одной из предыдущих машин.

Звонкой дробью трещали невидимые молотки. Ряд заби­тых костылей закусывал подошвы уложенных рельсов.

Позади первой группы машин к далекому горизонту ухо­дили серебристые змеи, никогда не виданные в пустыне Ка­ра-Кумы. Вдали по этим путям уже двигались поезда, гружен­ные рельсами, шпалами и другими материалами.

В будке путевого комбайна сидел пожилой человек с вися­щими усами. Руки его лежали на рычагах. Рядом, выглядывая в окошко, стоял молодой помощник. Машинист, нажимал рычаги, следя за операциями по дрожащей стрелке.

— Извините, Василий Сергеевич, — говорил он, — ар­мия обладает совершенной организацией, приспособленной к исполнительности, предельной по точности и быстроте. В ней все подчинено железной дисциплине и единой логике. Уклоняться от точности выполнения нельзя.

— Даже вперед, Влас Титыч?

— Даже вперед, — подтвердил старик и нажал рычаг.

Затрещали молотки.

— Мы с вами, рабочие, на положении солдат наступаю­щей армии. Наше уменье, наши знания должны служить делу выполнения общего плана. Один опрометчивый солдат мог бы погубить весь план наступления. Вы предлагаете ускорить движение?

— Конечно. Наш агрегат может двигаться куда быстрее.

— Но это может внести сумятицу во все связанные с нами звенья позади нас. Будет запаздывать подвозка рельсов и шпал. Внесена будет нервозность в работу обслуживающих нас механизмов и поездов. Техническая армия должна дей­ствовать с предельной культурой и наступать, как хронометр. А ведь хронометр одинаково врет, отстанет ли на пять минут или забежит вперед.

С комбайном поравнялся автомобиль. В нем сидел на­чальник строительства. Отвечая на его вопрос, молодой по­мощник машиниста вытянулся.

— Так точно, товарищ полковник! Направление по радио­пеленгу. Скорость заданная. Отклонений нет ни в ту, ни в дру­гую сторону. Обслуживаемое звено наступает точно.

Автомобиль отъехал. Перебираясь прямо через барханы, он направился вдоль только что проложенного железнодо­рожного полотна.

Полковник Молния сидел рядом с шофером. Увидев рабо­чих, устанавливающих километровый столб, он поднял руку и посмотрел на хронометр.

Автомобиль остановился.

Ферма гигантского крана на гусеничном ходу, казалось, уходила под самое небо. Кран повернул свой хобот и снял с железнодорожной платформы стальную мачту. Около его подножия визжала маленькая машинка, кончающая рыть глубокую яму. Рядом с ней теперь стоял молодой человек с высоким и несколько узким лбом. Когда Молния подошел к нему, молодой человек по-военному вытянулся.

— Не отстаете, товарищ Степанов?

— Нет, товарищ полковник! Мачта № 4839 должна быть установлена в пять сорок. Осталось еще двенадцать минут.

Кран медленно опустил основание мачты в приготовлен­ную яму. Подъехала цистерна с жидким бетоном. Через ми­нуту яма была заполнена.

На смену крану и цистернам подъехал прожектор и на­правил в засыпанную яму желтоватые лучи, заставлявшие бетон схватываться уже через десять минут.

К только что установленной мачте приближалась решет­чатая коническая башня с колоссальным барабаном навер­ху. Он приходился как раз на уровне подвешенных к мачте чешуйчатых изоляторов. Барабан медленно вращался, раз­матывая провода.

Молния остановился, закинув голову. На площадке у ба­рабана, свесив ноги, сидел совсем молодой парень и, глядя на солнце, распевал на итальянском языке какую-то замыс­ловатую арию. В руках у него были плоскогубцы и электро­паяльник.

— Что это такое? — закричал Молния.

Паренек вскочил.

— Що це таке? — переспросил он по-украински. — Та то ж каватына Альмавыво!

— Я не об этом спрашиваю вас, товарищ монтажник! Меня интересует, почему вы, нарушая правила безопасности, сидите на площадке, свесив ноги?

— Винюсь, товарищ полковник! Забылся, як болван! Ви­нюсь!

Машина с барабаном подъехала к мачте. Паренек встал около провода. Рядом с ним появились еще двое. Площадка оказалась под самыми изоляторами. Монтажники прикре­пляли к ним провода.

Взгляд Молнии скользнул по проводам. Красивыми вол­нами, перебрасываясь с мачты на мачту, они тянулись к го­ризонту.

Рядом с певцом-украинцем стоял рабочий, лицо которого показалось Молнии удивительно знакомым. Он смотрел на полковника исподлобья, словно был лично обижен на него, потом отвернулся и принялся за работу. Молния наконец вспомнил его и улыбнулся.

Это был знаменитый Зыбко, бывший чемпион комплекс­ного бега, побежденный Матросовым и Молнией. Он вернул­ся на производство.

Вокруг все двигалось. Через пески в строгом, связанном порядке неумолимой лавиной шла армия машин, преобра­жающих пустыню.

Одна из этих машин, с огромным ртом, напоминающая гигантского крокодила, ползла по земле, заглатывая впереди себя песок. Позади машины ровной струей разливалась рас­плавленная магма. Ее разравнивали катками, и она быстро застывала, образуя твердую глянцевитую поверхность. По готовому шоссе двигалась передвижная электростанция, пи­тая энергией ползущую печь.

Глянцевитая лента дороги, так же, как и рельсы и натяну­тые провода, уходила за горизонт.

Молния услышал сзади себя звонок. Он повернулся и от­крыл крышку телевизефона.

— У экрана полковник Молния.

— Здравствуйте, товарищ полковник! Докладывайте.

— Есть доложить, товарищ уполномоченный правитель­ства! Наступление идет развернутым фронтом. Пройдено двести тридцать два километра семьсот двадцать метров. Рас­хождений с графиком нет.

— К месту прицела артиллерии сверхдальнего боя при­дете без опоздания?

— Рассчитываю прибыть к сердцу Кара-Кумов в назна­ченное время.

— Я отгружаю вам части электроорудий.

— К монтажу орудий будет приступлено немедленно по достижении места назначения.

— Хорошо. Будьте добры, расположите так экран, чтобы мне были видны ваши войска.

Молния выполнил просьбу наркома. В поле зрения теле­визионной установки попали гигантские резиновые кольца, сами собой катившиеся по пустыне.

— Это наш водопровод, товарищ уполномоченный пра­вительства.

— Ах да, помню, помню! Это ваш проект. Любопытно, любопытно... Подъедемте поближе.

Кольца двигались отдельными группами. Догоняя одну из них, машина Молнии поравнялась с большим закрытым ав­томобилем. У руля, изнывая от жары, сидел толстый человек в белой панаме. Перед ним был пульт с большим количеством кнопок.

Толстяк нажал кнопку. Одно из колец тотчас остановилось у конца проложенной резиновой трубы. Толстяк нажал сосед­нюю кнопку. Кольцо развернулось и улеглось продолжением резинового трубопровода, на сотни километров протянувше­гося по пустыне. Через несколько секунд из отверстия трубы выехал маленький тягач, который, перемещаясь внутри ре­зинового кольца, заставлял его катиться.

На двух легковых машинах подъехали люди и принялись соединять новую часть водовода.

Толстяк вытер платком красное лицо и мельком взглянул на Молнию.

— Жарко? — послышалось из машины. — Ну ничего. Вот дадите воду, купаться станете.

Сидевший за пультом человек очень удивился. Полковник Молния не имел привычки разговаривать подобным образом. Но сам Молния рассеял удивление толстяка.

— С вами говорит уполномоченный правительства, — сказал он.

— Есть искупаться, Василий Климентьевич! — радостно закричал толстяк.

Автомобиль Молнии отъехал.

— Управление по радио тягачами внутри колец полно­стью оправдалось? — спросил нарком.

— Полностью, — подтвердил Молния. — Таким образом, теперь совершенно ясно, что мы подведем к Аренидастрою средства сообщения, энергию и воду одновременно.

— Ваш проект превращения пути по Кара-Кумам в свое­образный конвейер удался, товарищ полковник.

— Это не могло быть иначе, товарищ уполномоченный правительства.

— Подождите, полковник! Сейчас у вас все выполняется по хронометру, потому что ничто постороннее не вмешива­ется. Не поклоняйтесь секундной стрелке, обращайте больше внимания на людей, на их состояние.

— В условиях точного расписания меня не ждут никакие неожиданности. Люди хорошо инструктированы и обладают высокой культурой труда.

— Наступайте, не сомневаясь в удаче!

— Есть наступать!

Молния закрыл крышку телевизора и огляделся.

Всюду, куда хватало глаз, наступали машины, а от них на­зад тянулись рельсы, провода, ряды мачт, глазурное шоссе, резиновый водопровод...

По шоссе двигались гигантские автобусы, напоминающие дома. Они везли подсменные армии рабочих.

Командующий наступлением полковник Молния напра­вился в тыл. Он проезжал теперь мимо промежуточной же­лезнодорожной станции, уже заканчиваемой постройкой. Здесь перегружались поезда. Порожняки мчались обратно. На смену им приходили новые составы, расчетливо послан­ные по графикам. Они везли шпалы, рельсы, мачты, провода, бензин, продовольствие и неисчислимые материалы, нужные самому необыкновенному и самому спешному строительству в мире.

Вокруг Молнии работал тыл наступающей армии.

 

пред.         след.